Тиран Золотого острова (СИ) - Чайка Дмитрий
— Не появится, — ответил я. — Я никому не подарю это знание. Даже тебе.
— Вот как? Почему? — наклонился ко мне Приам, в глазах которого сверкнуло изумление, недоверие и тщательно скрываемая ярость.
— Тебе это не пригодится, — спокойно ответил я. — Эта рука нужна для того, чтобы бросать огонь в город, а не из города.
Не говорить же ему, что секрет настолько прост, что в считаные годы станет известен вообще всем, живущим по берегам Великого моря. Даже воловьи жилы для этого не нужны, достаточно льняных веревок и два десятка крепких парней.
— Не слушай его, отец! — вступил в разговор Парис. — Он предатель! В яму его бросить! Он на стороне ахейцев!
— Замолчи! — поморщился Приам и впился в меня взглядом. — Он покажет нам, как построены его корабли. Правда, Эней?
— Правда, — пожал я плечами. — Тебе и Гектору покажу, остальным — нет. Только вам это все равно не поможет. Вы не сможете построить ничего подобного, и Троя погибнет. Даже если бы я захотел вам помочь, моих сил все равно не хватит. Я просто сложу голову вместе с вами. Твой сын Гелен слышит волю богов и доносит ее до тебя, но вы в своем безумии ведете Вилусу к гибели. У вас был шанс решить сегодня дело миром, но вы его отвергли. Что же, теперь сюда придут тысячи воинов. Не сотни, царь, тысячи! Геракл когда-то взял Трою с шестью кораблями. А если данайцы приведут сюда сотню-другую кораблей? Племя ахаёй весьма многочисленно. А ведь есть еще критяне, ионийцы и прочие. Они вполне могут сделать это еще раз.
— Мы не сможем сами пойти на ахейцев, — угрюмо засопел Гектор. — Нас слишком мало, и они перетопят наши корабли по дороге. Да и увести отсюда воинов не получится. Тогда беззащитную Трою возьмут соседи, которые сейчас притворяются нашими друзьями. Мы можем только выманить их сюда и драться на своей земле, призвав на помощь союзных царей. Они все равно придут, так пусть приходят тогда, когда мы к этому готовы. Наши союзники дадут своих воинов, наши колесницы исправны, склады полны стрел, а кувшины доверху засыпаны зерном. Нет времени лучше для этой войны. Неужели ты этого не понимаешь?
— Вам не помогут соседи и родня, — ответил я. — И дорийцы вам тоже не помогут. Все они придут, получат от ахейцев по морде, а потом вернутся домой, чтобы убирать поспевший урожай. А вы останетесь с огромной армией один на один, запертые в осажденном городе. И тогда вам конец.
— Он прав, — я впервые услышал, как говорит Гелен, парень, родившийся в один день с Кассандрой. Он явно тяготился нашим обществом, а на его круглом лице застыло выражение полнейшей отрешенности. — Боги шлют свои знамения, отец, и все они зловещи. Преступление против законов гостеприимства будет наказано.
— Это хуже, чем преступление, — блеснул я цитатой из Талейрана, — это ошибка, великий царь. И твой сын прав. Цена за нее будет велика.
— Ошибка, да? Хорошо сказано, — довольно крякнул Приам, по достоинству оценив полет мысли подлейшего из людей. — Сам придумал? Да нет… быть того не может. Слишком умно для тебя. Ты все же обычный воин, хоть и без меры обласканный богами. Иди, зятек, иди! Тебе надо спешить. Там, в порту, до сих пор стоит корабль ахейцев. Сердце подсказывает мне, что они ждут именно тебя.
И вот как он это делает, а? Я встал, коротко поклонился и ушел голодный. Поесть я как раз и забыл.
* * *
Лепешки, жареная рыба и чечевичный суп — таким было сегодняшнее меню в портовой харчевне. И даже то, что пожрать туда пришли четыре царя сразу, ничего не изменило, потому что ресторанов высокой кухни в Трое нет. Их вообще нигде нет. Нам подали как всем, разве что кувшинов с вином стало два, когда я бросил служителю местного общепита серебряное кольцо. Сдачи здесь нет тоже, добивают едой, определяя сумму, как боги на душу положат. На грубый дощатый стол, изрезанный ножами, шлепнулись четыре лепешки, а сверху на них упали рыбины, только что снятые с огня. Это кефаль. Ее потрошат, солят, посыпают травками, а потом запекают в углях. Пахнет она просто одуряюще, что и подтвердили мои коллеги по нелегкому бизнесу, которые начали рвать ее руками, жадно урча и чавкая.
Рыба была хороша, и вскоре стол перед нами оказался заплеван мелкими костями, а жирные руки цари вытирали о скамьи и собственные ноги. С горшков супа мы сняли запеченный хлебный мякиш, который служит крышкой. Его макнули в густое ароматное варево и отправили в рот. Менелай и вовсе не притронулся к глиняной ложке, что лежала рядом. Он выхлебал варево в несколько глотков, а горшок потом протер изнутри лепешкой. Он сыто рыгнул, налил себе вина и внимательно уставился на меня. Обычный ритуал приема пищи сегодня нарушен. Царь просто не знает, о чем со мной говорить. Да и два его спутника не знают тоже. Они явно слышали обо мне, но пока предпочитают молчать.
— Я встречался с твоим братом, — я внимательно посмотрел на Менелая.
— Когда? — несказанно удивился тот.
— С неделю назад, в Навплионе, — ответил я. — Он послал Диомеда с десятью кораблями, и мы с ним немножко повоевали в море. Я осадил Навплион, а потом пришел твой брат, и я признал его власть.
— Ничего не понял, — честно признался Менелай. — Ты что, разбил Диомеда?
— Потрепал малость, — пояснил я. — Я не хотел ссориться с ванаксом, лишая его полутысячи воинов.
— Если бы это был кто-то другой, я бы назвал его лжецом, — озадаченно посмотрел на меня спартанец, а его друзья даже есть бросили и пялились на меня во все глаза.
— Мы с ним обо всем договорились, — терпеливо сказал я. — Я буду платить дань с Сифноса и Милоса. Да ты и сам от него все узнаешь, когда придешь в Микены. Мы теперь друзья, только воевать я за него не стану. Но и против него воевать не буду тоже.
— Ясно, — коротко ответил Менелай, хотя по его лицу было понятно, что ему ничего не ясно.
— Слушай, Менелай, — нетерпеливо сказал Одиссей. — Парень надрал задницы аргосцам, а потом договорился с твоим братом на своих условиях. Ну все ясно же. Говори, Эней, чего хотел, но помни, все, что ты скажешь, тут же передадут твоему тестю. У здешнего трактирщика уж очень хитрая морда.
— Да я ничего и не скрываю, — пожал я плечами. — Отговаривать вас бесполезно. Войне быть, и этого я не изменю никак. Мне нужен путь на запад. Спарта держит воды около Малейского мыса, а Итака — все западное побережье. Мне нужен свободный проход на Дальние острова(1) и в Додону(2). Мои люди пойдут торговать туда.
— Дальние острова? — скривился Одиссей. — Не советую. Там сейчас горячо. Через великие северные горы повалили какие-то неизвестные племена и занимают ту землю. Люди, живущие на столбах, бросают свои дома и уходят на юг. У них больше не родит земля(3). Не ходи туда, там идет бесконечная резня. На Дальних Островах нет порядка и нет хорошей торговли, а баб можно и в другом месте наловить.
— А Додона? — спросил я. — Мне нужен совет тамошнего оракула.
— Через мои-то воды пройти можно, — почесал затылок Одиссей, — но севернее лежит остров Керкира. Там живут отчаянные парни. Они грабят все корабли, что заплывают в их воды.
— Можешь дать проводника туда? — спросил я.
— Могу, — кивнул Одиссей. — Я знаю тамошнего царя.
— Я не забуду твоей услуги, — произнес я. — Мои люди придут после зимних штормов. Они заплатят проводнику.
— Золотом? — хохотнул Паламед. — У тебя, говорят, теперь его много.
— Кстати, — перевел я разговор на другую тему. — Вам здесь уже готовят горячий прием. Вы знаете об этом?
— Да плевать, — набычился Менелай.
— Не вовремя это все, — с тоской в голосе произнес Одиссей. — И угораздило же меня жениться на сестре этой блудливой стервы. И ведь не вернешь ее теперь отцу как неплодную, она родит вот-вот. Придется уйти в такую даль и увести корабли с воинами. Безумие! Мои земли разорят набегами! Пока вернешься, от собственного добра ничего не останется, и даже добыча не покроет убытков. Бессмысленная война!
— Ты поклялся ванаксу в верности! — угрожающе посмотрел на него Паламед.
