Император Пограничья 1 - Евгений И. Астахов
— Их мало совсем, — вздохнул Захар. — Земли тут не шибко плодородные, да и Бездушные мешают. С полями не разгуляешься, зерно покупное всё. Больше на огородах живут. Картошка, капуста, репа — вот и весь урожай.
Я встал, разминая затёкшие мышцы. Информация была полезной. Теперь я лучше понимал, с чем имею дело. Деревня держалась на добыче Реликтов и Эссенции, а не на сельском хозяйстве. Это объясняло и малое число женщин — такой промысел не для них.
— Спасибо, Захар, — я положил руку на плечо старика. — Ты мне очень помог.
— Да чего уж там боярин, — поначалу смутился он, а после вдруг как-то горделиво выправился и по-военному выпалил, — рад стараться!
Усмехаясь его рвению, я накинул на плечи куртку и отправился в деревню.
Настало время побеседовать по душам со старостой.
Глава 12
Прошлой ночью
Сержант Могилевский расхаживал по горнице, то и дело бросая обеспокоенные взгляды в сторону окна. На душе у него было тревожно. Приказ графа Сабурова расквартировать отряд на противоположном конце деревни, вдали от нового воеводы, казался ему не просто странным, а откровенно подозрительным.
С самого начала их миссия по сопровождению опального боярина отдавала какой-то недосказанностью. Слишком уж обтекаемо звучало поручение — доставить Платонова в Угрюмиху живым и невредимым, а дальше пусть сам разбирается. Никакой конкретики, никаких чётких инструкций на случай непредвиденных обстоятельств.
А ведь обстоятельства были более чем непредвиденными. Чего стоила одна только стычка с Бездушными по дороге! Тогда Демид увидел самого боярина в бою, а не только последствия его победы над каторжниками. Сержанта поразило то, как держался в бою их подопечный. Вместо того чтобы укрыться за спинами охраны, как поступил бы любой нормальный аристократ, Прохор ринулся в самую гущу сражения. Орудуя вначале копьём, а потом и молотом он сокрушил уродливую тварь. Действовал грамотно и уверенно. Без малейшего страха.
Тогда-то Могилевский и проникся к нему невольным уважением. Не каждый день встретишь боярина, который не гнушается сражаться плечом к плечу с простыми бойцами. Да и на привычного столичного хлыща Платонов походил мало — скорее уж на закалённого в боях воина, чей клинок не раз обагрялся кровью врагов.
И вот теперь этот необычный человек остался в своём доме без охраны и защиты в компании лишь молодой девушки да старика-слуги. Могилевский не обманывался насчёт намерений… Угрюмцев?.. Угрюмичей?.. Угрюмихцев?.. Тьфу ты, не деревня, а чёрт-те что, язык сломишь! Слишком уж злобные взгляды кидали они на воеводу, слишком явно звучала в голосах затаённая ненависть. Стоило Платонову хоть на миг ослабить бдительность, и его попытаются убить, в этом сержант не сомневался.
— Нехорошо это, ой нехорошо, — пробормотал он, в очередной раз меряя шагами комнату. — Бросили боярина на растерзание, как овцу волкам. Не по-людски это.
— Да брось ты, Демид Степанович! — отозвался один из подчинённых. — Чай, не маленький наш воевода. Ты ж сам видел, как он Бездушного приголубил. Уж с деревенскими-то справится.
— Тьфу на тебя, дурень! — рассердился Могилевский. — Бездушный — он тварь безмозглая, на кусок мяса кидается. А селяне — они хитрые, исподтишка ударят.
Собеседник примолк, обдумывая сказанное. Видно было, что и его начали одолевать сомнения. Остальные бойцы тоже призадумались. В горнице повисла тягостная тишина, лишь потрескивали в печи дрова да завывал на дворе ветер.
К тому же чуяло сержантское сердце, неспроста граф приказал им отдельно заселиться. Больно уж складно всё получалось: и от казни боярин чудом ушёл, и воеводой недолго пробудет. Сделают селяне всю грязную работу за Сабурова…
Могилевский вздохнул и подошёл к окну, вглядываясь в ночную темень. Где-то там, на другом краю Угрюмихи, в старом доме воеводы остался их подопечный. Один против целой деревни, полной недоброжелателей. Устоит ли? Хватит ли сил и умений?
«Эх, Прохор Игнатьевич, свалился же ты на мою голову!.., — подумал сержант со смесью сочувствия и невольного раздражения. — Ну да ладно, коли судьба привела тебя сюда, стало быть, для чего-то ты ей сдался. Держись там, боярин. А мы уж по мере сил поспособствуем, если сможем…».
С этими мыслями Могилевский отошёл от окна и принялся устраиваться на ночлег. Что-то подсказывало ему — спать сегодня придётся вполглаза. Мало ли какая весть с дальнего конца Угрюмихи прилетит. Надо быть готовым ко всему.
* * *
Я шагал по заметённой улице, оставляя за собой цепочку следов на грязном, утоптанном десятками ног снегу. Из труб изб тянулись к небу струйки дыма, там и сям слышались голоса и скрип калиток. Люди спешили по своим делам, то и дело бросая на меня настороженные, опасливые взгляды.
Я невольно усмехнулся про себя. Надо думать, весть о ночном происшествии уже облетела всю Угрюмиху. Селяне гадали, как я сумел уцелеть и что намерен предпринять дальше. Что ж, скоро они получат ответы на свои вопросы.
На главной улице мне неожиданно повстречался Могилевский в сопровождении одного из своих бойцов. Судя по целеустремлённой походке и обеспокоенным лицам, направлялись они прямиком к дому воеводы.
— Прохор Игнатьевич! — окликнул меня сержант, едва завидев. В голосе его явственно слышалось облегчение пополам с удивлением. — Цел? Мы собирались проведать, всё ли у тебя в порядке.
— Как видишь, — я широко улыбнулся, разводя руками. — Ночью выходил по нужде, но с колодцем разминулся.
Демид понимающе кивнул, легко разгадав смысл сказанного.
Краем глаза я заметил, как на другой стороне улицы бочком пробирается кузнец. Лицо верзилы украшал внушительный лиловый синяк под глазом, превосходно гармонирующий с пристыженным и немного испуганным выражением.
— Эй, любезный, — окликнул я его с наигранным участием. — Что случилось?
Фрол замер на месте, словно напоровшись на невидимую преграду. Было видно, как стыдливый румянец покрывает его небритую кожу. Он явно не ожидал, что я вообще обращу на него внимание.
А если и обращу, то точно не стану по этому поводу шутить.
— Упал я, барин, — буркнул он наконец, старательно пряча глаза. — С лестницы. Оступился ненароком.
— Ц-ц-ц, — покачал я головой с притворным сочувствием. — Ты поосторожней там. А то, не ровен час, и башку расшибёшь. Кто ж тогда кузню держать будет?
Громила что-то невнятно промычал и, спотыкаясь, заспешил прочь. Провожая его взглядом, я думал о том, сколь многое в мире определяется правильным первым впечатлением. Сегодня эти люди меня боятся. Завтра будут уважать.
