1914 (СИ) - Щепетнев Василий Павлович

— Мне кажется, любезный Papa, нужно и другое.

— Что другое, Алексей?

— Следует чётко определить порядок престолонаследия.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Обнародовать, чтобы все знали: наследник я, если не доживу — Ольга, затем Татьяна, Мария и Анастасия. И, поскольку Ольга — прежде всего, Ольга — становится вероятной наследницей, то считать возраст совершеннолетия — с шестнадцати лет. Как и моё. Или с восемнадцати, для солидности.

— Ну, брат, это как-то слишком…

— Самое время, любезный Papa, самое время. Тогда станет ясно, что нас — много. Сейчас как? Сейчас между претендентом Икс и престолом стоят двое. Вы, любезный Papa, да я. Причём меня можно и не считать. А если добавятся Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, — я нарочно произносил имена сестер медленно, растягивая шеренгу, — это уже совсем другое дело. Тихой сапой стащить корону не удастся.

— Ты думаешь, это кто-то из Великих Князей?

— Не сам, нет. Но если предложат корону — никто не откажется. Мол, раз уж так вышло…

Ну да, не отказался же Александр Павлович, впоследствии прозванный Благословенным, принять корону из рук убийц своего отца, императора Павла Петровича.

Видно, об этом подумал и Papa.

— Это так просто не делается, — ответил он.

— Что смог Павел Петрович, сможет и Николай Александрович. Если я вдруг когда-нибудь стану Императором, то вообще устраню гендерное неравенство.

— Это что за зверь такой — гендерное неравенство?

— Неравенство полов. Дарую женщинам право избирать и быть избранными. Например, в Думу. И престолонаследник будет определяться по праву первенца — кто первый родился, тот и наследник, неважно, мальчик или девочка. Это сразу снимет ненужные моменты.

Это я о Mama, которая переживала, что не может подарить державе наследника престола. Да и сейчас переживает — вдруг я умру? Что тогда? То есть она, уверен, и так бы переживала за меня, свой сынок, не чужой, но тут ведь ещё и государственное дело.

— Придет твоё время, Алексей, тогда и решишь насчет этого… гендерного неравенства. Всё нужно делать постепенно, страна рывков не любит, от рывков её качает.

— Как говорит Михайло Васильич, «широко шагать — портки лопнут».

— Кладезь мудрости, — засмеялся Papa. Невесело засмеялся, какой уж тут смех, когда вчера чуть не сгорел, а что будет сегодня — Бог весть.

Рассмеялся, и посмотрел на меня с надеждой. Верит, что мне подсказывает ангел.

А это не ангел. Это знание.

Увы, я скверно знаю историю. Позорно мало. В пределах школьной программы. Ещё по романам развлекательным, которые иллюстрировал, или просто читал. И сейчас источник моих знаний близок к тому, чтобы пересохнуть. Помню, Распутина убьют. Убийцы — Юсупов и кто-то из Великих Князей. Но даты не назову, пятнадцатый год, шестнадцатый? Распутин в романах был и пулеупорным, и ядоупорным, пришлось топить в проруби. Ага, значит, зимой было дело. То есть будет. Или нет? Распутин теперь редкий гость, мало на что влияет.

Но насколько изменилась история? На румб, на два, или на булавочное остриё?

Когда вступила Россия в Первую Мировую? Летом четырнадцатого года, этого года, но число и месяц не помню. Не знал, не знал, да и забыл. Знаю лишь, что точкой невозврата явилась всеобщая мобилизация. Раз мобилизация, значит, жди войны. А Германия дожидаться не стала, сыграла на опережение. Кажется, так.

Насчет же Мюллера… Это влияние детективных романов. Там всегда любое преступление имеет двойное-тройное дно. Ну, и логика, а ля фон Зарофф — фон Дорн, оттуда же, из романов. Германии нет нужды убивать Papa. Сначала ей нужно расправиться с Францией, и если Россия останется в стороне — лучшего и желать нельзя. Потом, вероломно и внезапно — ну, может быть. Но потом. А вот представить Вильгельма в России гадом и убийцей желающие есть. Ах, немец Мюллер убил царя и убежал! Немецкий шпион! Отомстим! И тут же мобилизация, и ура, и даёшь Берлин! Кому это выгодно? Англии. Или Сербии — нельзя недооценивать страну только потому, что она маленькая. Франция тоже хочет, чтобы Россия воевала с Германией. Да и Турция. Многие хотят уподобиться мудрой обезьяне, сидящей на дереве с бананом в руке, сидящей и наблюдающей за схваткой тигров. Но Германии и Австро-Венгрии это ни к чему. Так мне думается. Хотя — ну, что я понимаю в международной политике? Я ничего не понимаю в международной политике. И там, в двадцать первом веке, ничего не понимал. Зачем воевать? Ради чего воевать? Ладно, уберём гуманность, для политиков люди — всего лишь пешки, но прибыль-то, прибыль где? Одни убытки! Воруйте с прибылей, учил один умный человек, не воруйте с убытков.

С чего могут, с того и крадут. Где они, прибыли…

Я думал, а в мозгу словно соринка. Царапает. Несильно, но неудобство какое-то. Что-то я сказал недавно, что беспокоит. Мюллер? Нет, не Мюллер.

Сёстры! Вот что беспокоит! Между претендентом Икс и престолом стоит не только Papa, не только я, но и сёстры, и ему необходимо устранить всех нас!

Так ведь и устранили! Там, в Екатеринбурге, в подвале дома Ипатьева!

Всегда было непонятно, зачем? Зачем убили детей? Ладно, царь — хотя и его, казалось бы, нужно было судить открытым судом, как потом судили Зиновьева, Каменева и Бухарина. Пропаганда! Разоблачение кровавых деяний! Назидание потомкам! Но детей-то, детей зачем?

Чтобы расчистить путь к престолу, вот зачем! Всех до единого! И Великих Князей — до кого дотянулись. Чтобы никто не претендовал!

Большевики? Нет. Ленин хотел быть диктатором, тираном — он им и стал. Зачем ему монархия? Ему и власть-то некому было передать, бездетен. Остальные — так, мелочь, не было у них таких ресурсов — влезть на престол. Ну, мне так кажется.

Великие Князья из выживших? И у них не было ресурсов расстрелять нас.

Остается Икс, неизвестный кукловод.

Война и революция — первое действие.

Поражение в войне и России, и Германии, нас расстреливают — второе действие.

Поражение большевиков — третье действие.

Объявление миру чудом выжившего цесаревича Алексея, возвращение его в Россию, коронация — финал.

Трудно, что ли, найти похожего мальчика? Papa и король Джорджи — как близнецы. Поди, найдут близнеца и на моё место. И вот на престоле России Лжеалексей. Почему нет? Был же на престоле Лжедмитрий, только поляков надолго не хватило. А этих — очень может и хватить. Англичанин — мудрец!

Только в тот раз большевики устояли, власть не отдали, и представление пошло по другому пути.

А теперь?

Глава 15

20 июля 1914 года, воскресенье

Водораздел

— Угадайте, от кого письмо? — спросила Ольга.

Мы, барон А. ОТМА в полном составе, сидели на острове, в тени ракиты, и пили чай. Наш чай, грузинский. Грузия — это ведь бриллиант Российской империи. У англичан — Индия, а у нас — Грузия. Так, по крайней мере, считает господин барон. Всякому хочется иметь бриллиант, вот и господину барону тоже.

С нами была Пятница — мадемуазель Брик. Совсем уж без присмотра барона оставлять не решались, и потому мадемуазель Брик сопровождала нас на Остров. Так, на всякий случай. А в кустах сидели дикари, впрочем, вполне добродушные — двое матросов Гвардейского Экипажа. Тоже на всякий случай.

— Письмо? От Мэри Пикфорд! — это Анастасия. Она послала приглашение Мэри Пикфорд, приехать, погостить. Ответа пока не получила, может, потому что послано письмо было лишь неделю назад.

— Письмо? От господина Мечникова! — это Мария. Она написала Мечникову, спрашивая его мнение о сквашивании козьего молока болгарской молочнокислой палочкой.

— Письмо? От сэра Конан-Дойла! — это Татьяна. Она послала писателю мои иллюстрации к «Затерянному миру», вернее, фотографические копии этих иллюстраций.

— Письмо? От нашего читателя. Но не простого, а золотого. Возможно, герцога или принца — предположил я.