Гридень 7. Завоеватель - Денис Старый
Корзины опоясывали несколько участков крепостной стены, пороки перемещались по разным местам по всему периметру более чем пяти километровых стен, так мы выкашивали защитников крепости, разрушали навес над стенами. Уже были засыпаны в нескольких местах рвы первой линии обороны столицы Булгарии, а кое-где стена и вовсе оказываласьнепригодна чтобы на ней просто находились люди. Там были большие завалы, созданные полуистлевшими брёвнами и разбитыми камнями.
Не сказать, что враг ничего не предпринимал и сиднем сидел за стенами. Булгары совершали отчаянные, наполненные героизмом вылазки. Им удалось разбить и сжечь не менее двадцати наших пороков. Вот только, никто не подсказал врагу, что для нас наиболее ценными из всех деталей конструкции, являются рычажные колёса, используемые для натяжки канатов. Вот они не горели, а противник не додумался забирать детали с собой. К слову сказать, из шести вылазок которые совершили Булгары, лишь в двух случаях их воинам удалось в менее потрёпанном виде вернуться за стены города. Казалось бы, и одной взбучки должно хватить, чтобы не повадно было, но они все равно шли на вылазку и следующей ночью.
Мною были созданы оперативные подразделения, призванные купировать всевозможные вылазки и предотвращать диверсии противника.Это и помогло быстро реагировать на любые действия врага.
— Почему я ещё жив? Спрашивал меня Ибрагим.
— Убить тебя — дело нехитрое, — отвечал я. — Судя по нашему ночному разговору, ты человек не глупый. А также ты не из тех, кто готов биться до последнего. Я лишаю жизни лишь упорных, не желающих мириться с новой действительностью.
— Слушать твои слова мне обидно, воевода, — даже не понурив голову, не отводя глаз, словно и не обиделся, а спокойно принял намёк на трусость, говорил Ибрагим.
Ночью, далеко за полночь, Меня разбудили. Сделать это могли лишь в особых случаях, так как отдых при наших нынешних штурмовых действиях возводился чуть ли не в культ. Всем предписывалось отдыхать, и войны использовали приказ с должным прилежанием. А я им в этом был примером. Научился засыпать практически моментально, как только голова касалась того, что было мне вместо подушки, чаще свёрнутая шерстяное одеяло.
Причина побудки заключалась в том, что один из секретов, утыканных нами повсеместно по периметру Биляра, сообщил, что некий сильный отряд, числом около пяти сотен тяжело вооруженных воинов, прибыл в столице болгарского эмирата, и расположился в трёх верстах от города.
Уже скоро пришли сведения от наблюдателей дежурных отрядов, которые патрулировали периметр стен осадного города, они обнаружили, что небольшая группа всадников пробовала подойти к стенам булгарской столицы, видимо, чтобы договориться с защитниками о некой операции, дабы пришедший отряд смог войти во внутрь обороняемого периметра.
Стоит ли говорить о том, что без проволочек и медлительности, были подняты значительные силы наших конных ратников? Более полутора тысяч половцев, усиленных четырьмя сотнями ангелов окружили отряд прибывших к Биляру воинов куввада Ибрагима, с ним во главе. Ибрагим сделал попытку прорваться, но булгарские кони, видимо, были уставшими после сложных переходов, да и у самих булгар не так чтобы было рвение биться до последнего. Я же пообещал сохранить жизни сдавшимся.
— Чего ты ждешь от меня? — спросил Ибрагим.
— Мудрости и подвига, — отвечал я.
Куввад нахмурил брови, видимо, силясь понять, какой такой подвиг он может сотворить. Этот мужчина осознавал, что, он не герой, а, скорее всего, напротив, предатель, как не притягивай и не приплетай понятие героизма. Покинул Булгар, когда мог своим отрядом еще немало ратников великого князя изничтожить, прибыль под Биляр, был обнаружен, и сдался, несмотря на одну попытку прорыва, стоящую ему почти сотни воинов. Где место героизму?
— Скажи, воевода, чего же хочешь от меня? Может, чтобы я призвал эмира Сагида сдаться? Так он не станет меня слушать, если намерен сражаться до последнего. Если же он уже готов сложить оружие, то и без моего слова это сделает, — размышлял Ибрагим.
— Старику терять уже нечего. Он умрет в этом городе. Сгинет и сам и положит многих людей. От правителя зависят жизни народов. Стань наместником от Руси на этих землях, прими вассальную клятву великому русскому князю, дай выход со всех булгарских земель, и ты сохранишь многих людей, а наши народы будут в дальнейшем жить в мире и процветать, — сделал я предложение кувваду.
После первого разговора, я уточнил про куввада, то ест военачальника. Пленных у нас уже более чем достаточно. И почти все они знал об Ибрагиме. Мало того, до выбора эмира Сагида себе приемником некоего Бараджа, именно Ибрагиму прочили быть следующим правителем Булгарии. Так что он обязан предоставлять какую-то политическую силу, за ним должен быть род, племя, он сообразно образован и готов к управлению страной, тем более, если под контролем сюзерена.
— Сперва ты говорил загадками, а теперь так прямо предлагаешь мне пойти под руку великого князя киевского? Вы у себя на Руси разобрались, кто главный, чтобы устанавливать порядки на чужих территориях? — усмехнулся Ибрагим.
— Я знал, что ты осведомлен о порядках на русских землях, но у тебя старые данные. У нас единый правитель — Изяслав Мстиславович. Тот князь, который взял Булгар и который на нем не остановится. Вся земля булгарская подвергнется разорению от русичей, в сравнении с которым походы славного киевского князя Святослава покажутся дружеской встречей, — сказал я и замолчал, давая возможность моему пленнику осознать всю печальную для булгар ситуацию.
Еще ранее, когда мы накапливали силы для похода на булгар, у меня были встречи с Изяславом, да и с другими представителями княжеств в его войске. Никто не верил в то, что всю Булгарию можно подчинить интересам Руси. Да я и сам понимал, что такой процесс куда как более сложный, чем даже гонять половецкие орды по степи. Булгары имели свою культуру, традиции, многое было связано с исламом, хотя он тут, как мне кажется, был несколько подвержен влиянию многобожию. Впрочем, как и на Русских землях.
Нам нужно подчинение булгар не только палкой, ну или кнутом, но и пряником. Только в таком случае можно не застрять на этих землях на долгие года, заливая пожары восстаний реками крови.
