Валерий Большаков - Командор
Подбоченившись, Моллар осведомился зычным голосом:
— Что за корабль, Джонни, и чей?
— Флаги вроде испанские… Да, точно испанские! А по виду с навио схож! Идёт вроде как с Пуэрто-Рико!
— Ага… Испанский флаг поднять! К повороту! Поворот!
Красный галеон плавно повернулся, теперь его корма указывала на далёкий Сан-Хуан или пролив Мона, что отделял Пуэрто-Рико от Эспаньолы.
Короче говоря, «Симург» двинулся тем же курсом, что и навио, — на юг.
— Парус долой! Макклейн и ты, Флеган Шэд! Бегом ставить старый фок! Тот, что горел и ядрами продырявлен. Живо! Уиззли Косой! Рон Грейнджер! Жанен и Квадво! Волоките сюда жаровни и разжигайте…
— А чего жечь-то?
— Да мне по хрену, что вы там будет разжигать! Лишь бы дыму побольше! Изобразим пострадавших от проклятого Капитана Эша! Ха-ха-ха!
Лишившись грота, галеон и вовсе сбавил ход, а рваный, в дырах и подпалинах фок скорости добавил не шибко.
— Сеть натянуть! Пару обломков закинуть наверх! Пушки к бою! Мушкетёры — под парус! Доску с названием на место!
Корсары забегали.
Натянуть надо всей палубой сеть из толстых верёвок, чтобы «ловить» ею обломки реев, буде орудия противника наделают бед, было для них делом привычным.
Более того, крепить сеть, раздувать фитили, заряжать мушкеты — вся эта подготовка к бою возбуждала поневоле, будя в душе пускай и низменные, но полезные воинские добродетели — предвкушение ха-арошей драки, азарт битвы и тягу к опасности.
Когда навио приблизился, то взору его шкипера[35], низенького и толстенького господинчика, предстало жалкое, душераздирающее зрелище — потрёпанный в бою галеон, влекомый единственным парусом. Сеть, предохранявшая от обломков, пара из которых до сих пор не была убрана, всё ещё оставалась натянута.
Видимо, команду корабля выбили изрядно — вон бродят по палубе уныло, таскают с места на место обрывки канатов.
И пожары ещё не потушены, дым так и стелется…
Толстый шкипер, сам будучи из португальцев, испанцев терпеть не мог, а посему побитый вид галеона доставил ему немало удовольствия.
Приказав убавить паруса, он добился того, что на-вио медленно сблизился с побитым «Сан-Матео» — именно это название значилось на хлябавшей доске, висевшей на корме галеона.
Видать, пираты пару ядер влепили-таки «в зад».
А уж в том, что именно пираты довели «Сан-Матео» до столь жалкого положения, шкипер не сомневался.
Кто ж ещё мог бросить вызов наглым испанцам? Только наглые пираты…
Поравнявшись в галеоном, навио сбавил скорость ещё больше.
Набрав воздуху в грудь, шкипер прокричал:
— Кто шкипер?
— Я! — откликнулся молодчик в растерзанном камзоле, выпачканный в саже. — На нас напал Капитан Эш! И вот… — Он обвёл рукою произведённые разрушения.
Члены команды галеона усиленно закивали головами, придав лицам столь скорбное выражение, что, чудилось, вот-вот заплачут.
— Меня зовут Родригу Гомеш да Коста! — отрекомендовался шкипер. — Буквально на днях мой «Коронадо» покинул порт Санто-Доминго, и спешу вас обрадовать! Галеон Капитана Эша захвачен, а его команда скрылась в горах Эспаньолы, где пиратов наверняка переловят и повесят!
Матросы на палубе галеона переглянулись, а капитан злобно выкрикнул:
— Хрен его словят! На абордаж!
Откуда ни возьмись, появились молодчики с абордажными крючьями.
Извиваясь по-змеиному цепями, «кошки» полетели на борт «Коронадо», вгрызаясь в дерево.
Дюжие молодцы живо притянули навио к галеону, и человек двадцать с саблями и пистолетами в руках, издавая дикий свист и выкрикивая непристойности, перескочили на палубу «Коронадо».
Матросы, служившие на «купце», были, однако, не робкого десятка и тут же воспротивились пиратам.
Вооружаясь ружьями, огромными ножами и короткими пиками, они бросились на морских разбойников.
— Мушкетёры! — вскричал капитан пиратского галеона.
Тут же парус, грудою сложенный на баке галеона, был раздёрнут, и стрелки вскинули свои мушкеты.
Грянул залп, сменившийся криками ужаса и боли.
Корсары, что уже бесчинствовали на палубе навио, живо оттеснили матросов от бронзовых пушек, число которых по левому борту равнялось десятку, и продолжили резню.
Молодой штурман Жуан Паулу Алмейда был горяч и полон благородных помыслов, поэтому он резко воспротивился пиратам и сплотил вокруг себя самых отчаянных.
Они удерживали носовую палубу, отбивая наскоки пиратов.
Да Косте с надстройки была хорошо видна вся батальная сцена.
Вот четверо канониров, вдохновляемые Алмейдой, развернули носовое орудие, зарядили его, забили ядро… Безумцы!
Прогремел выстрел. Ядро проломило фальшборт галеона, чиркнуло по доскам палубы и улетело в море.
Понятное дело — пираты разозлились ещё пуще и дружно навалились на горстку оборонявшихся.
— Остановитесь! — возопил шкипер, потрясая кулаками. — Остановитесь! — Он обернулся к капитану галеона, с интересом следившему за битвой, и прокричал: — Капитан! Остановите своих молодцев! Мы сдаёмся!
Пират поморщился от неудовольствия — не даёт порезвиться этот штатский…
С другой стороны, стоит ли рисковать жизнями его парней?
За потерянную в бою руку или иное увечье полагается большая премия, но кому нужны деньги посмертно?
Капитан галеона не спеша спустился на палубу и отдал гортанные команды.
Шкипер в это время колобком метался по навио, уговаривая и стращая.
Алмейда, как и следовало ожидать, оказался самым непримиримым.
— Никогда! — вскричал он гневно. — Никогда — слышите? — нога пирата не будет топтать палубу моего корабля!
— Вообще-то говоря, сеньор, — окрысился Родригу Гомеш, — это не ваш корабль! И я не совсем понимаю, за что именно вы собираетесь отдать жизнь! За солонину и вино в бочках? Умирать, сеньор, стоит за родину, и то будет славная смерть! Однако Испания — мачеха и вам, и мне.
Сабельный звон и топот, шарканье ног и прерывистое пыхтенье, редкие выстрелы и крики — всё посте пенно стихало.
Матросы навио сбились у правого борта корабля, корсары заняли левый, имея за спиною галеон.
Посередине, у мачты, топтался шкипер.
К нему вразвалочку приблизился Жирон Моллар.
— Так в ваших трюмах солонина? — осведомился он.
— Свежайшая! — заверил его да Коста. — А также канарское вино, мочёные яблоки, сухари и… и порох. Денег мало, сразу говорю. Три тысячи песо хранятся в моей каюте.
— Оставьте их себе! — отмахнулся Моллар. — Что вы там про Капитана Эша говорили? Поподробнее давайте!
Шкипер смешался.
— Ну я не знаю всех подробностей… — промямлил он. — Говорят, что «Феникс» выходил из бухты на Тортуге. Тут-то на него и напали пять галеонов генерала дона Хуана… Не помню точно, как его зовут… А! Де Толедо. Ну вот… Напали они впятером, а Капитан Эш прорываться не стал — он здорово повредил галеон «Сантана…». Или «Санта-Анна»? Не помню. И высадил своих на берег под защитой «Феникса». Так все и ушли. Вот. А «Феникс» этот де Толедо подарил своему другу дону Альберто де Корону. Ну его тут все знают…
— Даже мы! — хохотнул Жирон. — Эта старая крыса немало нам кровушки попила!
Оглядев своих и чужих, Моллар ухмыльнулся.
— Капитан Эш жив, — сказал он, — стало быть, скоро мы его увидим. А ещё скорее услышим! Надо только вовремя отловить какую-нибудь посудину, идущую с Эспаньолы, да поспрашивать, что на острове деется! Ха-ха-ха!
— А что будет с нами? — вопросил Родригу Гомеш.
Матросы с «Коронадо» зашевелились.
— С вами? — задумался Жирон. — Хм… Можно, конечно, всех вас утопить… Да корабль жалко! Хорошее у вас судёнышко, сразу видно — хозяйский пригляд имелся. Перестрелять вас? А смысл? Капитан Эш бывает беспощаден и безжалостен, но лишь к своим врагам. Не дай вам Бог записаться в его неприятели! Всё тогда, молитесь! Вот дон Альберто — человек конченый, потому как вызов Капитану Эшу бросил, гадостей ему всяких наделал, да так и не допёр своим скудным умишком, что старой глупой крысе бросаться на матёрого кота вредно для здоровья. Конец ему придёт, и скоро. Значит, так. Мы следуем к Наветренным островам, и этот навио следует туда же. Захотите верой и правдой служить Капитану Эшу, останетесь с нами. Нет — сойдёте на берег, неволить не стану. Как вам такой расклад?
Пока матросы переглядывались, Родригу Гомеш сказал:
— Лично я королю Испании не приносил присяги, а на старости лет я неплохо и в Голландии устроиться смогу. Главное, чтобы было на что эту старость коротать! Я согласен, капитан.
— Предатель! — крикнул Алмейда, выхватывая пистолет.
Грохнул выстрел.
Шкипер, оцепенев, ждал, когда же ему станет больно и хлынет кровь, да так и не дождался.
