Маньчжурия. 1945 - Калинин Даниил Сергеевич
За рядами проволоки ютятся все три бронемашины. Танкисты решили не лениться и выкопали своему «Чи-Ха» полноценный капонир, из которого торчит теперь только башня. Вот это плохо, по башне нужно еще умудриться попасть… А вот оба «Сумида» стоят на открытой местности, опустив к земле дула зенитных пулеметов. Увы, направили вниз ствол крупнокалиберного «гочкиса» и дежурные зенитчики…
Да, «Сумида», конечно, интересное такое решение японских инженеров. Противопульная броня, три оси и экипаж из семи человек. Пулемет в башне и еще один курсовой да семь бойниц в бортах и корме корпуса для стрельбы экипажа из винтовок. Но самое главное – это возможность поставить броневик на рельсы и использовать его в качестве патрульной бронедрезины! До такого не додумались ни советские, ни германские конструкторы. Уверен, что и у союзников ничего подобного не имеется…
Минутная стрелка приближается к отметке «12». Скоро. Я стер набежавшие на брови дождевые капли, мешающие смотреть, и обернулся. Обе группы залегли рядом, а замерший в пяти шагах справа Паша Гольтяев уже целится в башню танка.
– Приготовились, – прошипел я.
Густой ливень скрыл хлесткий звук выстрелов «светок», а вот звон разбитого стекла я расслышал уже отчетливо! Прожекторы погасли разом, а со стороны японских часовых раздались испуганные, отчаянные крики.
Но их перекрыл грохот взрыва замершего в капонире танка! Кумулятивная граната, выпущенная капитаном-осназовцем, попала в цель, прожгла в броне башни небольшое отверстие направленной струей жуткого пламени и вызвала детонацию хранящихся в танке 57-миллиметровых снарядов, сорвав башню «Чи-Ха» с погон и отбросив ее в сторону!
– Вперед! Паша – красавец!
Подрыв горящего жарким факелом танка перебудил спящих японцев и заглушил звуки других, менее слабых взрывов. Однако оба «Сумида» тоже весело горят, несмотря на косые струи дождя, причем теперь они освещают уже самих японцев, делая из противника легкие цели для снайперов и просто стрелков! К тому же яркое пламя банально слепит солдат императора Хирохито…
Как и ожидалось, осколочная граната, выпущенная из мортирки Дьяконова, рванула сильно в стороне от зенитного «гочкиса». Но дежурный расчет, попытавшийся было развернуть пулемет в нашу сторону, мгновенно перебили снайперы.
Ай да молодцы! Ай да красавцы, орлы!
Я рискнул повести свою группу на рывок, пока японцы не опомнились. Да, короткими перебежками зачастую надежнее, но не сейчас, когда обескураженный враг толком не видит целей и не способен организовать сопротивление. Бежим мы молча, стремительно сближаясь с окопами, сберегая дыхание и не позволяя японцам взять прицел на обычные для атакующих крики.
Дождь скрадывает звук наших шагов, но метров за сорок до окопов я услышал отрывистые команды на японском.
– Ложись! Приготовить гранаты!
В ответ на мою команду застрекотал пулемет, ударивший длинной, рассеивающейся очередью. Это сгоряча… Но следом японцы запустили в воздух несколько осветительных ракет – кажется, у них нашелся офицер, взявший управление боем на себя.
Ну что же…
– Двадцать два, двадцать два!
Последние слова я произношу, уже разжав усики и вырвав чеку, после чего бросаю эргэшку в сторону пулеметного гнезда с секундной задержкой. Граната все же не долетает пару метров до цели и мгновенно взрывается у самого бруствера. Но следом летят еще гранаты, много гранат! Взрывы РГ-42 гремят подряд, оглушая японцев неожиданной для них канонадой, раня их множеством осколков. А короткая очередь пулеметчика, куда более точная при свете ракеты (вспорола грязь всего в полуметре от моей головы!), вдруг резко оборвалась. Молодец, Володя, бережет своего командира…
– Вперед!!!
– Ура-а-а-а!!!
Нестройным хором закричали морячки – теперь-то можно, теперь наш крик играет на нервах противника и бодрит на последнем рывке… Оставшиеся метры мы пробегаем за считаные секунды, не обращая внимания на хаотичный винтовочный огонь. Хотя позади кто-то падает…
Вражеский офицер оказался настоящим бойцом – смело нырнув в окоп убитого пулеметчика, он подхватил ручной «Тип 11» с коробчатым магазином и примкнутым штыком (!). Самурай еще мог бы прижать нас к земле длинной очередью, дав японцам время очухаться и закидать гранатами группу русских, прорывающихся прямо по дороге… Но противник не успел нажать на спуск – короткая, всего в три патрона очередь моего ППС перехлестнула грудь врага, бросив смельчака на дно пулеметного гнезда.
Нет, не отобьетесь, твари!
Очереди ППС бьют в упор, сметая ринувшихся в штыковую контуженых японцев, а в окопы летят последние эргэшки. Второй офицер бросил своих солдат в отчаянную контратаку, сжимая в руках похожий на «люгер» пистолет и меч син-гунто, но снайперский выстрел ударил точно в голову самурая…
– Вперед! К складу!
Я увлекаю свою группу за собой, предоставив Шапранову добить деморализованных японцев, не ожидавших столь дерзкого налета. Шаг, другой, третий… Из-за насыпи показалась пара японцев. Поймав на мушку живот ближнего врага, двумя беглыми очередями укладываю обоих на землю.
– На землю!
Моя группа залегает, пока матросы и подоспевшие снайперы занимают опустевшие окопы у дороги, собирают трофеи – прежде всего гранаты. Но навстречу им уже прорываются последние защитники склада, спеша по ходам сообщений… Впрочем, слаженные двойки морпехов умело прикрывают друг друга огнем. А накоротке бьющие в упор очереди ППС не оставляют японцам с винтовками «Арисака» ни единого шанса, буквально выкашивая врагов!
Но в гаснущем свете очередной сигнальной ракеты я различаю с десяток воинов Хирохито, уверенно следующих навстречу бойцам Димы. И ручной пулемет «Намбу» в руках бегущего впереди японца! Скорее всего, командира отделения, капрала. Эти могут натворить дел…
– На три часа, японцы в окопах! Работаем гранатами!
– Нет гранат, командир…
– Е-мае!
Трясущимися от напряжения руками разжимаю усики второй эргэшки и, вырвав кольцо, закидываю ее точно в окоп, чуть впереди спешащего отделения самураев! Натренированный глазомер не подвел, да и техника броска у меня поставлена, так что с пятнадцати метров вложил гранату точно в ход сообщения. А в наступившей полутьме, подсвечиваемой лишь затухающим огнем на танке, японцы не увидели залетевшую в окоп гранату…
Взрыв!
Хлопок подрыва РГ-42 заглушили крики раненых, а храбреца-капрала с пулеметом близкий взрыв отбросил назад, изрешетив градом осколков.
Третья граната вновь летит в ход сообщения. Самураи что-то кричат, кто-то пытается выскочить из окопа, но их сметают очереди смершевцев. А я, меж тем, закидываю последнюю эргэшку чуть назад – так, чтобы отрезать врагу путь к отступлению… Два взрыва гремят с разницей всего в секунду, и крики раненых становятся громче, отчаяннее.
А затем застучали очереди ППС морпехов, наконец-то добравшихся до японцев по ходу сообщения…
На всякий пожарный меняю магазин ППС – запас лучше иметь во время боя! Тридцать пять смертельных зарядов. Безотказная штука.
– За мной!
Я первым приближаюсь к проходу в стенках земляного вала и аккуратно высовываюсь за поворот, вытянув вперед пистолет-пулемет. Конечно, надежнее было бы зайти с гранатой, но гранат у меня больше нет…
Наточенный клинок самурайского меча с силой рухнул на дырчатый кожух ППС, вырвав автомат из моих рук. От второго, рубящего удара офицера – уже немолодого, но резво двигающегося, – я едва смог отскочить назад! Рефлекторно схватился за рукоять финки… Отчего-то японец действует только холодным оружием – быть может, ему важно успеть обагрить меч кровью врага. Пусть и перед неизбежной гибелью…
Сейчас я закрываю противника собственной спиной, бойцы помочь не смогут. И скорее почувствовав, угадав очередной удар японца, успеваю нырнуть под рухнувший наискось клинок с шагом вперед! Чтобы, распрямившись, с силой вогнать зажатую обратным хватом финку в шею самурая.
Вогнать по самую рукоять…
Не знаю, чему там учат японских дворян, меня же готовил старый кубанский казак-пластун. На совесть готовил, обучая премудрости ножевого боя!
