Вадбольский 5 - Юрий Никитин
— Для княжны Александры, — заговорил он ещё напористее, когда мы очутились в комнате, а дверь за нами прикрылась, — пора выделить собственную охрану. Хотя бы в облике личного телохранителя!
Я слушал молча, удивился, но продолжал слушать, а Ренненкампф, не дожидаясь моего ответа, продолжал всё так же мощно и убедительно:
— Близость к столь высокой особе даёт немалые привилегии. Нужно только уметь ими пользоваться!
Я уже совладал со штормом в моём черепе, что и не шторм вовсе, а так, некоторое волнение на море, даже на озере вроде моего Белого, ответил ровным голосом:
— Как я понял, рассматриваете мою скромную фигуру?
— Не такая уж и скромная, — ответил он с оттенком одобрения. — У нас есть сведения, что вы не стесняетесь применять оружие, а потом вовсе не падаете в обморок, увидев кровь.
— Время такое, — ответил я потому, что он ждёт ответа, а не ответить невежливо. — К счастью, такое случается редко. Вам как ответить, честно или как вам приятнее?
— Не дерзите, — сказал он с оттенком металла в голосе. — Субординацию ещё никто не отменял.
— Субординация ни при чём, — возразил я. — Я курсант Лицея, а не ваш подчинённый.
— Многие курсанты мечтают служить в нашем ведомстве.
— Я из немногих, — сообщил я. — Господин Ренненкампф, я не пойду в прислуги к внучке императора, ведь вы об этом хотели поговорить? Это мой окончательный ответ.
Его лицо напряглось, не привык, чтобы ему перечили, да ещё настолько мелкие личности, не занимающие никаких важных постов в управлении Империей.
— Речь не о прислуге, — проговорил он, заметно сдерживая гнев. — В телохранители! Можно даже выговорить вам роль старшего в охране, если понадобится кто-то ещё, но это как вы решите… Думаю, это удастся, хотя возражения будут.
— Всё равно прислуга, — отрезал я. — Думаете, я не видел, как великая княжна Александра разговаривает с телохранителями отца?
Он малость отступил в напоре, но я чувствовал, как поспешно ищет другие варианты давления, наконец, ничего не найдя, сказал резко:
— А если этого требуют интересы Империи?
Я ответил так же железобетонно:
— А они не требуют. Для великого князя это любимая дочка, но для остальных лишь избалованная девчонка, уж простите за мой французский, но нас никто не слышит. Она не великий учёный, не экономист мировой величины, даже не фельдмаршал. Я не стану отказываться от своих амбиций вам в угоду!
Он вроде стал выше ростом и громаднее, или же просто взъерошил перья, голос его прозвучал подобно грому перед грозой:
— А если этого потребует лично император?
— Всё равно, — отрезал я. — Что, бросите в каземат? Отправите в Сибирь?.. Хорош телохранитель из-под палки!.. Да я её сам удавлю и скажу, что недоглядел, народовольцы такие хитрые-е-е, а глава охраны некий Ренненкампф вообще мышей не ловит…
Он чуть наклонил голову, рассматривая меня исподлобья, как свирепый и могучий бык мелкого тореадора:
— У Империи есть много способов добиваться своего.
Я чувствовал, что меня начинает потряхивать нервное напряжение, руки дрожат, вот-вот и голос даст петуха.
— Вы правы, — проговорил я сдавленным голосом, словно его костлявая рука уже сжимает моё горло. — Спасибо за предупреждение. Сегодня же переведу свои капиталы в Королевский банк в Англии. А на неделе и сам уеду на ближайшем корабле.
У него вышибло дух, а глаза стали как у старого омара, круглые и вытаращенные.
— Что? К врагам?
— У них лучшая финансовая система, — сообщил я. — Враг я или не враг, но деньги не сопрут. А там подумаю, остаться или переехать куда-нить к тёплому морю. Достало это дурное… правление, когда с человеком могут разговаривать вот так… Честь имею!
И хотя это демонстративно грубо, но теперь нужно именно так, я отвернулся и пошёл к выходу. Ренненкампф из тех, кто другого ответа просто не поймёт.
Вообще-то двигаюсь чётко и как бы уверенно, никто не видит, что всего трясёт от негодования, страха и ясно ощущаемого унижения. Мною пытаются командовать, ни имея на это никакого права, словно я тля дрожащая, и всё потому, что за мной ни могучего рода, ни высокого титула!
А как же тогда тем, у кого даже дворянства нет, кто крестьяне и рабочие, хотя сейчас рабочего класса ещё нет, только зарождается, пока что это те же крестьяне?
Да только за такое вот оправдаю революционную ответку, когда на гильотину только за то, что аристократы! Даже если сами не зверствовали, то за то, что пальцем не пошевелили, чтобы останавливать беззаконие. Господь, жги!.. А не жгёшь, так мы сами с твоего молчаливого согласия всю Россию подожгём. Если не восстанет из пепла обновлённой, то туда ей и дорога, все гнилые империи исчезли без следа.
Глава 14
Права Глориана насчёт того, что все важные дела решаются вот на таких светских приёмах. Для них созданы все условия, даже в кабинетах приготовлены чайники с горячим чаем и печенье на широких тарелках.
Подумать только, я за одно посещение успел и пообщаться с интересными людьми, что в будущем могут оказаться полезными, одни Аскеты чего стоят, но и приобрел самого лютого врага во всей Империи.
Девчонка, понятно, дура. Родители понимают, что если император милостиво простил бунтовщиков и разрешил возвращаться в столицу и вообще в свои поместья, которые никто не отбирал, то им тем более не стоит вмешиваться. Так и спустили на тормозах, но её родич в пьяном угаре решил вызвать меня на дуэль да ещё наговорил непростительных слов, за что я, признаюсь, перегнул палку и сломал ему спину.
Это уже серьёзнее, такое мне не оставят. А так как род этот самый мстительный в Империи, и гордится своей недоброй славой, то меня ждут весьма серьёзные недобрости.
— Мата, — сказал я со вздохом, — теперь бди и ещё раз бди! Сейчас наши шкуры спасёт только сплошная бдя!
Шаляпин на этот раз ничего не прошаляпил, на следующие сутки прислал хорошую запись, сделанную через окно кабинета Иоганна Рейнгольда, главы Имперской безопасности.
Сам хозяин в мундире и с синей лентой через плечо явно устал, но государь император работает по шестнадцать часов в
