Железный гром 2 (СИ) - Янов Алексей Леонидович
— Наши? — то ли спросил, то ли констатировал факт брательник.
Не успел я ответить, как с передовой ладьи, шедшей под управлением Карася, раздался условленный сигнал из рога, призывающий убрать паруса и перейти на греблю. Матросы немедля бросились стравлять парус.
— Что там такое? — вытянувшись в струнку и приставив ладонь ко лбу, устремил взгляд вдаль Тороп.
— Чую, что ничего хорошего. Готовься лучше к огненному бою свои самострелы.
Ладислав агакнул и побежал раздавать команды своим находящимся на борту «артиллеристам». Я тоже поспешил в трюм облачиться в доспехи.
Поднявшись на палубу, я увидел приближающиеся к нам лодки. Это, несомненно, были готы. Подобного типа суда я лично видел, когда с Плещеем плавал к ним торговать. Лодки эти были сделаны из дубовых досок, безмачтовые, беспалубные, длиной в два десятка метров, шириной в два с половиной — три метра. Как показывает недавнее нападение готов на Трапезунд, корабли эти совершенно точно обладали мореходными качествами. Лодки вмещали пятнадцать пар гребцов сидящих на узких скамейках установленных на шпангоутах и рулевого. Я насчитал около трех десятков лодок, а это девятьсот гребцов, они же воины.
Чтобы друг другу не мешать наши черные, покрашенные дегтем ладьи, словно хищные рыбы, принялись расходиться веером, перекрывая Днепр.
— Правим к тем лодкам, — указал Ладиславу его будущие цели наш рулевой, и брательник поспешил к установленным на носу лодки арбалетам.
К этому момент весь не задействованный в гребле экипаж, а это почти полсотни человек, уже успел облачиться в доспехи и, разобрав с бортов укрепленные там щиты, собрались в центре ладьи.
— Гребите шустрее! — правя кормилом покрикивал луженой глоткой рулевой на гребцов своими веслами вспенивающих, словно миксеры, воду за бортом. Наша ладья, как и ее соседки справа и слева не шла, а просто летела по волне, под ее острым носом вода за малым едва не закипала от бурления. А готы, по мере приближения нашего флота, похоже, резко утрачивали свой боевой энтузиазм, грести на своих лодках они практически перестали, спешно готовясь к абордажному бою. Но тут их ждало разочарование, вступать с ними в ближний бой в наши планы не входило, тем более их и количественно было даже немногим больше нашей судовой рати.
Готов было уже хорошо видно, каждый десятый имел кожаный доспех с металлическими пластинами, остальные обходились кожами, да шкурами.
Рулевой, вслед за флагманом — Карасем, отдал команду «сушить весла» когда мы приблизились на дистанцию в полсотни метров. Приободренные готы, думая, что мы их испугались, дружно повскакивали со своих скамеек, и принялись колотить топорами и мечами по щитам, издавая при этом дикие звуки. В их рядах то там, то здесь виднелись длинные шесты с крюками, которыми немцы планировали цепляться за борт вражеского корабля и притягивать к себе для последующего абордажа.
И тут от ладей по кораблям готов, расчерчивая дымные дорожки, ударили наши крепостные арбалеты, выстреливая сосудами с огнесмесью. И вой готов сразу сменил тональность, с воинственного на испуганный вой ужаса. Сразу от нескольких готских лодок вверх взметнулись струи огня и черного дыма, в отдельных местах загорелась речная вода, точнее говоря расползшаяся из лопнувших сосудов покрывшая воду пленка. Хорошо еще, что наш флот стоял выше по течению, и горящая пленка уплывала от нас, а не плыла к нам. Это я понял только сейчас, ранее об этом даже не задумывался, иначе нам пришлось бы самим спасаться бегством от своего же собственного огненного оружия.
Обстрел не затихал ни на минуту. Отдельные лодки уже полыхали кострами, с них горящие и целые немцы прыгали за борт. Наши стрелки — лучники и арбалетчики в эти минуты тоже не бездействовали, осыпая врага стрелами и болтами. Их стрельба стала весьма эффективной, последнее о чем думали немцы в эти жаркие в прямом и переносном смысле минуты, так это о своих щитах, ими уже никто не укрывался, кто греб веслами пытаясь разорвать с нами дистанцию, кто пытался бороться с огнем заливая его водой, но лишь еще больше усиливал рокочущее пламя.
Из огненной западни сумело вырваться около десятка лодок. Огибая горящие пятна на реке, мы устремились за ними в погоню. Над ладьями захлопали паруса, благодаря попутному ветру скорость возросла, ладьи снова «полетели» быстро нагоняя врагов и методично их уничтожая, подпаливая одну лодку за другой. Не ушел никто, хотя немцы и кинулись врассыпную, отчаянно шлепая веслами по воде, но теперь уже численный перевес по количеству кораблей был на нашей стороне, чем мы сполна и воспользовались, разобрав цели для преследования и последующего уничтожения. Уже к шести часам вечера весь готский флот был уничтожен, утонув в речной воде и испарившись черным дымом в небеса.
На ночь, заякорив ладьи, встали в одном из затонов. В розовых искрящих бликах на воде заходящего солнца сейчас они мирно покачивались, словно отдыхали после тяжелого трудового дня. Рядом с ладьями обессилевшие от сумасшедшей гребли воины без сил валялись на пляже. И это еще с учетом того, что при погоне за готами мы периодически меняли команды гребцов, ведь у нас при полном экипаже ладьи под семьдесят человек, предусмотрено лишь двадцать четыре гребца, вот, чтобы нагрузка для всех получилась равномерной, мы судовую команду и тасовали в течение дня.
Люди отдыхали, а я еще полночи допрашивал подобранных из воды готов и узнал много интересного об их планах, пока, к счастью, несостоявшихся. Выяснилось, что в десятке километров ниже по течению от нашей стоянки располагался готский лагерь, в котором дислоцировано до 2-х тыс. воинов под предводительством того самого, знаменитого в здешних краях, вождя под именем Книва. Вначале я пленникам не верил, не мог наш вождь просто пройти и оставить у себя в тылу такие крупные силы неприятеля. Но не все так просто. Оказывается, готы, но не все готы, а лишь часть их засадных сил специально пропустили войско Гремислава и теперь собранные там войска должны будут поучаствовать в намечающемся генеральном сражении, ударив по Гремиславу с тыла, в момент, когда он сцепится с основными силами немцев. И сейчас собравшиеся в соседнем от нас лагере германцы ждут возвращения своего «непотопляемого» флота. Ведь готы привыкли иметь дело со славянскими лодками-однодревками, которые для собранных немцами речного флота были на один зуб.
Вот мы их завтра и удивим, считай что дождались! Это как из серии, когда мужик на удочку ловил мелкую рыбешку, а поймал акулу.
В любом случае, судовую рать возглавлял я, и принимаемые решения тоже всецело зависели от меня. А надумал я не много не мало, а десантную операцию. Сам процесс десантирования у нас в том месяце активно отрабатывался на практике. Каждые две ладьи, их экипаж образовывал терцию личным составом до 140 человек. Берег в месте высадки позволял спокойно «припарковать» все двенадцать ладей, выстроив шесть терций-каре и сразу двинуть их на лагерь врага. Завтра отчалим с первыми лучами солнца и атакуем врага на рассвете, то есть если смотреть в часовом измерении, нападем фактически ночью, когда все спят.
В двух сотнях метров от берега, на обширной пустоши окруженной рощицами, шедшая впереди в отрыве от основной флотилии разведывательная лодка засекла воинский лагерь. После подтверждения информации мы туда и рванули на всех парах, то есть парусах.
К сожалению ладьи заметили и по мере нашего приближения к берегу, готский лагерь стремительно просыпался, издали напоминая растревоженный муравейник. Команды ладей спрыгивали с бортов, выстраиваясь в терции. Под завывания боевых рогов готы тоже выстраивались лицом к берегу, калейдоскопом мелькали раскрашенные щиты, колыхались копья. Строй у них, правда, выходил какой-то кривоватый и с зияющими в нем дырами. К этому времени носы наших ладей врезались в берег и судовая рать начала оперативно выстраиваться прямо перед лодками, которые, при приближении противника еще дадут ему «подкурить», ведь люди Ладислава уже взводили крепостные арбалеты и готовили в полет сосуды с горючим.
