Император Пограничья 5 - Евгений И. Астахов

Владимир осторожно открыл одну из папок, бегло просмотрел содержимое и уважительно покачал головой.

— Впечатляюще, боярин. Князь будет доволен, — он закрыл саквояж. — Ваши услуги Сергиеву Посаду неоценимы. Возможно, стоит обсудить дальнейшее сотрудничество?

— Возможно, — уклончиво ответил я, — но позже. Сейчас у меня есть более срочные дела.

Прежде всего, мне нужно было отдохнуть. Но Трофимову это знать было необязательно.

Попрощавшись, я проконтролировал погрузку трофейного оружия и сундука в Муромца и направился в знакомый дом в бедном квартале. В дороге Гаврила умудрился вскрыть сундук. Его содержимое не стало сюрпризом — внутри лежали золотые рубли, расфасованные по одинаковым мешочкам.

Коршунов открыл дверь после первого стука, словно ждал меня.

— Ну что, боярин, всё получилось? — спросил он, жестом приглашая меня войти.

— Дело сделано, — я опустился на стул, чувствуя, как напряжение последних часов постепенно отступает.

Разведчик хмыкнул, вертя в руках пустую трубку:

— Ядрёна-матрёна!.. За сутки разметали самую крупную банду в городе… — он покачал головой с искренним восхищением. — Теперь на отдых?

— Нет, всё только начинается. Родион, поздравляю с назначением на должность главы разведки и контрразведки острога Угрюм. Отказ не принимается, — усмехнулся я, видя как Коршунов открыл рот от изумления. — А теперь твоё первое задание — придумай, как по максимуму извлечь пользу из ситуации с Онуфрием Большелапоффым. Этот ублюдок обязан принести выгоду Угрюму и при этом сполна расплатиться за содеянное.

Глава 9

Коршунов застыл, словно громом поражённый. Его худощавое обветренное лицо с глубокими морщинами выражало крайнее изумление, брови взлетели вверх, а пальцы сжали пустую трубку так, что побелели костяшки.

— Боярин… вы это серьёзно? — наконец выдавил он, подавшись вперёд. — Глава разведки? Я?

Я откинулся на спинку стула, наблюдая за его реакцией. Маленькая комната в бедном квартале, освещённая единственной тусклой лампой, создавала особую атмосферу доверительности, словно сама подталкивала к важным решениям и разговорам без лишних свидетелей.

— А ты думал, я шутки шутил, когда говорил, что предложу тебе работу? — ответил я. — У тебя идеальный профиль для этого дела: военная подготовка, опыт разведчика, уже налаженная сеть информаторов и полное отсутствие сентиментальности.

Коршунов медленно опустился на стул напротив меня, механически постукивая трубкой по столу. В его глазах читалась смесь недоверия и странного облегчения — словно человеку, долго блуждавшему во тьме, наконец указали путь.

— Но ведь… я даже не знаю, где находится ваш Угрюм, — произнёс он, потирая культю ноги — жест, который, как я заметил, был у него признаком глубокой задумчивости.

— Это не проблема, — я пожал плечами. — Ты останешься здесь, в Сергиевом Посаде. Здесь у тебя уже отлаженные каналы сбора информации, связи, понимание местной специфики. К тому же нам нужны глаза и уши в столице княжества.

В комнате повисла тишина. Коршунов обдумывал предложение, а я не торопил его. За окном постепенно светлело — занимался новый день. Где-то вдалеке прокричал первый петух.

— Условия? — наконец спросил он деловым тоном, и я понял, что принципиальное согласие уже получено.

— Пятьдесят рублей ежемесячно, — начал я, — а также весьма щедрый операционный бюджет. Отчётность по реальным тратам — никаких росписей на мелочи не потребую, но крупные суммы должны быть обоснованы. Даю тебе полный карт-бланш в выборе средств и методов с одной оговоркой. Никаких жертв среди мирных жителей и детей. Мы не звери, у нас есть принципы. Надеюсь, мы друг друга поняли. И не забывай регулярно докладывать мне лично о результатах.

Коршунов присвистнул.

— Пятьдесят рублей… Это в два раза больше того, что я получал у Уваровых.

— Я ценю профессионализм, — ответил я. — Кроме того, твоя должность будет одной из самых критичных для безопасности Угрюма. И именно поэтому…

Я достал из внутреннего кармана складной нож, раскрыл его и положил на стол между нами. Коршунов проследил за моим движением с настороженным интересом.

— Мне потребуется с тебя магическая клятва верности, — закончил я фразу.

Его взгляд стал острым, оценивающим. Он не выказал удивления, лишь задумчиво погладил свою короткую щетину.

— Что за клятва? — спросил собеседник с профессиональным интересом.

— Древний ритуал, гарантирующий невозможность предательства, — пояснил я. — Клятва, скреплённая кровью и магией. В случае её нарушения…

— Полагаю, в случае её нарушения я отправлюсь кормить червей? — закончил за меня Родион, но без страха, скорее с пониманием.

Я кивнул. Мой новый глава разведки оказался смышлёным человеком.

— Дайте мне подумать, — попросил он, массируя колено над протезом.

Я не торопил его. Такие решения требуют времени. Коршунов встал, прошёлся по комнате, заметно хромая, остановился у окна, глядя на просыпающийся город. В утреннем свете его профиль казался вырезанным из старого пергамента — жёсткий, с глубокими бороздами морщин, отмеченный годами испытаний и лишений.

— Знаете, боярин, — наконец произнёс он, продолжая смотреть в окно, — после увольнения из разведки я чувствовал себя выброшенным на обочину. Потом работа у Уваровых… и снова предательство.

Он повернулся ко мне:

— Я готов принести клятву. Не из страха, а потому что у меня возникло странное чувство, что наконец-то я нашёл дело, которое не придётся бросать.

Я поднялся и протянул руку с ножом:

— Тогда начнём. Надрежь палец.

Коршунов без колебаний взял нож, сделал небольшой надрез на указательном пальце. Я сделал то же самое с собственным пальцем, и мы соединили их, смешивая кровь.

— Повторяй за мной, — произнёс я. — Я, Фамилия Имя Отчество…

Его голос звучал твёрдо и уверенно:

— Я, Коршунов Родион Трофимович…

— Клянусь своей кровью и жизнью служить Прохору Платонову верой и правдой.

Он повторил, и между нашими пальцами появилось слабое голубоватое свечение.

— Обязуюсь действовать на благо и в интересах моего господина, выполнять его приказы добросовестно и без промедления.

Коршунов продолжал повторять слова клятвы, свечение становилось ярче.

— Обязуюсь хранить его секреты, не злоумышлять против него, не предавать, не причинять вреда ни ему, ни его соратникам ни действием, ни бездействием, ни прямо, ни косвенно.

Голубая нить света соединила наши руки, пульсируя в такт словам.

— Да будет эта клятва скреплена моей кровью и моей жизнью, и да настигнет меня смерть,