Железный гром 2 (СИ) - Янов Алексей Леонидович
С плеском, то одна, то другая однодревки переворачивались, и вся неправильно уложенная поклажа оказывалась за бортом. Весело было не только мне, но и большей части луговской дружины собравшейся здесь же, под навесами, которая беззаботно, с самогоном на устах отмечала «отплывные».
Весь красный от злости Гремислав на чем свет стоял изрыгал свои проклятия в адрес Плещея и Карася. Последние, словно оголтелые, бегали вдоль причалов, понося матом всех подряд, пытаясь как-то разрулить ситуацию. Накал страстей вскоре достиг пика, несколько человек задрались, обвиняя друг друга в «кораблекрушениях», завизжали бабы, еще громче закричали начальные люди. А один из носильщиков, свалившись в реку, чуть не утонул, хотя там у берега и была глубина всего лишь по колено. Тут еще, как назло, поднимая облака пыли, прискакала готовая к выходу конница Нерева, сходу влетев во все это столпотворение. Теперь к царившему здесь до этого гомону, шуму и крику добавилось конское ржание.
Больше смотреть на все творящееся здесь безумие сил не было. Поэтому я бочком, бочком, шаг за шагом назад отошел подальше от брызжущего слюной Гремислава, а потом, когда наш вождь выхватил меч и побежал к причалам, и вовсе ретировался домой. Гремислав со своими помощниками весь этот бедлам организовывали, вот теперь пускай сами и разруливают.
Так начинался великий поход на юг.
Глава 17
Июль 254 года
Военный потенциал готов, конкретнее мужчин способных сражаться составлял порядка 10 тыс. человек. Это я экстраполировал сведения, которыми обладал Плещей, плюс данные полученные в результате допросов гепидо-вандальской верхушки, той ее части, что удалось пленить и разговорить из числа более-менее знающих индивидов. Такая цифра в 10 тысяч получалась, если суммировать примерную численность населения готов в тех населенных пунктах, где они проживали. Из этих расчетов следовало, что всего готов в Причерноморье проживает где-то в районе 50-ти тыс. чел.
Понятно, что мужчина способный держать оружие и профессиональный воин это вещи несколько разные, но, тем не менее, в этом количественном показателе готы превосходили драговитов более чем на одну треть. Но это, если брать без учета новых земель в той или иной форме сейчас находящиеся под контролем драговитов.
Реально же вооружить должным образом готы могли не более 3-х — 5-ти тыс. чел. Остальные же — это не воевавшее мужичье с дубьем и копьями.
Плюс к этому пару лет назад к готам в Нижнем течении Дуная присоединилось союзное им племя герулов, а это еще до 1,5 тыс. воинов.
И против таких вот, оценочно, сил, Гремислав выдвинул 6 тыс. воинов, из которых драговиты составляют половину — 3 тыс. чел. (включая 400 человек луговской дружины). Вторая половина — это балты и западно-славянские племена. Где покоренные, где мирно присоединенные в прошлом году славяне региона Карпат вождь трогать не стал, что, в общем-то, правильно. Толку от этого пополнения будет мало, больше вреда, так как плечом к плечу мы с ними ни разу не воевали, даже учебного боевого слаживания не проводили.
Ну, да вернемся к готам-тервингам, которые начали заводить близкое знакомство с просвещенной римской империей с 238 года, с нападения на город Гистрия, расположенного неподалеку от устья Дуная, впадающего в Черное море. И германцам это знакомство понравилось. После этого случая, по словам все тех же Плещея и пленных гепидо-вандалов, набеги на Римскую империю, происходившие вдоль границы по нижнему течению Дуная, между Карпатами и Черным морем следовали регулярно, через год. А пять лет назад мелкие приграничные набеги сменились самыми настоящими нападениями с использованием крупных сил. Численность готов благодаря миграции из фатерлянда возросла, отсюда и качественный скачок. Так, в 249 году под предводительством двух готских вождей — Аргаиха и Гунтериха был разграблен город Маркианополь на востоке Балканского полуострова. Через год, другой готский вождь Книва прорвался через римскую границу и пересек Дунай близ старого легионерского форта Эскус и двинулся в самое сердце Балканского полуострова, захватив город Филиппополь к югу от Гемских гор, где и зазимовал. Такая «зимняя спячка» не могла понравиться римским властям и уже в следующем году император Деций Траян что называется «пошел по шерсть — вернулся стриженным». Точнее говоря вообще не вернулся. Пытаясь перехватить отступающих готов, Деций Траян в битве при Абритте не только потерпел поражение, но и был убит. Прям Тевтобургский лес, версия 2.0. Для римской общественности случившееся стало шоком, в истории такого еще не бывало, чтобы правящий император пал в бою с варварами. Хотя Деций совсем не являлся мощной политической фигурой, по сравнению с некоторыми его другими предшественниками на троне, но сам факт, что подобного рода случай имел место быть со всей определенностью указывал на кризисное состояние в котором сейчас находилась империя. С одной стороны империю сотрясали внутренние беспорядки, с другой стороны на востоке появилась новая сила — держава Сасанидов, отвлекающая на себя значительные силы имперской армии.
Римляне после полученного апломба бросились укреплять земли близ Дуная, а готы не будь дураки, и в прошлом году, когда мы воевали с их соотечественниками, предприняли морскую экспедицию в Малую Азию, разграбив город Трапезунд.
Но в этом году, по поступающим сведениям, готы на юга плавать или ходить не собираются, а собираются разобраться с взорвавшемся северном соседом в нашем лице. Нас они уже поджидают, потому как кто-то растрезвонил о затевающемся Гремиславом походе на юг. Не удивительно, если наш вождь об этом заговорил в открытую с конца осени прошлого года. Вот кто-то готам и донес.
Единственное, что радует, так это то, что оставшиеся одни, без готов, в низовьях Дуная герулы в этом году в войне против нас к своим германским коллегам присоединиться скорее всего не смогут. У герулов в том регионе нарисовались проблемы с дакийскими племенами — карпами — коренными обитателями этих мест.
Тоже самое и с сарматами, не думаю, что они впишутся за готов, которые всего лишь два десятка лет назад потеснили степняков с их же собственных земель. Хотя тут варианты возможны, если, конечно, готы не поскупятся деньгами. Но, честно говоря, это выглядит сомнительно, учитывая сам характер и нравы этого разбойничьего германского народа, пришедшего в эти края грабить всех и вся.
Примерно такого характера мысли роились в моей голове, в то время когда я находился на ладейной палубе, мерно раскачивающейся на днепровской речной волне, равномерно вздымались и опускались ряды весел. Хотя ладья могла спокойно идти вниз по течению и без гребли, но наш адмирал Карась безустанно продолжал тренировать таким способом экипажи ладей. Устье Припяти наш речной флот прошел сегодня в полдень. Оставленный вестник от Гремислава сообщил, что готы пришли в земли полян, объединив с ними против нас свои силы. Гремислав, дожидаясь нас встал в четырех «днищах» пути от устья Припяти, по дороге туда пограбив местных полян. С учетом нашей скорости, уже завтра наша судовая рать должна будет присоединиться к основным силам.
За бортом простиралась лесостепь, особенно густо в этих местах лес произрастал в балках речек и ручьев впадающих в Днепр. А так все больше на глаза попадались рощи, что были не чета нашим припятьским дремучим бурьянам.
Полюбоваться природой мне не дали.
— Посмотри Див вон туда, — тронул меня за плечо Ладислав, путешествующий вместе со мной и со своей «артиллерией», груженной как под палубой в разобранном виде, так и размещающейся в виде тяжелых арбалетов на палубе лодок.
Я повернулся в указанную им сторону и увидел до боли знакомую картину — сожженную до тла деревеньку полян. Возле почерневших, местами все еще еле дымящих остов хижин в беспорядке валялись тела — изрубленные, с торчащими в них стрелами, рядом на деревьях висели женщины и дети с распоротыми животами. С того берега отчетливо тянуло дымом.
