Валерий Большаков - Командор
— Моя говорить: «Правильно!» — выразился Хиали. Занеся руку над картой, он помедлил, соображая над затейливым рисунком бледнолицых, изображавшим огромную землю на крошечном листке. — Вот здесь быть золотые рудники. Там много краснокожий народ и мало испанский стража. Мы убивать испанцы и освобождать тайно!
— Согласен, — кивнул Сухов. — Рудокопы злы на своих поработителей, хотя не стоит ждать, что все они пышут здоровьем и силой — руда высосет из человека и то и другое. Но хоть полсотни мстителей появится.
— Согласен, — повторил за Олегом барон де Сен-Клер. — А потом?
— А как ты думаешь? Что предпримут испанцы, когда мы развяжем войну в Магуане?
— Бросят против нас войска!
— Правильно! А откуда они их возьмут? Пока весть о войнушке достигнет ушей короля, и тот пошлёт против нас полк-другой, уже и осень наступит. То есть губернатор Эспаньолы будет вынужден снимать части с прибрежных фортов, в том числе из Санто-Доминго выводить, из своей сраной столицы. Понимаете?
— И мы сможем туда нагрянуть… — протянул Жак де Террид.
— Кстати, да! Пошалим изрядно, так, что испанцы забегают как ошпаренные. Добычи возьмём, и… Я надеюсь, что в порту найдётся для нас подходящий кораблик.
— Или два! — радостно крикнул Диего.
— Именно! Если нам повезёт, мы снова пересядем с коней на палубу и выйдем в море. Это самое… Кавалерию мы индейцам передадим, пусть дальше шалят.
— А если не повезёт? — спросил де Пюисегюр.
— Продолжим наши игры! И наведаемся в Санто-Доминго позже.
— Всё ясно, господин командор! — бодро сказал Франсуа де Жюссак.
— Ну, раз ясно, тогда всем отдыхать. Завтра в поход!
Сборы вышли долгими, зато Сухов был доволен и спокоен — ничего не забыто, всё учтено.
В поход уходили тридцать с лишним человек, а лошадей взяли с собой втрое больше — у каждого был запасной конь и вьючный.
Все при мушкетах, с парой пистолетов и саблей.
Кирас на всех не хватило, но шлемами запаслись.
А уж продуктов с боеприпасами было вдоволь. Ешь — не хочу и стреляй от пуза.
Ранним утром кавалькада двинулась по набитой тропе.
Катакоа ехал вместе с корсарами — и как проводник, и как местный полукровка, который без труда найдёт общий язык с индейцами тайно.
— Давненько я на коня не садился, — сказал Быков, покачиваясь в седле.
— Ну не так уж и давно, — тут же оспорил это утверждение Шурка. — Чуть больше года. Угу…
— Угу, угу! Филин ты наш!
— Цыц!
— Так точно! Слушай, Олег, а мы не слишком увлеклись?
— Чем именно?
— Альтернативкой. Ты уверен, что местные индейцы с нашей помощью не вырежут всех испанцев?
— Это вряд ли… Мало туземцев, нерешительны они. Ну будут они резать, будут бить, и что? Их всё равно истребят годом позже или годом раньше, а когда именно… Даты в нонешних документах так сильно «пляшут», что разница в пять — восемь лет считается нормой. Просматривает историк одну бумаженцию — там некое событие датировано тысяча шестьсот тридцатым годом. А его оппонент находит другой документ, где описывается то же самое деяние, только относится оно якобы к двадцать пятому году. И поди разбери, кто из них прав. Вполне возможно, что никто, и упомянутое действо вовсе в тыща шестьсот двадцатом имело место быть. Так что не волнуйся, реальность от наших потуг изменится не сильно.
— Фу-у… Сразу от сердца отлегло!
Горы Сибао покрывал густой лес, и надо было подняться повыше, к перевалу, где хвойники редели и начинались луга.
Не сказать что стало прохладно, но посвежело. И кони затопали бодрее.
Шли весь день, спускаясь в долину как по лестнице, только каждая из «ступенек» была обширным плато, скалистым и заросшим соснами.
Ночью прошёл обильный дождь, размывший тропу, зато стёрший все следы.
После ночёвки двинулись дальше и около полудня оказались рядом с маленьким, зачуханным городишкой, пыльным и сонным. Его кривые улочки были застроены далеко не богатыми домами, хотя и площадь тут имелась, и двуглавый беленый собор.
— Заглянем в это весёлое место с юга, — решил Олег.
— Правильно, — оценил барон, — не стоит облегчать испанцам жизнь. Пусть думают, что мы явились со стороны Санто-Доминго.
— О чём и речь…
В любое иное время многочисленные всадники произвели бы фурор на тихих улицах, да если бы ещё они принадлежали к армии короля Испании.
Однако разношёрстная команда никак не походила на кабальерос из далёкой Андалузии — скорее уж на бандитов-герильерос.
Сухов усмехнулся: он ощущал себя сейчас как батька Лютый из давнишнего фильма про неуловимых — беззаботный и опасный, проезжает через посёлок, за ним его люди, и попробуй только скажи хоть слово поперёк…
Приближаясь к городишке, Олег заметил между домами неспешное движение — согбенный старик вёл на поводке ослика, а некая сеньорита лущила кукурузу.
Теперь же всё замерло, местечко казалось покинутым и забытым.
Спешившись на площади, Сухов подвёл своего гнедого к поилке и привязал к коновязи.
Гнедок тут же потянулся к воде, а его хозяин огляделся.
— Осмотритесь тут, — велел он, — только не безобразничайте. Ударить по испанцам надо на рудниках, а не в бедном селении. Ну, если полезут, вы знаете что делать.
— Осмотримся, командор! — осклабился Диего.
Невдалеке находилась кантина, о чём свидетельствовала вывеска, качавшаяся на ветру. К ней-то Олег и направился.
Двери, естественно, были заперты.
Постучав кулаком, Сухов прокричал:
— Эй, хозяин! Открывай, пока створки не вынес!
Немного погодя из дома донеслось шуршание, двери вздрогнули, освобождаясь от засова, и на пороге возникла чернявая женщина в простом длинном платье, довольно-таки симпатичная.
Во всяком случае, яркая — чёрные волосы, алые губы, большие тёмные глаза… Очи чёрные, очи жгучие… А лицо бледное.
Ещё бы, побледнеешь тут.
— Прошу прощения, сеньора, — Олег снял шляпу и слегка поклонился.
— Что вам здесь надо? — Голос женщины дрожал от страха — и от злости за свой страх.
— Странный вопрос, сеньора! Путник стучится в двери кантины, а вы спрашиваете, что ему нужно. Извольте… Мне нужно что-нибудь холодненькое, дабы промочить горло, и что-нибудь горяченькое — наполнить желудок.
— И вы заплатите? — криво усмехнулась хозяйка.
— А как же? — комически изумился Капитан Эш. — Я пока не объявлял войну Испании, и в мои планы не входит оккупация Эспаньолы.
Женщина фыркнула и удалилась.
Вскоре, однако, она вернулась и поставила перед Суховым запотевший кувшин, полный слабого, сладкого вина, наверняка смешанного с мёдом. Ну главное, что холодненького!
С удовольствием осушив чашу, Олег преисполнился добрых чувств.
Хозяйка кантины прошуршала совсем рядом, и он поймал её, обхватив за талию и усадив к себе на колени.
Узкая женская ладошка оказалась весьма тяжёленькой, а пощёчина — звонкой.
— Браво, сеньора! — восхитился Сухов. — Так ему и надо! Ишь, чего удумал — приставать к белой женщине!
Сеньора упёрлась руками ему в грудь, пытаясь высвободиться, но Олег удержал её.
— Как ваше имя, сеньора?
— Я сеньорита! — прошипела женщина с негодованием и вырвалась-таки.
Будучи хорошенькой от природы, теперь, когда ярость клокотала в ней, она и вовсе расцвела.
Отступив на шаг, на другой, женщина поправила причёску и гневно посмотрела на Сухова.
— Меня зовут Мария дель Консуэло, — с чисто девичьей надменностью сказала она. — А вот кто вы, что столь дерзко нарушаете и покой, и приличия?
— Позвольте представиться, — сказал Олег не без задней мысли (пускай молва о нём разойдётся), — Оле-гар де Монтиньи, корсар его величества и командор. Если желаете, называйте меня Капитаном Эшем — прозвище сие я заработал своими трудами, пусть и не совсем праведными.
— Капитан Эш?!
— Да, Кончита[30],— безмятежно улыбнулся Сухов.
Женщина фыркнула, исчезая в соседней комнате.
Олег медленно поднялся, улыбка его приобрела
кривоватость.
Выйдя следом за Кончитой, он обнаружил её, неподвижно стоявшую за порогом.
Олеговы руки сами будто обняли женщину за талию, привлекли к себе…
Консуэло порывисто и гибко обернулась к нему, подставляя сухие губы.
Зубки цокнули о зубы, языки нашли друг друга, а рука Сухова легла на крепкую, упругую грудь.
Женщина не сопротивлялась, позволяя себя раздевать, и, только лишившись последней защиты, нижней рубашки, она словно очнулась.
Будто одежда сковывала её до этого, не позволяя жить так, как хочется, и вот она освободилась от заклятия.
Кончита буквально набросилась на Олега, она изнемогала от страсти, хотела и требовала любви, извивалась в объятиях мужчины, приникая всем телом и трепеща, охватывая нежданного любовника ногами и руками, вся раскрываясь навстречу, отдаваясь с упоением, крича, издавая протяжные стоны, задыхаясь, шепча невнятные, но нежные слова благодарности…
