Два кольта и винчестер (СИ) - Баковец Михаил
— Что там? — тихо спросила меня Мур, когда я вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Хозяйка дома находилась в комнате по соседству. Сидела на табурете рядом с кроватью, на которой спал младенец. Дверь оставила открытой, чтобы видеть и слышать нас.
— Мужчина мёртв. И её дочь… тоже, — очень тихо, едва ли не шёпотом ответил я ей. — У неё голова проломлена.
— Боже, миссис Дахсен не переживёт этого, если узнает, что убила свою дочь, — ахнула Джулианна.
Миссис Дахсен услышала наши перешёптывания и немедленно подала голос:
— Что там? С ней всё в порядке?
Я не успел открыть рот, как вместо меня торопливо произнесла Мур:
— Да, миссис Дахсен, с ней всё хорошо. Просто она убежала из дома. Вылезла из окна и куда-то ушла, когда увидела, что случилось с мужем. Мы постараемся её найти.
И сразу после этих слов пошла в комнату к хозяйке дома.
— Я её задержу, а вы, Горыныч, спрячьте тело девушки.
— Куда? К себе в карман? — недовольно спросил я. Никакого желания возиться с покойниками у меня не было.
— Уж придумайте сами, молодой человек, — сверкнула она взглядом и оставила меня одного.
С телом я не стал сильно мудровать. Убежала, говорите, через окно? Ну, значит, в окно. Я поднял на руки лёгкое тельце покойницы и перекинул его через подоконник на улицу. При падении оно издало некоторый шум. К счастью, никто на него не обратил внимания. Закончив с неприятной работой, вернулся к женщинам.
— Дамы, нам нужно уходить отсюда, — сказал я им.
* * *Мы смогли найти и спасти всего пятерых детей. Двое были младенцами, трое в возрасте от двух до четырёх лет. Плюс те дети, что были с миссис Мур. Как выяснилось чуть позже, они ей не родные. Женщина была кормилицей и няней, которая оказывала услуги по уходу за детьми во время отлучки их родителей. Кстати, родители той троицы, которую я увидел в доме Джулианны, покинули город перед самым его переносом в Улей.
Ещё мы с Мур нашли трёх взрослых иммунных. Мужчину в годах, парня лет семнадцати и девушку примерно двадцати двух-двадцати пяти лет. Мужчина ко всему прочему оказался инвалидом. У него отсутствовала правая кисть и правая стопа. Несмотря на увечья и возраст, приближающийся к шести десяткам, он не был якорем. Больше проблем случилось от миссис Дахсен, которая всё порывалась отправиться на поиски своей дочери. Девушку звали Маргарет, и она оказалась натуральной тенью или роботом. Молчаливая. тихая, покорная. Что ни скажи — всё делает. Я даже стал подозревать, что у неё какие-то проблемы с развитием собственной личности. Парень, Джон, в противовес ей был шилом в заднице. Строил из себя прожжённого авантюриста, всюду лез, давал какие-то советы, даже пытался говорить басом. Узнав, что можно и даже нужно обзавестись оружием, он тут же навесил на себя широкий пояс с парой револьверов и огромным ножом Боуи. И едва не доставил кучу проблем, открыв заполошную и малорезультативную пальбу по группе заражённых. Причём те даже не успели нас увидеть. А ведь можно было обойти тварей стороной, прикрываясь домами. Когда мы оторвались от других монстров, примчавшихся на звуки выстрелов, я немедля высказал сопляку всё, что думал, Генри Браун, инвалид, отвесил ему такую зуботычину здоровой рукой, что парнишка кубарем полетел на землю, подняв столб пыли.
Подскочив, Джон схватился за револьвер.
— Не балуй, — предупредил его Генри. В левой руке он держал «смит-вессон» и недвусмысленно направлял на молодого задиру. — Не первым будешь, кого отправлю в Ад.
Женщины в мужские разборки благоразумно не встревали. Дети что постарше прижались к Мур. Совсем мелкие даже не поняли, что происходит, сопя в обе дырочки в тряпичных люльках-переносках. Их даже стрельба Джона в городе не сильно взволновала.
— Снимай пояс, Джон, — спокойно сказал я парню.
— Что? Это моё оружие! — зло ответил тот, продолжая тискать рукоять револьвера. — Мужчины расстаются с ним только после смерти.
— Мужчинами считаются те, кто признает свои ошибки и отвечают за них. Ты же себя показал кем угодно, но только не им, — всё тем же тоном продолжил я. — В следующих раз твоя выходка будет стоить всем нам жизни, поэтому снимай ремень и отдавай оружие. Когда возникнет опасность я тебе всё верну. А пока что мне будет спокойнее видеть тебя без револьверов. Нож можешь оставить.
Тот секунд десять сверлил меня ненавидящим взглядом, шумно дышал, раздувая ноздри, но дальше обострять конфликт не стал. Расстегнул пряжку и позволил упасть ремню с кобурами и ножнами на землю.
— Подберёшь, если тебе он нужен, — сказал он, решив оставить за собой последнее слово.
— Маргарет, возьми ремень с оружием и убери в сумку. И передай Джону пять банок с консервами и одно одеяло, — сказал я, посмотрев на девушку-тень.
Та молча подошла к парню, наклонилась, забрала пояс, аккуратно свернула его и принялась паковать в свою сумку. Перед этим выложила из неё пять жестяных банок с консервированным мясом. Одеяло, свёрнутое в тугой рулон, девушка отвязала от заплечного мешка.
— Я не понесу это! — вновь решил показать зубы Джон. — У меня и так полно груза.
В этот раз воспитывать его взялся Генри. Хватило всего пары жёстких фраз с обещанием наказания, чтобы задира прикусил язык и забрал вещи, переданные ему Маргарет.
В данный момент мы находились примерно в десяти километрах от города, который был родным моим спутникам и стал могилой для сотен их соседей, друзей, родных и знакомых. Мы провели там всего сутки с момента, когда мы с Доком проснулись в его кабинете и обнаружили, что жители обратились в монстров-людоедов. За эти сутки мы вооружились, набрали снаряжения, нашли других иммунных и спасли почти десяток детей. Нам очень повезло, что в город не пришли матёрые заражённые и нам пришлось иметь дело всего лишь с местными новичками осквернёнными. Скорее всего, за эту удачу стоит благодарить расположение городка, скрытого холмами. Но рисковать дальше, пользуясь непостоянным благоволением сей ветреной дамы было страшно. Поэтому я настоял на немедленном уходе из города, когда стало ясно, что больше выживших здесь нет. Осматривать же каждый дом, где могли лежать обессиленные иммунные, я не собирался. Тем более что никто из новых знакомых особо не горел желанием мне в этом помогать. Мур занялась детьми и миссис Дахсен, Маргарет помогала ей, Джону было плевать на остальных, лишь бы просто пошарить по чужим сусекам и пострелять по тварям. Генри хотел мне помогать, но с его мобильностью он скорее обуза, чем помощник.
К сожалению, нам не удалось найти ни одной живой лошади. Те, кого не сожрали заражённые, сумели вырваться из загонов и удрать из города в степь. С другой стороны, брать животное, не защищённое амулетами шаманов очень опасно. Запах лошадиного пота матёрые твари чувствуют за многие километры. Поэтому нам пришлось нагрузиться узлами, мешками и сумками, будто «челнокам» из грустных девяностых моей Родины. Половина груза состояла из боеприпасов. На каждого взрослого приходилось по револьверу и винтовке. У меня, Джона и Генри стволов было чуть больше. Остальное приходилось на продукты и чуть-чуть одежду с прочими тряпками вроде одеял, подстилок и холста для пеленания младенцев.
Вновь хочу вернуться к животным. Отсутствие лошадей мы могли спокойно пережить. В каком-то роде я даже доволен, что их не нашли. Не пришлось мучиться выбором между комфортом и опасностью и пытаться убедить спутников, что лошадь в отряде не столько помощь, сколько серьёзная угроза в текущих условиях. Куда хуже было то, что нам не попалась какая-нибудь корова или коза. Их молоко было необходимо детям. Худо-бедно с кормлением справлялась Джулиан. В этой женщине было столько молока, что его хватало на трёх детей. Я впервые слышал, чтобы у не родившей женщины текло молоко. Ведь точно знал, что все трое «её» детей — не её. Но когда аккуратно полез с расспросами к Генри, то узнал, что у Джулианны два месяца назад родился мальчик, который, увы, умер на третьей неделе своей жизни.
