Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

— То есть Яромир действительно всерьёз забеспокоился, — сделала вывод императрица. — Забеспокоился настолько, что поддержание хороших отношений для него уже не является приоритетом. Очевидно, он решил, что терять уже нечего, и будет теперь пакостить везде, где может.

— Похоже на то, — согласился император.

— Я правильно понимаю, что идея попугать Яромира принадлежит Конраду?

— Да, это практически целиком план отца, — признал Дитрих.

— И, полагаю, Ройтена тоже, — догадалась Мария. — Не обижайся, Дитер, но твой отец давно уже доказал, что плохо просчитывает результаты своих действий. Что в конечном итоге и привело к его отречению.

Дитрих насупился и промолчал.

— Не обижайся, милый, — повторила Мария как можно мягче. — Но эта парочка — Конрад с Ройтеном, — и в самом деле плохие политики. И вот нам сейчас вместо действительно важных вопросов нужно ломать себе голову, как успокоить князя Яромира. Не думаю, что его теперь успокоят какие-то заверения.

— Вряд ли успокоят, — нерадостно подтвердил император. — Он мне не поверит.

— Придётся думать, — с досадой вздохнула императрица.

* * *

Прошёл день, потом другой, третий. От императора ничего не было слышно. Ни по каким музеям я, разумеется, больше не слонялся. Посетил эротическую постановку в венском кабаре с довольно миленькими девочками. Ходил по дорогим ресторанам — шпики всё это время торчали на улице и ждали меня. В конце концов мне это надоело, и я решил похулиганить — приказал метрдотелю пригласить дежурную пару за отдельный столик и накормить. В заключение передал с ними письмо их начальству, где выразил своё возмущение насчёт того, что посылая сотрудников следить за мной, их не снабжают достаточными для этого средствами, и поэтому мне приходится самому оплачивать им ресторан, чтобы они могли должным образом выполнять свою работу. После этого слежка исчезла. В самом деле исчезла — я достаточно хорошо чувствую чужое внимание, и вряд ли у них есть под рукой Старший Владеющий, который смог бы следить за мной незаметно. Правда, на третий день со мной попыталась познакомиться женщина, немного похожая на Ленку — надо же, позаботились о сходстве! Попытка поймать сильного эмпата на крючок таким примитивным способом меня только рассмешила. Всё ещё смеясь, я отправил её прочь, попросив передать её начальству, что они дебилы.

После этого меня полностью оставили в покое. Развлечения закончились, и стало совсем скучно — настолько, что я и в самом деле задумался, не сходить ли в какой-нибудь музей. Раздумывая, я стоял у окна и лениво смотрел на улицу, где ничего не происходило. Улица была совершенно пустынна, лишь по противоположной стороне не торопясь шла пожилая женщина — скорее всего, няня, — с девочкой лет шести–семи. Девчушка то и дело пыталась прыгать на одной ноге, но асфальт был мокрым, и от неё временами летели брызги, а няня тут же начинала ей строго выговаривать — впрочем, не очень успешно пряча улыбку.

Я уже начал отворачиваться от окна, когда боковым зрением вдруг поймал стремительное движение. Тут же послышался визг тормозов, но машину закрутило на мокром асфальте, и она вылетела на тротуар, прямо на няню с девочкой. Мне стало просто физически плохо, когда я увидел, как девочка сломанной куклой пролетела по воздуху и, ударившись о стену, осталась лежать на асфальте какой-то бесформенной кучкой.

Я стоял и в оцепенении смотрел на это, но вдруг что-то щёлкнуло, реальный мир ушёл куда-то на задний план, и я увидел что-то, чему невозможно было подобрать название. Это можно было бы назвать деревом, но такая аналогия скорее сбивала с толку, чем что-то объясняла. Какая-то сложнейшая структура, которая непрерывно изменялась — бесчисленные ветви мгновенно вырастали, наливались силой, или наоборот, бледнели и становились прозрачными. Некоторое время я смотрел на это буйство, начиная понимать, что это и есть лес вероятностей, который я впервые увидел во всей цельности. Хотя нет, насчёт всей цельности — это, пожалуй, невероятно самонадеянное заявление. Скорее, я просто увидел чуть-чуть больше. Я смотрел на это всего несколько секунд, а потом у меня сильно закружилась голова. Но в последний момент я по какому-то наитию влил силу в одну из бледных веточек, и вывалился обратно в реальный мир, изо всех сил вцепившись в подоконник, чтобы не упасть. Мир качался и шёл волнами, но я держался крепко. Не знаю, в самом ли деле мир качался, или же просто качало меня, но я всё-таки удержался, и в конце концов мир успокоился, и я понял, что смогу удержаться на ногах.

Вид за окном всё ещё рябил, и было невозможно понять, что там происходит. Я повернулся и быстрым шагом двинулся из номера, иногда придерживаясь за стену. Я спустился по лестнице — стойка администратора была пустой. Девушка-администратор обнаружилась на улице вместе с ещё несколькими взявшимися неизвестно откуда людьми. Там же была и девочка — живая. Губы у неё дрожали, и в глазах стояли слёзы, но она определённо была цела и невредима. Няня её держалась за сердце, но и с ней, похоже, тоже было всё в порядке.

— Что здесь произошло? — спросил я.

— Авария, герр Арди, — ответила администратор гостиницы, посмотрев на меня. — К счастью, никто не пострадал. Знаете, — продолжала она, понизив голос, — мне сначала даже показалось, что машина сбила эту даму с ребёнком, и я очень испугалась. Это просто не передать словами, как я была рада, когда увидела, что ошиблась, и они невредимы. Машина пролетела совсем рядом и сильно напугала девочку.

Я посмотрел на машину, которая стояла, уткнувшись в стену. Рядом с машиной стоял смертельно бледный водитель в расстёгнутом пальто, и безуспешно пытался его застегнуть. Руки у него тряслись так, что он не мог найти пуговицы, но он, похоже, этого просто не замечал, бессмысленно глядя куда-то вдаль.

— Успокойтесь, все живы, — сказал я мягко, подойдя к нему.

— Все живы? — он посмотрел на меня, постепенно выходя из своего ступора.

— Все живы, — подтвердил я.

— Мне показалось… — неуверенно начал он.

— Показалось, — твёрдо сказал я. — Все живы, никто не пострадал.

Он с облегчением выдохнул и присел на крыло машины, постепенно отходя от шока.

— Вызовите полицию, фройляйн, — распорядился я, подойдя