Рыжий: спасти СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович
— Я? Зачем мне подписывать? Тут же выходит, что я инициировал… И организация конкурса-смотра технического творчества среди молодежи профессионально-технического образования… У меня нет на это средств, — Трошкин явно растерялся.
Да, это не с трибуны вещать и красоваться перед юными комсомолками, я предлагал конкретные дела, и нужно было подписаться под документами, а не на словах пообещать. Мало куда я могу с этими бумагами пойти, а ведь там целый список. Чтобы лишний раз не ходить на спектакли моноактера Трошкина, я решил сразу заручиться его одобрением на целый ряд мероприятий.
— Значит, товарищ Трошкин, вы не поддерживаете нашу инициативу и комсомольский порыв, вызванный решениями партии? Сколько может комсомол стоять в стороне, когда старшие наши товарищи, такие как Первый секретарь Обкома Григорий Василевич Романов, все делают для улучшения профтехобразования? — прикрываться партией и сыпать лозунгами и я могу, и получше некоторых.
— Игорь, дай почитаю! — не спросила, скорее, предупредила Маргарита, вырывая печатные листы из рук Первого секретаря райкома комсомола.
Девушке понадобилось пять минут, чтобы вникнуть в суть предложений.
— Дельно… Нет, правда, Настенька, ты умница. И не пора ли нам познакомиться? — последняя фраза звучала уже для меня.
Я привстал со стула, представился, пожал протянутую женскую ручку. Такие руки не жать нужно, их целуют. Хороша же чертовка! И ведь природная красота, не искусственная из-под скальпеля.
— Осилите все предлагаемое, не много сразу? — спросила Маргарита.
— Без сомнений, — ответил я.
— Игорь, выйдем на минуту! — сказала девушка и потянула за собой растерявшего прыть в присутствии красотки Трошкина.
Райком комсомола занимал три комнаты, ну, или кабинета. Первый кабинет, где мы сидели, был обклеен фотографиями студотрядов, каких-то мероприятий, многие дипломы висели на стене, тут же, справа от стола, флаг СССР, большой портрет Брежнева над головой. А вот портрета нового секретаря ЦК ВЛКСМ, на днях получившего свою должность, Бориса Николаевича Пастухова, ещё не было. Упущение. Хотя не уверен, что кто-то знает, как он выглядит. Скоро должна быть установочная конференция ВЛКСМ, где Пастухова будут представлять. Может, и мне удастся прорваться на такое мероприятие? Могло быть полезным.
Обрывки фраз разговора Маргариты и Игоря можно было расслышать. Разговаривали секретарь и секретутка достаточно громко. «На подарки найдем деньги… вымпелы подарим», «если у них получится, то мы с тобой выиграем, нет — так сами порицание и вынесем, » — слышал я. Пусть. На то и был расчет. Если у нас хоть что-то получится, то, да, Трошкин на коне, Марго под Трошкиным и рядом. Ну а нет, так обвинят Настю. Тут бы перехватить славу, ну или отщипнуть себе известности.
Я не хотел подставлять Настену, светлая она какая-то, наивная. Но какая тут может быть подстава — у нас всё получится! Я это затеял не для того, чтобы запороть. Напротив, это главные комсомольцы района еще не знают, сколь масштабно я хотел развернуться в своей деятельности.
Конкурс технического творчества среди учащихся ПТУ, по крайней мере, в Ленинграде, не проводился. Были выставки достижений, и туда, в основном, посылали фотографии. А так, чтобы соревноваться, да еще и не только с ленинградскими ПТУ, а разослать приглашения и в республики? Тут либо меня казнят, либо возвысят. Придумать только, где все же взять финансирование. Делегатов, как минимум, кормить нужно будет, поселить, да экскурсии… Но важно в первую очередь принципиальное решение. И я внимательно слушал их шепотки. Наконец, оба вернулись.
— Я подпишу! Но пока об этом знаем только мы, — после разговора тет-а-тет с Марго сказал Трошкин.
Вот и хорошо, и до свидания. Большего пока от комсомола и не требовалось. Я после еще не раз приду с бумагами, по которым первый секретарь не просто поддерживает инициативу, а сам ее проявляет. И на основании уже подписанного буду требовать. А еще я продумаю, как в обком комсомола правильно подать информацию. И вот тут мне Трошкин не помощник. Мне самому нужно светиться и расти
Глава 10
— Да уж, интересная парочка, — сказал я, когда мы уже спускались в метро.
Настя молчала. Девочка, казалось, потерялась. Я было думал, что на неё так подействовал мой план и встреча с с первым секретарём райкома комсомола. Но сейчас я смотрел на неё и всё больше понимал — да нет, это и, в целом, по жизни. Иначе зачем ей вообще эти отношения с Жекой? Такой не может вызывать интерес у нормальной девчонки, тем более такой идейной и правильной, как Настя. Все же таким противоположностям сложно быть вместе.
— Настена, а что ты делаешь сегодня вечером? — спросил я.
— А что? — недоуменно спросила девушка. — Ты меня хочешь пригласить куда-то?
Вот тут уже на секундочку замялся я. Это понятно, что мужская сущность — непоколебимо кобелиная. И у меня пронеслись в голове мысли, словно три коня со звенящими бубенцами, что, может, и стоило близко пообщаться с Настей, но разум тут же взял верх над инстинктами. Хотя у девчонки аж глаза вспыхнули.
— Ты очень красивая девушка. Но увы и ах, я занят. У меня есть девушка. Но разве это может помешать нам быть друзьями, приятелями? — сказал я, искренне улыбаясь и протягивая руку.
Поймал себя на мысли о том, что впервые называю Таню своей девушкой — хотя бы вслух. И абсолютно не чувствую при этом никакого внутреннего противоречия. Только сказал про неё — и тут же захотел поскорее ее увидеть.
— Я пока живу в общежитии, завтра суббота, выходной день. Так что думал пригласить тебя, а так же свою девушку… — вот тут я закашлялся, понимая, как интригующе начал приглашение.
Я, Таня, Настя…
— А кто ещё будет? — спросила красавица-комсомолка, не дав мне даже насладиться всеми образами, которые начала рисовать моя фантазия.
— Степана приглашу. Ты же не против будешь нашей компании? Посидим, выпьем немного вина, я поиграю на гитаре, поболтаем, — наш разговор прервался гулом подходящего поезда метро.
Всё-таки часто отвлекаюсь на бурлящие внутри молодого организма гормоны — даже мысли иначе порой идут, ищут подтвеждение, какое-нибудь обоснование своим ощущениям. Наверное, сейчас не самая умная гипотеза прозвучит, но я считаю, что поистине мудрым человеком становится лишь тогда, когда у него пропадает, слабнет тот горячий, неостановимый интерес к противоположному полу, каким поглощена молодежь. Зато усиливается способность анализировать.
Острый ум-то мой на месте, но вот какая петрушка. Пять дней я не видел Таню — и голова уже соображает туго, включаются иные органы, не позволяющие думать рационально и критично.
— А может, вы помиритесь с Женей? — выкрикивала мне на ухо Настя. — И я…
Мы уже зашли в вагон и взялись за поручень — в проходе было свободно. Поезд набирал скорость, форточки были приоткрыты, и из-за шума и свиста мы очень плохо друг друга слышали.
— Жека — не тот человек, с которым я хотел бы заводить дружбу. А вот ты мне нравишься… Как боевой товарищ и соратник, — выкрикивал я на ухо девушке.
Что это? Тонкий аромат духов Насти был сладок и приятен. Ну-ка? А ведь это Франция! Вот и комсомолка пользуется не духами «Красная Москва», а надушилась «Шанелью номер пять». Хотя подобные духи просто купить в магазине невозможно. Где же она их достала в обход?
Дальше поговорить не получилось. На следующей станции народу привалило столько, что даже сельди в бочке могли бы похвастаться простором своего возлежания.
Не знаю, показалось мне или нет, но один из вошедших мужиков, явно работяга и явно уже отмечающий пятничный праздник «День стакана», попробовал пробраться ближе к Насте, чтобы прижаться к комсомолке. Пусть и считается, что в Советском Союзе секса нет, а есть лишь любовь, но вот такие давки и теперь становились поводов для различного нарушения границ и законов нравственности — как карманного, так и другого.
И этот работяга так и искал взглядом, к кому бы прислониться. Так что мне пришлось выручать Настю и прижаться к ней самому. М-да… Хорошо, что сегодня придёт Таня. И вообще нужно чаще видеться со своей девушкой, так и мысли не будут улетать в ненужную сторону. Старый я кобель!
