Железный гром 2 (СИ) - Янов Алексей Леонидович
Около рыночного забора стояли телеги запряженные тут же гадящими под ноги лошадьми, рядом к забору пристроились какие-то амбары. Народ вовсю суетился: кто-то громко торговался, кто-то ругался, кто-то перетаскивал в мешках и корзинах товары, кто-то вслух считал купюры, причем с таким вниманием и напряжением всего умственного аппарата, словно это был учащийся считать ребенок детсадовского возраста, хотя этому мужику было явно за сорок. Но больше всего людей (а, следовательно, шума, гама и тарарама) скопилось у моих складов, где по совместительству располагались и мои «меняльные конторы», обменивающие для вновь прибывших соседей-славян или иноземцев привезенный ими товар на мои дензнаки.
Территория самого рынка оказалась сильно замусорена и хорошо унавожена. Под ногами валялись плетеные корзины, охапки сена с соломой, обрывки грязных тряпок. По ту сторону забора слышался стук топора, видать ладили новый амбар. А еще здесь воняло, особенно от рыбных лавок, где вдобавок велся ожесточенный торг с какими-то приезжими «оптовиками». И вообще насколько я понял, на этом рынке не столько продают, сколько покупают, особенно луговчанами ценятся завозные продовольствие и сырье. Ну оно и понятно, население столицы сильно выросло вместе с промышленностью в ущерб с/х и прочим традиционным промыслам.
Но мне от этого здесь и сейчас было не легче, чем дальше я шел, тем больше закипал, браня про себя своих неуемных бизнесвуменш. И при всем при этом на приветствия узнававших меня торговцев приходилось постоянно кивать головой на обе стороны, чувствуя себя болванчиком. Да и луговских покупателей тоже хватало, с которыми также приходилось здороваться, проявляя вежество. Пару раз меня чуть ли не силой остановили при этом традиционно расспрашивая о военных делах, в ответ рассказывая мне об улове рыбы или о ценах на продаваемые товары. Чем ближе я продвигался к заветной калитки ведущей в дом, тем больше я офигивал от всего творящегося вокруг.
Дома немного отвел душу матом направленным в адрес благоверных, пообедал, успокоился малость, да вместе с женами в прямом и в переносном смысле принялся подбивать бабки. «Печатный станок» по-прежнему находился в нашей единоличной семейной собственности. Еще до отбытия денег я наштамповал с избытком и по мере необходимости жены вводили их в оборот. Высказал им благодарность за то, что в мое отсутствие никакого «финансового кризиса» в виде инфляции или дефляции не случилось. Благо перед походом я их по вопросам оборота денег просто заинструктировал. И главное был результат, и какой! На сегодняшний день все трудоспособное население Лугово получало бумажные деньги. Да и в соседних драговитских родах деньги начали свое хождение, но пока не в виде зарплат из-за того, что ситуацию в наше отсутствие там сложно контролировать. Экономистов в достаточном количестве драговитская земля еще не родила. Кроме того с началом хождения денег общая грамотность в Лугово и не только здесь, по сравнению с тем, что было раньше просто понеслась вскачь семимильными шагами. И конечно самыми образованными среди аборигенов по праву считались мои женушки, разве, что кроме Милавы — третей жены добравшейся до Лугово лишь этим летом. Но и Милава по-тихоньку набиралась от своих старших коллег уму-разуму. В общем, каких-то серьезных финансовых проблем за время своего отсутствия я не выявил.
Но, по словам всезнающих супружниц, проблемы случились у Плещея. Не смотря на прямое распоряжение Яробуда купец отказался плыть к готам для торговли после того как узнал о разгроме гепидов с вандалами. По возвращении Гремислав вошел в положение купца и особых ему претензий не высказал, тоже понимая, что готы вполне могут в отместку за своих собратьев не только отобрать наш товар, но и распустить Плещея на лоскуты. Да и мы, если честно, сейчас в готах не очень то и нуждаемся. То, что требовалось закупить из дефицита — вроде того же цветмета для развертывания некоторых химических производств — уже давно было приобретено. Продовольственный вопрос на повестке дня тоже не стоял уже лет как пять — благодаря турам, зубрам, арбалетам, новым с/х культурам и в целом новым методам ведения с/х.
Вскоре по приезду посетил наше новое «плотбище», расположенное в получасе пешей прогулки от Лугово за песчаной косой, в затоне. Кроме непосредственно верфи рядом были выстроены длинные бревенчатые склады с комплектующими для лодок и один жилой барак, где мастеровые принимали пищу, отдыхали, так как все как один имели собственные дома в столице.
За период моего отсутствия собрали аж четыре ладьи. Хотя это и слезы, за сезон с нашими ресурсами можно построить как минимум на порядок больше, но тут дело в том, что люди никогда ничего подобного не строили и сейчас просто набираются опыта, набивают, так сказать, руку.
Основой ладьи служила хорошо знакомая, можно сказать классическая лодка-однодревка, но только длиннее, до 14 метров. А уже на лодку-однодревку набивают из досок борта так, что получается ладья в 18 метров длины, 3,5 метра ширины и такой же глубины. Затем устанавливают два руля, сзади и спереди, ставят мачту для паруса и с каждой стороны до 12 весел. Вместимость такой ладьи до 70 человек. На бортах для защиты гребцов от стрел установлены съемные щиты. Провиант, иные припасы — под палубой. В дальнейшем на бортах каждой ладьи я планировал укрепить до 6 крепостных арбалетов, стреляющих огнесмесью, лишним не будет, в том случае если нам предстоит воевать на будущий год, да и для торговых миссий в принципе тоже сильно не помешают.
В момент моего визита все четыре красавицы ладьи плавно покачивались у причала на речной волне. Под руководством Карася еще раньше были успешно проведены ходовые испытания. Ныне же на стапелях по распоряжению Яробуда уже были заложены на сей раз шесть новых лодок, рядом с ребристыми остовами которых сновал мастеровой люд.
Если бы не расположенная поблизости лесопилка на запруженной речке, поставляющая плотбищу доски, то о такой производительности приходилось бы лишь мечтать.
После посещения верфи как раз отправился проведать вышеозначенную лесопилку. Здесь, слава богам, все работало в штатном режиме: пахло опилками, взад-вперед распуская бревно ходили лесопильные рамы, в соседнем складе сохли штабелями доски. На улице от плотины раздавался плещущийся и чуть поскрипывающий звук от все еще работающего водного колеса. Деревянный вал от колеса вел к деревянным шестерням, что уже внутри пилорамы кривыми шатунами приводили в движение лесопильные рамы.
Здесь я встретил и Струну, с гордым прозвищем Петух, смазывающим дегтем свежевыточенные детали. Этот мужчина лет сорока от роду, некогда вместе со своей артелью прибыл в Лугово из соседнего селения Кочкарник. Там они занимались всеми видами плотницких работ, а теперь он со своими людьми насовсем перебравшийся в Лугово занимал здесь уважаемую должность «плотинный мастер», поскольку со своей артелью и плотины возводил и водобойные колеса мастерил. А в последнее время, говорят, много времени проводил на плотбище, увлекшись нашими ладьями.
А вообще-то мужикам дел по горло хватало и по прямому профилю — запруживанию рек и постройки водяных колес с сопутствующими приводными механизмами. Ведь самым мощным источником энергии и соответственно самые механизированные отрасли нашей зарождающейся промышленности в массе своей базировались на силе тока воды и соответственно от работы водных колес. Это прежде всего прокачка от водяных приводов мехов в металлургии и распил бревен на доски.
Так вот, Струну на плотбище я не застал, отчего и отправился на пилораму, где он сегодня по слухам пропадал с утра. У меня для него нарисовалось одно дельце, как раз по его части. Поскольку речные ресурсы были не безграничны, конечно же если брать их в локальном масштабе луговской агломерации, я намеривался построить ветровую мельницу для помола зерна.
До моего появления местные хлеб вообще не ели. Дело в том, что выделываемая ими мука грубого помола путем растирания зерна камнями была годна лишь для последующего получения каши, которую потом и употребляли в пищу. Мои жены по моему же научению первыми стали эту исходную кашу дополнительно прожаривать на огне для получения лепешек, которые впоследствии быстро распространились по всему Лугово. И вот теперь я задумался о муке и о настоящем хлебе. В любом случае на мельнице муку можно будет делать и грубого помола для все тех же каш. Но самое главное, централизованное получение муки в значительной мере облегчит и так тяжелый женский труд, высвободив им время для иных целей.
