Дорога на Уэлен (СИ) - Alex O`Timm
На вторые сутки пути я сильно замерз. Дело в том, что прямо напротив камеры постоянно открыта форточка, и оттуда сильно дует. С одной стороны меньше вагонных запахов, с другой, в камере гораздо холоднее, что в остальных. Там из-за скученности людей, все же теплее, а я нахожусь в камере в одиночку. Поразмыслив над своим положением, решил создать себе дополнительное утепление. Сделал это достаточно просто. Выложил из рюкзака все что в нем имелось, хорошенько протряс его от крошек, и вывернув наизнанку, заправил в один угол. Получился некий треугольный конверт, который я напялил себе на голову. Выглядело все это конечно ужасно, зато ночь проспал гораздо спокойнее.
На следующий день не стал разбирать конструкцию, просто слегка подвернул уголки, и получилось нечто отдаленно похожее на капюшон. Увидев это, конвоир тут же позвал начальника караула. Тот взглянув на это непотребство спросил, чем это я здесь занимаюсь. Объяснил все как есть, добавив, что хочу еще полотенце на себя накинуть в качестве шарфа.
— А ты, что хотел. Здесь тебе не курорт!
— Вот и выживаю как могу.
— Ну выживай. — Усмехнулся начальник караула.
Полотенце вскоре действительно перекочевало мне на шею. Сигареты, рассовал по карманам, подумав о том, что подселят ко мне какого-нибудь малолетку, и поди докажи, что это твое. Остался только хлеб и сало. Поэтому освободил полиэтиленовый пакет, в котором лежала зубная щетка и мыльница с куском мыла, вывернул его наизнанку, чтобы запах мыла не передался куда не следует. Располовинив заточенной ложкой буханку вдоль, на мягкую сторону уложил порезанные кусочки сала, поверх них покрошил хлеба, и все это сунул в пакет, который положил во внутренний карман куртки. Получилось вполне сносно и даже в какой-то степени удобно. За счет тепла тела, сало чуть подтаяло и пропитало собою хлеб. Получилось довольно вкусно. Съел, можно сказать с удовольствием. Вскоре сало, лежащее на половинке хлеба, накрывала только ставшаяся от второй половинки корочка.
Так и стал ходить последующие дни, и не особо мешает, и все под рукой. Помимо всего вышесказанного у меня имелись еще и деньги. Дело в том, что вместе с передачей сигарет, от пацанов из приюта, имелась еще и вложенная записка. Правда хоть и старались написать не слишком понятно, но вертухаи люди опытные, поэтому прощупали все сигареты. И наверняка вынули все вложенные деньки, не заметили только одну десятку, а может и пожалели пацана, оставив хоть что-то, и сейчас она у меня находилась под стелькой в ботинке.
Вы, знаете, как в вагоне выводят зэка на оправку в туалет? Солдатик стоящий на часах в коридоре просвещал всех желающих, показывая свои знания Устава Внутренней Службы. Так вот, согласно устава, для этого требуется четверо человек из состава конвоя. Один из них выставляется на пост возле туалета, другой в противоположном конце коридора, а еще двое обеспечивают выход осужденного и сопровождение его до туалета и обратно. Представляете сколько времени все это бы занимало, действуй солдатики по уставу. Пусть даже на каждого зэка уходило от трех до пяти минут, при общем количестве людей от ста тридцати человек, они бы занимались этим часов десять.
Понятное дело, что это никому не интересно. Поэтому чаще всего, поступают по упрощенной схеме. Один конвойный становится в конце коридора, возле входа на «чистую» половину, другой возле туалета, а помощник начальника караула, открывает дверь камеры, выпускает оттуда очередного «одинокого соискателя» и командует:
— Бегом!
Сам же оставаясь на месте возле камеры, прикрыв дверь. Хуже всего, при этом приходится тому, кто находится возле туалета. Дверь в уборную закрывать не положено, вот и приходится принимать на себя все ароматы, исходящие из того помещения. А ароматов хоть отбавляй. Уборную уже на второй день загадили до такой степени, что там негде было не то, чтобы присесть, для утоления своих надобностей, но даже найти относительно чистое место, поссать и то было большой проблемой. Как оказалось, для взрослых зэка, смывать дерьмо — западло. Тогда получается, что все туалеты в зоне засраны по самую крышу? Я просто недоумевал. Оказалось, что делается это специально. Кто-то «нечаянно» забывал смыть за собою унитаз, а следующему, уже было западло смывать чужое дерьмо. То есть за собой можно, а вот за другим, уже западло. А гадить выстраивая пирамиду, это в порядке вещей! В итоге, уже на второй день над унитазом выросла целая пирамида, часть которой оказалась на полу. Конечно в вагоне есть проводник, который и обязан все это убирать, но дело в том, что по правилам он не имеет право появляться там, где находятся зэка. Поэтому уборка будет произведена, только на одной и длинных стоянок, где проводник, сможет обойти вагон по перрону, и попасть в туалет со стороны второго тамбура. И то, при условии, что будет возможность куда-то это все убрать. Все же станция является так называемой санитарной зоной, и места для складирования фекалий, там как бы не предусмотрено. Пока же наслаждайтесь запахами.
После того, как вывод на оправку заканчивается, начинается раздача селедки. Помните, я говорил о том, что в тамбур вагона была загружена целая бочка с маринованной сельдью иваси. Как оказалось, несмотря на соленость и костлявость, она пользуется среди контингента немалым спросом. Вначале, пока бочка была полна, конвоиры справлялись и сами. Как опустела почти наполовину, к этому стали привлекать и меня. По большому счету, я вполне мог и отказаться. Я не шнырь, не шестерка, у меня достаточно уважаемая среди людей статья, и вполне можно было объявить себя блатным и посылать всех лесом. В принципе так и собирался сделать, но подумав решил, а почему бы и нет. Все лишняя прогулка по вагону, да еще и с выходом в тамбур, мало ли, хоть чистым воздухом подышать. Да и после раздачи, можно зайти помыть руки и спокойно без криков конвойного оправиться.
Глава 2
2
В этот день была долгая стоянка на товарной станции города Красноярска. Столыпинский вагон, в котором я нахожусь всю дорогу, судя по разговорам конвоя, все время тащится в хвосте какого-нибудь товарного состава, именно поэтому в этот день вагон торчал на какой-то товарной станции, хотя в том же Ташкенте, отправлялся с Центрального Вокзала. Вначале вроде бы, ждали караул местных конвойников, которые должны были забрать из вагона часть зэка и добавить своих, потом, возможно из-за задержки местного конвоя, произошла какая-то не стыковка и нас не прицепили к нужному составу, из-за чего крики начальника караула были слышны даже у нас. С другой стороны, благодаря этому, проводник, наконец-то навел порядок в уборной, что лично для меня, было куда важнее, чем все эти задержки. И туда хотя бы можно было зайти, не опасаясь во что-то вляпаться. Когда наконец вагон прицепили к какому-то составу, вдруг обнаружилось, что впереди еще почти полчаса, а то и больше санитарной зоны, и выход в туалет, в очередной раз был отложен. В соседних камерах, ворчание, постепенно переходило в недовольство. И если вы думаете, что подобное никого не волнует, то жестоко ошибаетесь. зэка тоже могут создать такую ситуацию, что конвойным придется вылезать из кожи, чтобы хоть как-то утихомирить людей. Например могут начать раскачивать вагон. По команде кого-то из зэка все люди находящиеся в вагоне, вдруг одновременно поднимаются на ноги и одновременно садятся на нары. Несколько таких подъемов подряд, и вагон, начинает раскачиваться как на качелях, и и если вовремя это не пресечь, то может и вообще слететь с путей. А виноват в любом случае, будет начальник караула. Поэтому конвоиры стараются не доводить до подобного.
Время, между тем неумолимо двигалось к вечеру, и все говорило о том, что на оправку и последующую за ней раздачу селедки придется осуществлять уже в темноте. В принципе большой разницы не было, но солдаты тоже устали и хотели отдохнуть. Поэтому начальник караула распорядился начать сегодня именно с селедки, чтобы не терять времени. Начальник объяснил ситуацию осужденным, и все вроде бы поняли проблему, и слегка успокоились. Меня, как обычно выпустили из камеры, и я в сопровождении одного из конвоиров, ефрейтора-азиата по имени Рустам, подхватил выданное мне им, желтое эмалированное ведро и отправился в тамбур вагона.
