Император Пограничья 5 - Евгений И. Астахов

— У меня нет тайников! — слишком быстро ответил Савин, и я покачал головой.

— Неверный ответ, — я снова выстрелил.

Сухой щелчок. Третий по счёту.

Кабан дёрнулся так сильно, что ударился затылком о стену. По его лицу пробежала судорога.

— А как насчёт Онуфрия Большелапоффа? Какое он имеет к тебе отношение? — ещё один вопрос, ответ на который я уже знал.

Савин не колебался, получив возможность бросить хоть кого-то под нож вместо себя.

— Он под моей крышей работает, — охотно признался бандит. — После того, как их схему с Мухиным раскрыли, купец искал защиты. Мы договорились: я обеспечиваю безопасность, он отмывает через свои каналы деньги и даёт выход на торговцев Реликтами.

— Именно он навёл тебя на меня? — уточнил я, вспомнив слова Еремея.

— Да, этот хорёк прибежал ко мне сразу, как узнал, что ты в городе, — Савин кривовато усмехнулся. — Сказал, что ты разрушил всю их схему с Реликтовым приказом, и что тебя нужно убрать. Убедил, что у тебя имеются хорошие деньги.

— На чём сидел Горелый? — спросил я, меняя тему.

— Что⁈ — удивлённо захлопал глазами бандит.

— Кто поставляет тебе «товар»?

— Какой товар? — глаза Савина забегали.

Я молча нажал на спусковой крючок. Четвёртый щелчок.

— Чёрная зыбь! — выкрикнул он, захлёбываясь словами. — Беру у купцов из Восточного каганата. Называется Чёрная зыбь. Это… это снадобье на основе каких-то Реликтов. Даёт невероятный прилив сил, снимает боль, повышает выносливость. Горелый сидел на ней — двойная доза перед каждым делом.

Я кивнул. Это объясняло его остекленевший взгляд и общее состояние.

— И кто именно твой поставщик?

— Ишан Малик, — голос Кабана сорвался на хрип. — Он приезжает раз в месяц. Большой такой чужеземец, с бирюзовой серьгой в ухе. Встречаемся на постоялом дворе «Три сосны» на южном тракте.

Я мысленно сделал заметку проверить эту информацию. Наркоторговцы — ещё одна проблема, которую стоило решить в будущем.

— Что в саквояже? — я кивнул на кожаную сумку.

Савин промолчал, плотно сжав губы. Пятый щелчок заставил его взвыть.

— Ладно, ладно! Там… там моя страховка. Компромат. На капитанов Суходолова и Попова. На замглавы Торгового приказа, на двух судей. У меня всё задокументировано — когда брали, сколько, за что. Они про это знают. Поэтому не трогают.

Я подошёл к саквояжу и открыл его. Внутри лежали аккуратно разложенные папки, каждая с именем. Тут же я обнаружил стопку чеков на предъявителя — всего около пяти тысяч рублей. Солидная сумма, хватило бы на каменный особняк в хорошем районе города.

— Это наш общак, — обречённо пробормотал Дорофей. — Его все пополняют от своей доли…

— А на твоём личном счету сколько? — спросил я, изучая содержимое саквояжа.

— Нет у меня счёта, — Савин попытался выдавить улыбку.

Я внимательно вгляделся в его лицо, прощупывая связь с металлом барабана. Сейчас патрон находился в каморе, напротив курка, и при следующем выстреле содержимое чужого черепа покрасит стену. Зная это, я демонстративно направил револьвер ему в лоб.

— Последний шанс, — мой голос был спокоен, как поверхность глубокого озера в безветренный день.

— Три тысячи восемьсот девяносто рублей! — выпалил он, белея на глазах. — Магофон на столике. Он привязан к счёту.

Я кивнул Гавриле, и тот принёс мне указанное устройство — дорогая модель, инкрустированная драгоценными, кричащими о роскоши камнями. Передав его Кабану, я второй раз за сегодня использовал Императорскую волю, вложив в ментальный приказ абсолютную непреклонность:

— ПЕРЕВЕДИ ВСЁ НА МОЙ СЧЁТ!

Глаза противника остекленели, но он послушно активировал магофон, подтвердив личность, и выполнил перевод на озвученные ему банковские реквизиты. Спустя несколько минут мой собственный магофон сообщил о поступлении средств на счёт в ИКБ.

Савин выглядел сломленным. Всё, на чём строилась его жизнь — власть, деньги, страх — рассыпалось в прах за считанные часы. Он сидел, ссутулившись, безвольно опустив руки.

— Не убивай… — прошептал он. — Я уеду. Клянусь, ты никогда больше обо мне не услышишь.

Я медленно покачал головой:

— Ты знаешь, сколько жизней ты искалечил? Сколько людей пострадало от твоей жадности?

— Боярин, все так делают, — отчаянно забормотал он. — Система такая. Не я — так кто-то другой. Дай шанс. Я всё могу рассказать и про всех!

Слова бандита вызвали во мне прилив холодной ярости. «Все так делают» — излюбленное оправдание слабых и бесчестных.

Перед глазами встала картина из прошлой жизни: моё войско, осаждающее крепость Хёгхольм, последний оплот мятежного ярла Гуннара. Казначей крепости предложил открыть ворота для моей армии в обмен на мешок золота и возможность скрыться.

Я отказался — не из благородства, а из презрения к предателям. Человека, предавшего своего господина, ничто не остановит от предательства нового. Такие люди опасны именно своей беспринципностью.

В той же битве брат Гуннара, Олаф Молчаливый, с двадцатью воинами сдерживал наш отряд у восточной башни полтора часа, хотя мог бы отступить или сдаться. Сражался до конца, зная, что обречён, но не изменив присяге. Таких людей меньшинство, но именно они достойны уважения, а не стервятники-падальщики, живущие за счёт чужих страданий.

— Все так делают? — переспросил я тихо, жёстко глядя в глаза Савину. — Нет. Не все. И именно поэтому тебе нет места в этом мире.

Договорив, я вбил свой кулак ему в лицо, отправляя собеседника в царство грёз хотя бы на время. Оставив Кабана под присмотром Гаврилы, вернулся в спальню, где всё ещё лежала связанная Ирина. Её розовые волосы разметались по подушке, в глазах застыл ужас. Собрав в себе последние крупицы энергии, я чувствовал, как внутри поднимается тяжёлая, древняя сила. Впервые за долгое время я использовал Императорскую волю трижды за ночь — это было рискованно, но необходимо. И спасло меня от забвения лишь то, что объектам этого умения становились единичные цели, а не отряды, как случилось в битве с поляками.

— ЗАБУДЬ ВСЁ, ЧТО СЕГОДНЯ ПРОИЗОШЛО! — приказал я, вкладывая в это слово всю мощь своего дара.

Глаза девушки остекленели, взгляд стал пустым и безжизненным. Она замерла, словно кукла с обрезанными нитями, а затем медленно опустилась на кровать, впадая в подобие транса.

Я почувствовал себя опустошённым. Магический резервуар окончательно иссяк, его стенки ныли, как перетянутые жилы. В висках гулко стучала