Авиатор: назад в СССР 8 (СИ) - Дорин Михаил

— Вы же сами сказали, что перехватили документацию на МиГ-29. Кто недавно появился в ОКБ МиГ? — спросил я.

— Тоже не убедительно, — сказал Краснов, крепко затянувшись сигаретой.

— А не напомните, где живёт товарищ Толкачёв? — спросил я. — Краем уха слышал от его коллег, что окна его квартиры выходят прямо на посольство США.

Леонид Борисович слегка задумался. Три факта, пускай не самые убедительные, сошлись на одном человеке.

— Пока всё это совпадения, — сказал Краснов, стряхнув пепел в банку из-под сгущёнки.

— Я назвал вам три факта. Не смахивает ли на закономерность? — спросил я.

— Неа. У тебя есть ещё что-нибудь?

А то! Есть полная голова фактов об этом предателе. Только мне подкрепить особо нечем. Будем врать дальше, ведь главное для меня, чтобы сотрудники КГБ в Москве проверили досконально Толкачёва. Где-нибудь да проколется!

— Есть ещё кое-что. Его коллеги были сильно удивлены, что он отправился в командировку в Афганистан. Страна с жарким климатом и пыльными бурями, а также наличием проблем с проживанием. Все инженеры, техники и другие работники авиационной промышленности живут не в гостинице, — сказал я.

— Моя жена тоже удивлена, что я сюда поехал. Что с того?

— До недавнего времени он категорически отказывался от командировок на лётный полигон, расположенный в Астраханской области. Хотя, именно там самолёт испытывался на испепеляющей жаре. Толкачёв отказывался от поездок именно из-за климата.

— Хм, а сюда, значит, поехал и даже глазом не повёл, верно? — спросил Краснов, отметив фамилию Толкачева в своём блокноте.

— Всё так, — сказал я.

Надеюсь, что хоть немного моя ложь была принята за правду. Всё ради блага страны. Не хочу, чтобы этот человек продолжил из-за мнимых идей участвовать в развале государства и авиации в частности.

В дверь постучались, и в кабинет вошёл высокий мужчина, одетый в лётный комбинезон песочного цвета. Но уж слишком он у него новый и не затёртый.

— Что у тебя? — спросил Краснов и вошедший протянул ему какой-то листок. — Когда? Ладно, не говори. Иди сюда, — подозвал «псевдолётчика» Леонид Борисович и показал в свой блокнот.

Именно туда, где и была записана фамилия Толкачёв.

— Я понял, — ответил мужчина и вышел из кабинета.

Краснов свернул принесённый ему листок и положил в карман рубашки. При этом не сводил с меня своего прожигающего взгляда, которым Леонид Борисович, как мне кажется, не одного шпиона уже прожёг.

В колонках магнитофона Высоцкий пел про друга, не вернувшегося из боя.

— У тебя всё, Сергей? — спросил Краснов.

— Личный вопрос. Удивляет, что вы слушаете Высоцкого, — сказал я, но Краснов только покачал головой.

— Придёт время, и Владимир Семёнович станет классиком. Мне так кажется, — произнёс Краснов и протянул мне руку. — Надеюсь, что в следующий раз мы встретимся с тобой просто за чаем.

Пожав руку Леониду Борисовичу, я утвердительно кивнул и пошёл к двери. Хочу и верю, что я смог хоть как-то помочь нашим контрразведчикам выйти на истинного предателя Родины.

Вечерняя постановка задач прошла в непринуждённой атмосфере. Тему со сбросом бомб решили не поднимать.

— Без нас разберутся. Генерал-полковник Пасечник сказал, что им этому полку, что нужно открутили и куда надо закрутили, — улыбнулся Бажанян, который заканчивал с постановкой. — Как вам первый лётный день? — спросил он у летчика МиГ-29 майора Ткачева.

— Прекрасно, командир! Надо ещё полетать, а потом сможем и самостоятельно дежурить, — сказал он.

— Мы бы тоже хотели, чтобы с нас прикрытие сняли. Это сейчас операция никакая не идёт. Если начнётся, у меня с летчиками и техникой сразу проблемы начнутся, — сказал Бажанян и повернулся к открывшейся двери в класс. — Товарищи офицеры!

На пороге появился тот самый генерал Пасечник. Вид у него был уставший и суровый. Он так же выглядел и в прошлый раз, когда выговаривал мне и Валере за сбитый иранский истребитель.

— Садитесь товарищи, — дал он команду, и пропустил вперёд весьма дряхлого дедулю в огромных очках и сером пальто.

— Дорогие мои соотечественники! Мне нужно вам сказать…

— Платон Прокофьевич, они тут не все на МиГ-21 летают, — сказал Пасечник.

— А чего это тогда место занимают? Я же вам говорил, товарищ генерал, что нужны экипажи для отработки полного цикла испытаний в боевых условиях…

— Профьевич, я вас понял. Итак, Тигран Араратович, нужно в ближайшие дни отработать… — начал говорить Пасечник, но дедуля снова вклинился.

— Не дни, а день! Мы с вами это уже обговаривали, — возмутился старичок.

— Товарищ подполковник, всё прекрасно понял, — выдохнул Пасечник и заново обратился к Бажаняну. — Завтра нужно провести учебный бой с МиГ-29. В противниках МиГ-21 и ваши лётчики.

Глава 15

Выражение лица Бажаняна не выражало оптимизм. Очередная дополнительная нагрузка на полк в период боевых действий любому командиру не понравится.

Штурмовиков и вертолётчиков отправили отдыхать. В классе остались только лётчики нашего полка и МиГ-29х. Пасечник и дедуля-инженер продолжали объяснять, что они от нас хотят. Больше, конечно, тараторил Платон Прокофьевич.

— Необходимость испытать сейчас этот самолёт в боевых условиях, сложно переоценить, — говорил он, будто выступал с трибуны Дворца Съездов.

— Платон Прокофьевич, а вот этими боями можно было заняться во время испытаний, а не на войне? — негодовал Бажанян.

— Тигран Арараратович, задача важная. Мы ждём ваших предложений, — сказал Пасечник, подойдя к Барсову, сидевшему за первой партой, и заглянул в его лётную книжку.

— Нужно посмотреть, как боевые лётчики могут противостоять современному истребителю. Возможно, у нас получится найти ещё какие-то слабые места в МиГ-29, — поправлял очки инженер.

Основное слабое место — предательство одного из ваших коллег, товарищ Платон Прокофьевич. Может, и не всё слил Толкачев зарубеж, но какие-то данные успел передать.

— Товарищ генерал, я не обладаю достаточным количеством лётного состава и техники, чтобы выполнить это указание, — сказал Араратович, поднявшись со своего места.

— Подполковник, вы шутите? — спросил Прокофьевич, подойдя вплотную к Бажаняну, которому он дышал в подбородок.

Заметная у них была разница в росте! Но вид у этого старичка был весьма боевой. Даже Пасечник удивился такому напору.

— По мне видно, что я шучу? — переспросил Араратович.

— Подполковник Бажанян, какие ваши предложения по этому поводу? Задача и, правда, серьёзная. Надо оценить возможности МиГ-29. Есть ли смысл ставить их на боевое дежурство здесь, — начал объяснять Пасечник.

— Вы напрямую саботируете продвижение передовой техники! — верещал Платон Прокофьевич.

— Отец, ну, успокойтесь. Я всё уже понял, — натянуто улыбнулся Бажанян. — Тогда можем задействовать в бою пару, которая прикрывала МиГ-29е во время их полёта. Задачи прикрытия ударов нашей авиации от иранцев лягут частично и на дежурное звено.

— Вот это уже что-то, — радостно хлопнул в ладоши Пасечник. — Определите экипажи, обговорите условия боя и отдыхать, — сказал генерал, и они с противным инженером вышли.

Платон Прокофьевич перед тем как покинуть кабинет с некоторым презрением посмотрел в сторону Бажаняна и пригрозил тому кулаком. Я уж подумал, что он сейчас средний палец покажет или язык высунет.

— Саботажник! — воскликнул Платон Прокофьевич и вышел в коридор.

Бажанян почесал затылок и что-то начал черкать в плановой таблице на завтра.

— Командир, предлагаю начать один на один. Второй вылет работают двое оставшихся. В третьем — пара на пару, — сказал Ткачёв.

— Так и сделаем. Надо только выбрать место и договориться по условиям. Не забывайте, что мы на территории боевых действий. Крутиться во всём диапазоне высот опасно, — сказал Бажанян и повернулся к Буянову, вопросительно посмотрев на него.

Комэска закивал головой, довольно улыбнувшись, и повернулся ко мне. Что ж, похоже, теперь мне не избежать ещё одного боя. Выпала мне сначала честь биться в воздухе с Ф-16 Пакистана. Затем удалось сбить иранского аса на Ф-14. Бой со своими истребителями четвёртого поколения будет не менее сложным, но я же знаю сильные и слабые стороны «Точки опоры», как вскоре назовут МиГ-29 американцы.