#5 Печать пожирателя - Илья Соломенный
Оно вылетело, и я повторил процедуру. Решётка тут же раскрылась и повисла на петлях. Я снова осторожно выглянул и, убедившись, что вокруг никого нет, осторожно вылетел, оказавшись в галерее четвёртого этажа, опоясывающей «колодец», посреди которого крутился огромный магографический глобус, занимая пространство со второго по четвёртый этаж. Стены галереи уходили вверх и плавно сужались, превращаясь в основание крыши, перекрытой массой балок.
Туда я и направился — с высоты наблюдать за «целями» было удобнее, и безопаснее.
Свернув на повороте, Рахманов и Иловайский прошли до следующего поворота, и скрылись за дверьми какого-то зала со стеклянными стенами.
Подлетев поближе, я понял, что внутрь мне не забраться — но зато острое зрение Мунина отметило открытый выход на балкон на противоположной стороне помещения…
Чертыхаясь, я полетел обратно к вентиляции. Выбрался через неё наружу, облетел здание, едва не попавшись парочке других ворон, патрулирующих периметр — и направил Мунина к балкону, который приметил изнутри.
Ворон мягко приземлился на перила.
Отличная позиция для прослушивания! Я мог различить каждое слово, каждый нюанс интонации в их голосах. И кажется, мои «цели» не подозревали, что их разговор слышит кто-то ещё…
— … действия за последнюю неделю показывают, что ты не готов к этому посту!
— Князь, я… Я всё возьму под контроль!
— Делать это нужно было раньше!
Звон бокалов, бульканье жидкости, тяжёлый вздох…
— Рахман, в столице тобой недовольны. Очень недовольны. Мы опасаемся, что ситуация может… «Расплескаться». А это никому не нужно.
— Это всего лишь временные трудности…
— Так реши их! Ты должен был сделать это сразу, а не ждать, пока поползут слухи!
— Всё… Очень быстро закрутилось! Смерти отца никто не ожидал, и…
— Избавь меня от этой сентиментальной дребедени! От тебя требовалось, помимо всего прочего, сохранять и удерживать в руках идиотскую тайну твоего рода, из-за которой функционирует Бакинский Источник! И ты налажал с этим, Рахман! Налажал! Ты хоть представляешь, что случится, если всё выйдет из-под контроля!
— …
— Молчишь⁈ Нечего сказать⁈
— Князь, я… Я уже принял меры. Обновлённое заклятие контроля готово, нужен лишь этот ублюдский кровосос! Вы знаете, мне, как и всем моим предкам, заказан вход в катакомбы…
— Ты мог отправить туда людей! У тебя, мать твою, тысячи колдунов в подчинении!
Судя по тону, Иловайский был в ярости.
— Я… Да, вы правы, — промямлил сын губернатора, — И я так и сделал. Пятьдесят Практиков в первый день… И ещё сто — во второй…
— И?
— Они все мертвы. Я пока… Не знаю, как это объяснить их семьям, но…
— Меня. Это. Не. Волнует! — отчеканил Иловайский, — А волнует лишь то, как ты собрался исправлять допущенные ошибки!
— Мы рассчитывали, что Варг’Шад захочет добить предпоследнюю жертву… Но он не появлялся рядом с Яковлевым. Даже близко не подходил к особняку…
— Ты снова оправдываешься. Кажется, я спросил чётко — Что. Ты. Будешь. Делать?
На несколько секунд в комнате воцарилась тишина.
— Я отыскал последнего из оставшихся в живых человека, служившего в роте 7446-БХ. Из той, в которой служили все остальные же…
— Я понял. Дальше.
— Он летит сюда из Южной Америки. Жил у ацтеков последние…
— Ближе к делу.
— Мой главный придворный маг полагает, что Варг’Шад обязательно нападёт на этого человека. Но в этот раз весь процесс мы будем контролировать. Я лично буду отвечать за убийство твари — ведь только я смогу это сделать. Мы выманим его наружу, на живую приманку — и я сделаю то, что должен был сделать с самого начала, князь! Клянусь!
Снова звук наливаемого в бокал вина.
— Когда этот человек прибудет?
— Завтра вечером.
— Ясно… Знаешь, пока Варг’Шад жив — того старика в коме, как его…
— Яковлев.
— Да, он. Не трогайте его, пока Варг’Шад жив. Может, он пригодится как дополнительная приманка. Но если всё пройдёт как надо — убейте. Незамедлительно.
— Разумеется, князь.
— Если ты облажаешься, Рахман — тебе не просто не видать поста отца. Я лично прослежу, чтобы ты оказался в самой глубокой камере, какую мы найдём в Ледяной крепи, понял? А тамошние служители ой как любят дворян, насоливших императору. Да ещё и с щепоткой ереси, ммм…
Мне показалось, что я услышал, как Рахман громко сглотнул.
— Я… Я всё сделаю, князь.
— Очень на это рассчитываю.
Звук, словно кто-то поставил стакан на стол, одинокие шаги — и щелчок двери.
Продолжая управлять Мунином, я осторожно спрыгнул с перил на пол балкона, и заглянул внутрь комнаты. Рахман стоял ко мне спиной, опёршись на резной деревянный стол. Его плечи были напряжены, голова опущена.
Неожиданно он махнул рукой, смёл бокалы с вином, початую бутылку, какие-то бумаги со стола, и зарычал.
Раздался звон разбитого стекла.
Тяжело дыша, сын губернатора лёгким движением руки (усиленной магией, очевидно), отбросил стол, и тот влетел в стену, разлетевшись на сотни щепок.
— Абдул? — выдохнул он, обращаясь к неизвестному собеседнику, — Ты у себя? Хорошо, жди. ЖДИ Я СКАЗАЛ!
Сжав кулаки, Рахман вышел из помещения, оставив дверь открытой.
Дерьмо космочервей… Что же делать? Продолжать слежку, или?..
Я и так узнал кое-что интересное, но…
Ладно, к чёрту!
Управляемый мной Мунин взмахнул крыльями, и успел вылететь следом за Рахманом до того, как дверь закроется. Я почти сразу набрал высоту, чтобы вновь укрыться на балках, но…
Практически сразу же напоролся на двух других воронов, вылетевших из теней мне навстречу! Их глаза горели золотистым светом, и они явно хотели атаковать меня… нас…
То, что произошло дальше, я даже осознать не успел.
Мунин каркнул — против моей воли, и совершенно бесшумно. Из его клюва вырвалась едва заметная звуковая воронка, мерцающая теневыми всполохами проклятья. Она резко расширилась — и пролетела сквозь напавших на нас воронов.
Они не упали — просто пролетели мимо, а затем развернулись — и абсолютно спокойно сели на ближайшую балку. Я, ничего не понимая, сел рядом с ними — и почувствовал тончайшие пластичные линии, которыми пернатые были связаны с моим питомцем.
Дерьмо космочервей! Он их подчинил!
— Не зря я тебя тогда обучил заклинанию контроля, — хмыкнул я мысленно, — Натренировался на дворовых воронах в Москве?
— А то! — ответило сознание Мунина, — Они теперь — наши друзья. Ненадолго.
— Насколько?
—
