Большие дела (СИ) - Ромов Дмитрий

В ресторан нас пускают без вопросов, несмотря на то что мест здесь нет просто никогда, и даже будь ты самой знаменитой знаменитостью, это не гарантирует, что тебе удастся проникнуть внутрь. Но к Айгюль это не относится, похоже.

Мы заказываем целую кучу еды.

— Я слона могу съесть, — поясняет Айгюль. — Со вчерашнего дня ничего не ела.

Она с аппетитом поглощает, всё что нам приносят. Плов, надо сказать, действительно отменный.

— Ты ещё долго здесь будешь? — спрашивает она.

— Думаю, нет. Завтра-послезавтра уеду, наверное. Но возможно, скоро опять вернусь. А у тебя какие планы?

— Дядя говорит, тебе понадобится оружие в ближайшее время.

— Серьёзно? И что он предлагает?

— Оружие предлагает, что ещё? — пожимает плечами Айгюль.

— Оно, я думаю, может понадобиться Абраму, а не мне, — отвечаю я.

— Побеждать тебе надо, а не Абраму. Абрамы приходят и уходят, ты так не думаешь?

— Может, и так, но у каждого своя функция. И если кто-то берётся решать проблемы с блатными, то пусть делает это сам и эффективно. Криминальным авторитетом я делаться не собираюсь, и мне воевать не нравится. Мне нравится создавать, а не разрушать. Ладно… скажи лучше, как там дядя твой? Не подыскал тебе жениха ещё?

— Жениха? А ты что, хочешь меня скорее замуж спихнуть?

— Что ты, что ты, радость моя. Разве я могу этого хотеть? Тебе ещё не пора. Да и муж тебе нужен возлюбленный, только тот, кого ты сама возжелаешь. Впрочем, не забывай, что юность склонна к поспешным выводам, а девушки часто влюбляются не в тех парней, а потом локти кусают. Закон природы.

— Как интересно, — чуть поднимает она брови, в стиле «ах, вот оно как». — А ты «тот» парень или «не тот» парень? Как разобраться в этом вопросе?

— Не знаю, какой я парень, а вот ты девушка хоть куда. Отчаянная, дерзкая, смелая и ненасытная. Ешь-ешь, это я не плов имею в виду.

— Что? Ты меня обжорой назвал⁈ Ну всё. Придётся тебя очень сильно… э-э-э…

— Отделать? — подсказываю я.

— Вот именно, — она удовлетворённо кивает. — Да, отделать.

— Что же, в таком случае, мне придётся сделать с тобой? Впрочем, не говори, я уже знаю, догадался по мечтательному выражению твоего лица и сиянию глаз.

— Смотри, не ошибись, — качает она головой.

— Хорошо. А по поводу оружия скажу, что мне понадобится его довольно много. Но не прямо сейчас, чуть позже, в течение нескольких месяцев. А в данном конкретном случае пусть вопрос решает Абрам. Я, если нужно будет, помогу, но брать всё на себя не хочу.

— Это правильно. Дядя мне так и сказал, практически слово в слово. Но я от себя добавила бы, что не следует на Абрама слепо полагаться. Все мы люди, да?

— Ты знаешь что-то такое, что следовало бы и мне брать в расчёт?

— Ничего конкретного. Просто не забывай, что стопроцентно верить ты можешь только себе.

— А тебе?

— И мне, — хмыкает она. — Мне особенно.

Хм… Что это, сигнал предупреждения или просто теоретические рассуждения? Хм-хм-хм…

Мы выходим из ресторана в хорошем настроении, если не брать во внимание мысли, которые крутятся в голове независимо от того, насколько благостным кажется вечер. Идём к машине, стоящей в ста метрах. Паша двигает за нами, всё честь по чести.

— Он всегда рядом с тобой? — кивает Айгюль в его сторону. — Я так и ревновать начну.

— Не стоит, у нас с ним отношения иного характера, — усмехаюсь я. — Товарищеские.

— Я хочу с ним познакомиться, — заявляет она и останавливается.

— Павел, — представляется Паша, который, разумеется, всё слышит.

Она протягивает руку для пожатия, и Паша её пожимает, но сказать больше никто ничего не успевает. Пространство озаряется синими всполохами, а тишина оказывается разорванной резкими вскриками милицейской сирены.

К нам подлетает милицейский «Пазик» и жигули, а ещё «зилок» автозак с надписью «Спецмедслужба». Из машин выскакивает толпа ментов и в один миг окружает нас плотным кольцом. Они хватают нас под белы рученьки и заталкивают в автозак.

Помню, помню, помню я,

Как меня мать любила

И не раз, да и не два

Она мне говорила

Говорила мама мне

Не водись с ворами

Тебя в каторгу сошлют

Скуют кандалами…

Да, всё так, сковывают, запихивают, лишают свободы. Опять двадцать пять. Ну, и кто же на этот раз? Кроме Анжелы с Арсением ничего в голову не приходит. Но это, конечно, шутка, попытка подбодрить самого себя. Ну, а раз бред, то вполне может оказаться правдой, поскольку всё что практически невероятно, как раз и происходит в моей жизни.

Нас привозят в явно казённый дом, холодный, сырой и с мерзким подвальным запахом, смешанным с запахом хлорки. Мне заламывают руки, тащат по коридору и вталкивают в выложенное кафелем помещение, похожее на прозекторскую. Правда, в отличие от прозекторской, здесь стоят койки с железными сетками.

Маленькое окно под потолком забрано решёткой. Интересно, что это, дурка или вытрезвитель? Впрочем, это не так важно. Гораздо более важный вопрос — это зачем я здесь. И кто мой дерзкий похититель.

Ждать приходится недолго и вскоре этот вопрос выясняется. У меня появляется посетитель. Он входит внутрь, и тяжёлая металлическая дверь, много раз крашенная белой краской, захлопывается за ним с гулким стуком, замыкается с той стороны на ключ и равнодушно смотрит глазом маленького зарешеченного окошка.

Я стою посреди комнаты, заложив руки в карманы и внимательно рассматриваю вошедшего человека. Признаюсь, удивлён. Не ожидал. Хоть такая мысль и пробегала, но казалась маловероятной.

— А вы настойчивый, — замечаю я, приподняв одну бровь.

— Ты ещё молод и не знаешь закона, который гласит, что на каждого крутого замминистра найдётся плохонький министр, — усмехается майор Плешивцев. — Ты меня подловил, конечно. Прихватил, можно сказать, за кокушки, да? Радовался? Веселился потом? Но ничего, хорошо радуется тот, кто радуется последний… раз. Слыхал, народную мудрость?

— И чего же вы на этот раз хотите, товарищ майор?

— Хочу тебя лично кастрировать, — ухмыляется он. — Без наркоза. Думаю, это могло бы мне доставить удовольствие. А ещё я хочу забрать твоё казино, а тебя вместе с твоей узбечкой драть до потери сознания.

— В смысле, до потери? Кто должен потерять, вы или мы?

— Эх, Брагин-Брагин, — вздыхает он, — всё-то тебе хиханьки да хаханьки. Не понимаешь ещё, что доигрался, да? Но ничего, правда. Даже приятно будет наблюдать, как к тебе придёт осознание происходящего. Тебе ведь предлагали нормальное решение, а ты что? В бутылку полез? Ну, кто ж тебе виноват? А теперь всё по-другому будет. Совсем по-другому. Недолго, правда…

— То есть, — чуть наклоняю я голову, как бы пытаясь осознать, — я здесь для того, чтобы доставить вам радость своими мучениями или чтобы вы убедили меня что-то сделать?

— А я ещё и сам не знаю, — улыбается майор. — Может, и то, и другое. А может, только то… Скажем, если ты сдохнешь, ну, или просто исчезнешь, что тогда будет? Что случится? Как думаешь? Не знаешь? Хохма в том, что ты и не узнаешь никогда. А вот я могу. И даже очень хочу. А значит, узнаю.

Он плутовато улыбается и подмигивает, а потом подходит к двери и колотит по ней кулаком.

— Запускайте Вия! — весело кричит он.

В двери послушно поворачивается ключ, и она начинает медленно со скрипом открываться, и я слышу приближающиеся шаги. Тяжёлые редкие шаги, будто пушкинский каменный гость пришёл за доном Хуаном.

— Ну что, Брагин, херово таким молодым помирать? — глумливо спрашивает Плешивцев.

Я смотрю на него и становится мне не до смеха. Сердце в груди, пропустив удар, вдруг начинает разгоняться. Тише, тише, спокойнее. Но чуйку не обманешь. И сигналит она мне, что это совсем не шутка…

12. Держись, братишка, скоро все…

Сначала дверь движется медленно и со скрипом, а потом вдруг получает такой толчок, что тяжёлый и толстый металл отскакивает в сторону, как пушинка. Дверь распахивается и на пороге появляется здоровый жирный мужичина с голым торсом.