Серый кардинал - Amazerak
— Это ничего не значит. Но раз уж нам всё равно придётся вместе обедать, могу рассказать, что знаю.
Глава 10
Пока мы обедали, Мерил рассказывала про враждебный клан, вот только полезной для меня информации оказалось мало. Со слов эльфийки, Херендил Танг почти всё свободное время проводил в своей усадьбе с огромным парком и озером. Дела за него делали слуги, родственники и управляющие, поэтому он предпочитал не покидать особняк и значительную часть дня посвящал духовным и магическим практикам, как и многие эльфы в преклонном возрасте.
И он мог себе это позволить. Херендил обладал такими богатствами, которым позавидовали бы многие столичные промышленники. А всё потому, что ему принадлежали не только крупное нефтяное предприятие, но и доли компаний других членов клана, приносившие в общей сложности десятки миллионов в год.
Так у квенди было принято. Клан инвестировал в бизнес членов семьи, а те обязывались передать главе определённую долю. Подобная система ведения дел практически на сто процентов гарантировала выживаемость и процветание родовой общины. И поэтому за последние девяносто лет Танг разросся и разбогател так, что в городе ему не было равных.
Конкурентов тоже не осталось, поскольку Херендил предпочитал убирать их силовыми методами. А купленная полиция, которую контролировали родственники, и пискнуть не смела. Не трогал он разве что петербургские компании. С ними связываться было чревато.
При этом в свои девяносто пять лет Херендил не считался старым. Он вступал в так называемую стадию мудрости — третий и заключительный период жизни. Квенди и дроу жили в среднем по сто пятьдесят лет. Некоторые дотягивали до ста восьмидесяти, а предания хранили память о двухсотлетних старцах.
Также Мерил подтвердила информацию, что Херендил — выживший сын мятежника Лайриона Сильного, поднявшего восстание в начале пятидесятых годов прошлого века.
Сейчас у главы клана Танг было то ли пять, то ли шесть жён, живущих, как и он сам, в затворничестве, шесть сыновей (изначально было девять, но трое погибли) и несколько взрослых внуков, тоже участвовавших в делах семьи.
Впрочем, иногда Херендил всё-таки покидал свой дом. Редкие деловые поездки, опера, симфонический оркестр и выставки высокого искусства — вот то, что могло его заставить выбраться из убежища.
— А вот это интересно, — сказал я. — И часто?
— Может быть, два-три раза в месяц. Херендил не склонен вести светскую жизнь, он раньше посещал дворянские собрания, но теперь этим, кажется, занимаются его сыновья. Люди презирают квенди, поэтому те предпочитают жить замкнутыми общинами. К тому же с переходом на «стадию мудрости» многие квенди и дроу утрачивают интерес к мирской суете и больше начинают уделять внимание внутренней жизни, саморазвитию и магии.
— А сколько у вас в городе театров?
— Один театр и филармония.
— И Херендил регулярно их посещает? — кажется, я начал понимать, где надо выслеживать врага.
— Как я и сказала, два-три раза в месяц.
— Прекрасно. Спасибо вам большое, Мерил. Это ценная информация.
— Что вы задумали?
— Возможно, скоро узнаете.
— Если хотите убрать Херендила, то имейте в виду, это непростою. У него десятый тун — это по-вашему пятый или шестой разряд. К тому же он — маг воды.
— Буду знать.
— Чтобы убить сильного мага нужны другие сильные маги. А среди людей таковых мало.
— А среди дроу?
— Я могу найти, если будут деньги. Услуги мага стоят дороже, чем простого наёмника.
— Это понятно…
— И вообще, какой смысл убивать одного Херендила. Погибнет он — его место займёт старший сын Лайрион. Он объявит кровную месть. Вам же будет хуже. Надо вырезать всех — всю семью. Не оставить никого: ни женщин, ни детей. Только тогда наступит мир.
— И сколько их всего?
— Ветвь Херендила — шестьдесят или семьдесят квенди, включая дочерей. Примерно столько же у его двоюродного брата. А есть ещё и троюродные. Но про них не знаю.
— И всех их надо убить? Даже дочерей? Они тоже будут мстить?
— Разумеется.
Я не воевал с гражданскими, но на службе ситуации случались всякие. Один раз — как сейчас помню — при зачистке деревни на меня направил автомат негритёнок лет двенадцать. Женщина тоже иногда брали в руки оружие, а здесь они владели магией в той же мере, что и мужчины, и были крайне опасны.
Но я не привык сокрушаться из-за каждой сопутствующей потери, никогда не сожалел о случившемся. Просто делал свою работу, выполнял долг. Я видел людей, которые мучились угрызениями совести. Многие из них слетали с катушек и накладывали на себя рук. Это — не про меня. Если передо мной поставлена задача, о заплаченной цене сожалеть не стану.
И всё же целенаправленно вырезать семью из несколько десятков человек (пусть они и эльфы), включая женщин и детей — это, пожалуй, слишком. В моём мире в середине двадцать первого века подобная расправа ужаснула бы общество любой цивилизованной страны. Здесь же всем было плевать. Полиция не пошевелила и пальцем. Впрочем, у нас тоже большинству всё равно, что происходит в странах третьего мира. Ну и кому какая разница где-нибудь в Петербурге, сколько погибнет эльфов или уруков в Эдвэне?
Однако я всё равно пока надеялся обойтись малой кровью.
— Постоянно задаюсь вопросом, почему ваш отец не хочет со мной разговаривать, — сменил я тему. — Разве это не в его интересах?
— Он болен, — отрезала Мерил.
— Серьёзно болен?
— Ему трудно вести дела лично. Я занимаюсь ими вместо него.
— Но почему бы ему не поручить заботы кому-то… постарше?
— Потому что я старшая в семье. Моему единственному брату — восемнадцать лет. Всех, кто родился до одиннадцатого года, клан Танг вырезал. Мне удалось уцелеть лишь чудом.
Я сразу же стал подсчитывать про себя. Если в одиннадцатом году Мерил была в сознательном возрасте, значит, ей сейчас… больше тридцати? А по виду и не скажешь.
— Вы молодо выглядите, — сделал я комплимент.
— Как и все дроу в моём возрасте.
— Как это произошло? Клан Танг напал на вас? На ваш дом?
— Да, они застали нас врасплох. Мне было всего четырнадцать. Я видела всё своими глазами. Держала на руках младших братьев и сестёр, истекающих кровью. Танг не пощадили даже младенцев. Мы с отцом выжили чудом.
— И всё же добивать вас не стали.
— Они
