Вадбольский 5 - Юрий Никитин
— Пётр, — позвал он негромко, однако дверь сразу же приоткрылась, неслышно вошёл рослый лакей в расписной ливрее, спокойный и с ничего не выражающим лицом, в руках тонкая папка в переплёте из дорогого сафьяна, — что по вчерашнему приёму у княжны Глорианы?
Лакей чуть склонил голову.
— Отчёт суммировали, свели в единый документ.
— Давай, — велел Рейнгольд. — Что-то у меня дурное предчувствие. Ты прочёл?
— Да, ваша светлость.
— Говори, — велел Рейнгольд. — Глаза устали, потом прочту.
— Приём прошёл на высоком уровне, — сообщил лакей. — Всё строго и чинно, как любит его величество. Князья Голосовкер и Гольский обсуждали действия Англии на море, граф Фронтингем договорился с графом Дракком о продаже зерна, князь Кушверский проявил интерес к молодому барону Вадбольскому, который недавно получил орден из рук императора…
— О чём говорили?
— Насколько удалось понять, князь интересовался отношением барона к Аскетам.
Рейнгольд повернул к нему голову, глаза блеснули.
— И что барон?
— Выразил интерес, — сообщил слуга. — Похоже, всё-таки придёт в их гавань.
— Прекрасно! Что ещё?
— Барон Вадбольский, похоже, сумел отговорить своих суфражисток от походов в Щели.
Рейнгольд с шумом выдохнул воздух.
— Наконец-то! Чем бы они ни занялись, это будет лучше, чем с мечами в руках идти на чудовищ. Что ещё?
— К Вадбольскому подходила княгиня Штальбаум, отводила в сторону для приватного разговора. Подслушать не удалось, но есть мнение, что уговаривала заняться её омоложением. Да, поговаривают, что он может, хотя это очень дорого, хлопотно и рискованно.
Рейнгольд поморщился.
— И снова этот Вадбольский!.. Это всё?
— И последняя новость, — сказал слуга тем же невыразительным голосом, — что может заинтересовать ваше сиятельство, это разговор Ренненкампфа Константина Карловича… простите, опять же с бароном Вадбольским.
Рейнгольд сказал со вздохом:
— Ну да, после вручения ордена этот барон стал популярным. О чём говорили? Ренненкампф предлагал молодому барону принять его покровительство и перейти работать в их ведомство?
Слуга позволил себе чуть улыбнуться.
— Как в воду смотрите, ваше сиятельство. Именно так и было.
— Ренненкампф прост, как полено. Но верен, чем и ценен.
— Истинно так, ваше сиятельство.
— А что барон? Вежливо отказался?
— Именно.
Рейнгольд бросил на слугу пытливый взгляд.
— Это не всё? На этом разговор не?
Слуга произнёс чуть изменившимся голосом:
— К сожалению, ваше сиятельство. Ренненкампф начал давить, угрожать, но барон в ответ заявил, что выведет свои капиталы… хотя какие у него капиталы, так, капитальцы, из России, и сам переедет в Англию.
Рейнгольд едва не выпрыгнул из кресла, так его дёрнуло, даже дыхание перехватило.
— Что?.. Этот дурак начал давить?.. Идиот, он не чувствует, на кого можно, а кто умрёт, но не поклонится!.. Какой идиот, какой идиот!.. И за что великий князь его взял к себе?..
Слуга стоял молча, слушал, потом спросил деловым голосом:
— Какие указания?
Рейнгольд дернулся в кресле из стороны в сторону, словно пойманный в клетку зверь, сказал люто:
— Надо спасать положение, надо… Дело не в Вадбольском, наш идиот заставит всех деятельных покинуть Россию!.. И так покидают втихую. Так, что же делать, что же делать… Так, немедленно пиши Вадбольскому, что имперская служба безопасности настоятельно приглашает прибыть завтра в центральный офис для переговоров насчёт… насчёт чего?.. Ну, поставок оружия, скажем. Взаимопомощи!.. Обоюдной выгоды! И чтобы не отказался, а он будет отказываться, послать к нему роскошный кортеж с охраной из наших лучших умельцев.
— Всё-таки принудить?
Рейнгольд поморщился.
— Нет, сделать приглашение как можно почётнее. Чтоб там на месте увидели, как их хозяина безмерно уважают. Барону польстит такое подчеркнутое уважение со стороны власти.
— Ваша светлость, — сказал слуга осторожно, — но разве Государь Император не подписал указ?
Рейнгольд поднял тяжёлый взгляд.
— Какой указ?
— Ну… о запрете всяческого выезда за границу? Чтоб не набрались на гнилом Западе франкмасонских идей о разных непристойных свободах и вольностях?
Рейнгольд поморщился.
— Да, это вызвало некоторое недовольство в высшем обществе. Не тем, что нельзя выехать, а что некоторое препятствие, которое плюнь и разотри. Юристы тут же начали находить лазейки, и кто хотел выехать, тот выезжает и сейчас без особых проблем. Россия всегда держалась на строгости законов и необязательности их исполнений!
— Может быть, — сказал слуга нерешительно, — графу Орлову подсказать, чтобы чуточку закрутил гайки?.. А то дворяне слишком уж смело рассуждают о делах государства! Их дело служить, исполнять и бдить, а не высказывать мнение!
Рейнгольд устало усмехнулся.
— Ты хороший человек, Пётр, но хороший не сможет править даже крохотной волостью. Нужно уметь со всеми слоями находить общий язык. Ну хоть с простолюдинами нас пока не принуждают, но если посмотреть, что творится в Англии да Франции…
Оба помрачнели, даже Пётр, что не такой уж он и слуга, если судить по общению с Рейнгольдом. Я прекрасно понимал обоих, Рейнгольду даже посочувствовал.
То, что необходимо для прогресса, да просто для благоденствия страны, часто не совпадает с нашим гуманизмом и человеколюбием.
— Шаляпин, — сказал я мысленно, — вруби режим повышенной опасности.
— Шеф?
— Особо охраняй дом, — велел я. — Здесь мои родители, недруги собираются им серьёзно навредить. Так что даю право на отстрел всякого, кто достанет холодное оружие или огнестрел и наведёт на Василия Игнатьевича или Пелагею Осиповну. Уверен, ты успеешь раньше.
Он поинтересовался совершенно без всяких эмоций:
— А сестра Василия Игнатьевича… её не охранять?
— Не стоило бы, — буркнул я, — но ты охраняй, она член нашей стаи.
Мата Хари вмешалась в разговор:
— Да понял он, понял. Если нет, я ему напомню!.. Теперь обратно в имение? Там не всё в порядке, шеф!..
Я тихонько ругнулся.
— Мата, ну когда же вы возьмёте власть в свои руки, осточертели эти наглые орущие и бестолковые обезьяны! Следуй за мной, сейчас ИИ это я.
Она молча ринулась за мной, а потом постаралась опередить, чтобы раньше меня впрыгнуть в пространственный пузырь.
Мою голову изнутри долбала голову мысль, что я
