Валерий Большаков - Командор
Зато молодой штурман покачнулся и рухнул, роняя оружие, выстрелить из которого так и не успел.
Моллар опустил дымящийся пуффер и спокойно сказал:
— Мы своих не бросаем.
М атросы «Коронадо» до глубокой ночи судили да рядили, как же им быть. Многие из них были португальцами, то бишь людьми, которым не пристало испытывать особой любви к испанцам.
Хватало среди них и французов, и даже немцев, а один и вовсе был русский «casaque».
Сойти на острове Сент-Кристофер было проще всего.
Натуры боязливые и рассудительные именно так и поступят, вот только где среди моряков сыщутся такие?
Трусы не покидают сушу, не ищут сомнительного счастья за океаном.
А Капитан Эш прослыл не только отчаянным храбрецом, но и весьма умным да изворотливым вожаком. Потому и удачлив был.
А это что значит? А это значит, что даже одна-един-ственная доля добычи, что полагается простому матросу на пиратском корабле, способна будет обеспечить его до конца жизни.
И на домик хватит, и чтоб лавочку завести, и жену с ребятишками содержать.
Куда как прав их шкипер, а они что, хуже? Или дурнее?
Конечно, пока что на «Коронадо» отряд корсаров обретается, ибо доверия к бывшей команде навио нет.
Но вот доберутся они до Наветренных островов и сделают свой выбор — сойдут или клятву принесут пиратскую.
Опасное у корсара ремесло, кто спорит, да только золото лодырю или трусу не достаётся. Вот и думай…
Р одригу Гомеш да Коста стоял на своём привычном месте и обозревал пустынное море. И думал.
О чём думают мужчины среднего возраста?
О женщинах, о детях, о доме.
Эти мысли окрашены умилением, если мужчина женат, у него есть наследники и к тому же имеется что наследовать.
У да Косты был иной случай.
Жениться он так и не поспел, оттого и ребятню не завёл. Да и дома у него не было.
Денег, чтобы купить небольшой особнячок, хватало, однако Родригу Гомеш не спешил с покупкой. Зачем?
Чтобы возвращаться через полгода из плавания и заходить в пустое, нетопленое жилище, пыльное, неуютное, нежилое?
Дом становится родным тогда лишь, когда тебя ждут.
В его стенах не должна стыть тишина, он должен быть полон весёлых визгов и даже плача — дитяте поплакать, что пописать.
Тебя с порога должно окатывать облако сдобных запахов, приятное тепло и чтобы тебе навстречу бежали двое, а ещё лучше трое сорванцов с криками: «Папа! Папа плиехал!»
И вот ты заходишь и заносишь гостинцы да подарки, а из кухни выглядывает твоя суженая и улыбается — так, что тебя сразу тянет схватить её в охапку и тащить наверх, в спальню…
А жена угадывает твои мысли и грозит тебе пальчиком с нарочитой строгостью: дети же, нельзя… Потерпи до ночи.
И вот ты, преувеличенно бодрясь, хватаешь тюки с подарками и несёшь их в большую комнату, а дети прыгают вокруг и орут: «А чё ты нам привёз?!»
И вот ты достаёшь гостинцы и одариваешь ими своих родных, испытывая бурю чувств и море восторга…
— Кора-абль!
Шкипер очнулся от сладких мечтаний, трезвея и вытягиваясь на носочки. Да, с юга приближался двухмач-товик.
Родригу Гомеш облизал внезапно пересохшие губы.
Матросы второй день толковали о том, идти ли им в пираты. Большинство стояло за то, чтобы остаться на знакомой палубе, только получив волю казнить и миловать.
Нелегка пиратская доля, а чем моряцкая-то слаще? И таяло меньшинство, как льдинки на солнце.
Вот сейчас и проверим, кто из вас обдумал свой шаг и не дрогнет в бою, а кто просто пошёл на поводу у товарищей!
Хотя трусов на «Коронадо» не держали…
По боковой лестнице на квартердек взлетел Флеган Шэд, лихой ирландец, поставленный Молларом верховодить командой навио.
С ним на «Коронадо» высадились ещё человек двадцать корсаров.
К этому шкипер отнёсся спокойно — какие у капитана «Симурга» были основания доверять тем, кто в них стрелял давеча?
— Будем брать этот приз, капитан! — прокричал Шэд возбуждённо.
Да Коста польщенно подтянулся. Капитан! Приятно, чёрт…
— Брать так брать, — сказал Родригу Гомеш. — Что хоть за посудина?
— Малый галеон! Испанцы такую галисабарой зовут. Вряд ли в трюмах её золото, но сидит низко!
— Как будем действовать?
— Моллар выстрелит из носовой. Если на галисабаре всё поймут правильно и лягут в дрейф, подходим и высаживаемся. И корабль наш. Вместе с грузом! Ха-ха-ха!
— А если это будет ловушка?
— Ловушка? — нахмурился ирландец. — Какая ещё ловушка?
— А если галисабара специально подпустит нас поближе, а потом ударит с обоих бортов? Мне ещё плоховато видно, но у испанцев пушек не меньше, чем на «Коронадо».
Можно, конечно, надеяться, что на галисабаре собрались одни трусы, но ведь так и просчитаться недолго.
— Ага… — озадаченно протянул Шэд. — И что ты предлагаешь?
— На вашем «Симурге» стоит два носовых погонных орудия и на «Коронадо» тоже, хоть и поменьше калибром. Вот и стрельнем из четырёх стволов! Да не в воду — чего зря порох переводить? — а по галисабаре! Ежели там отчаянные собрались, они ответят. И тогда уж… Чья возьмёт!
— Разумно, — согласился Флеган.
Оборотившись в сторону красного галеона, поспешавшего параллельным курсом, он запрыгал и замахал руками.
Было видно, как на «Симурге» переложили руль.
Когда два корабля сблизились настолько, что человеческий голос стал различим, Шэд проорал план, предложенный Родригу Гомешем.
Что ответил Моллар, шкипер не разобрал, но раскрасневшийся от крика Флеган, оживлённо сказал:
— Капитан даёт «добро»! Действуй!
И вот навио будто наперегонки помчался к галисабаре, на полкорпуса опережая галеон.
Родригу Гомешу была хорошо видна суета на палубе противника (противника?! Уже противника…).
Испанские канониры метались возле орудий, оправдывая его опасения — эти могут попереть напролом, невзирая на превосходство нападающего в артиллерии.
Испанцы могут быть коварны, и тогда это истинные змии.
Они способны трусить, превращаясь в дрожащее желе.
Но уж если испанцы решили ввязаться в драку, это настоящие дьяволы.
Правда, стойкости этим дьяволам никогда не хватало…
— Пушки к бою! — резким голосом скомандовал шкипер-капитан. — Сеть натянуть!
Сеть на «Коронадо» была небольшой, её едва хватило, чтобы завесить шкафут — палубу между фок-мачтой и грот-мачтой.
Ну хоть так…
Испанская галисабара, судя по всему, имела намерение проскочить между пиратскими кораблями и уйти, полагаясь на свою относительную быстроходность, — выигрыш в скорости был бы невелик, от силы полузла, узел, быть может.
Расчёт испанского шкипера был и на то, что галисабара уже идёт выбранным курсом, а встречным навио и галеону потребуется совершить поворот.
А пока они будут разворачиваться, «испанец» ещё больше увеличит отрыв.
Но пока всё колебалось в неустойчивости.
Это корсары знали, что навстречу им идёт добыча, но на борту галисабары всё ещё сомневались, грядёт ли морской разбой или три корабля просто разминутся.
Родригу Гомеш прикинул, что, если подозрения испанцев оправдаются слишком поздно, когда их малый галеон окажется между «Симургом» и «Коронадо», то корсарам придётся несладко — бортовые залпы могут наделать бед.
Конечно, ответным огнём галисабару «причешут» так, что та растеряет всякую способность сопротивляться, но лучше до этого не доводить.
Да и опасно это — стрелять с двух кораблей по третьему между ними. Так можно и своих задеть, тем более что галеон повыше навио.
И шкипер решил перевести подозрения испанцев в уверенность.
— Носовые орудия — огонь!
Глухо бабахнули пушки на баке «Коронадо».
Тут же прогрохала парочка носовых «Симурга».
Четыре увесистых ядра изувечили нос галисабары, а изломленный бушприт задрался кверху, удерживаемый канатами.
Галисабара моментально ответила — одной погонной пушкой. Вероятно, вторая пострадала при обстреле.
Выстрел никому не причинил вреда, и вот тогда-то испанский капитан решился на рискованный манёвр — стал разворачиваться левым бортом.
Да, горячность в бою — плохой советчик!
Безусловно, десяток орудий могли нанести немалый ущерб пиратам, вот только корабли «джентльменов удачи» представляли собой малые мишени — оба были повёрнуты к галисабаре носами. Попробуй попади!
И грянул залп — испанский галионишко окутался плотными клубами дыма.
Пара ядер досталась-таки «Коронадо», проломив скулу у самого форштевня и расколов носовую фигуру.
Одно ядро скользом прошло по борту «Симурга», разбросав щепки, а остальные поплюхались в воду.
— Право руля! Орудия левого борта — товсь! Огонь!
