Большие дела (СИ) - Ромов Дмитрий

Он пытается смягчить углы, но я вижу, что он крайне встревожен этим разговором и непонятной ситуацией. И даже по лицу проносится мысль, не зря ли он меня отбил у Плешивцева.

— Я пас, Юрий Михайлович, — улыбаюсь я в ответ. — Приеду, конечно, но пить не буду.

— Не понравилось что ли?

— Понравилось, конечно, но я едва выжил, честно говоря. Так что повременю пару годиков до следующего раза.

На этом мы прощаемся. Он остаётся, а я ухожу восвояси. Возвращаюсь в гостиницу и поднимаюсь в казино. И надо же, первый кого я вижу — это Абрам. Он морщится, перегибается набок, но ходит самостоятельно и выглядит вполне живым.

— Мамука Георгиевич, да вы настоящий герой!

Я улыбаюсь и жму ему руку.

— Герой-герой, бок с дырой, — морщится он.

— Ну как вы, разрешили врачи ходить?

— Врачи лежать разрешили, — вступает Амир. — Но наш Мамука Георгиевич лучше врачей всё знает, сам им расскажет, что надо делать, а что нет. Правильно я говорю?

— Амир, прекращай, понял? Тут тебе не политбюро, чтобы критику разводить. Где Пёстрый, скажи лучше. Пойдёмте в сторонку отойдём.

— Не знаю, где Пёстрый. Послал Зайца и Фомку к нему. Звонили, говорят, найти не могут. Я велел ждать пока что.

— Чует, сучонок, что в косяках весь, — кивает Абрам. — Думаю, пацаны его не дождутся. Свалил уже, наверное.

— Да куда валить-то? Маляву нарисуем, нигде не спрячется.

— Теоретически, — пожимаю я плечами, — он может и под защиту Ашотика метнуться.

— Да и хрен с ним, — машет рукой Мамука. — Достанем рано или поздно. Невелика шишка, чтобы о нём столько говорить. Что будем делать с этим обезяном?

— С Ашотиком? — уточняет Амир.

— А ты ещё какого-то обезяна знаешь? Ну-ка, молодой горячий, что думаешь?

Абрам поворачивается ко мне и смотрит в упор.

— Я думаю, — чуть помолчав, отвечаю я, — что этим покушением он перешёл все мыслимые границы. Если до этого речь шла о конкуренции, то теперь вопрос стоит совсем иначе. Он захотел физически устранить соперника. Ну, и тут, собственно, говорить даже не о чем. Либо мы… ну, то есть вы даёте полноценный ответ…

— Асимметричный? — хмыкает Мамука.

— В данном случае, лучше симметричный, но более успешный. Либо, об вас все будут ноги вытирать. Ну, а раз так, стало быть, ничего другого не остаётся, как просто зачистить поляну и оставить выжженную землю. Уничтожить до последнего бойца. Я это так вижу. С угрозами существованию ничего другого не сделать, мне кажется.

Воцаряется молчание.

— Всё правильно говоришь, — наконец прерывает тишину Абрам. — Но тогда возникают вот какие вопросы. Как быть с ментами? Они на дыбы встанут. Могут конкретно ответочку прислать. А потом, у нас не Варшавский договор, регулярной армии нет. Надо авторитетных людей просить…

— С авторитетами по-любому вам придётся провести переговоры, — соглашаюсь я. — Собрать на свою сторону сочувствующих, посрамить несогласных и привлечь яркими победами колеблющихся.

— Ты агитатор, в натуре, — хмурится Абрам. — Конкретно скажи. Что с мусорами делать будем?

— Попробуем с ними договориться, объясним, что сами, без Ашотика справимся. И всё даже лучше, чем было станет, денег больше, стабильности больше, удовольствия больше.

— Они же знают, что мы с «конторой» в деле, — с сомнением говорит Амир. — Зачем им такой вариант вообще?

— Двойная защита, — пожимаю я плечами. — Мы в таком случае были бы прикрыты и перед одними, и перед другими. Вернее, от одних другими. И никто не был бы заинтересован в провале иной стороны. Я попробую договориться, только с кем-то повыше этого майора, с тем, кто реально решения принимает. Но на это, скорее всего, время потребуется. Мне так кажется.

Про Чурбанова, да и вообще про приключения с ментами я рассказывать не хочу.

— Кажется ему, — тихонько говорит Абрам. — А ментам это зачем вообще?

— Так это для всех определённая гарантия неприкосновенности. Все вовлечены и падение одной части контура приведёт к падению второй и третьей. С одной стороны — это прямая зависимость, а с другой — взаимная выгода. Это как посмотреть, короче. Но устаканивание и осознание всеми игроками новых правил может занять время.

— C Ашотиком нужно решать как можно скорее, — вставляет Амир.

— Решать нужно, — соглашается Мамука. — только спешка хороша знаешь когда?

Мы ещё немного переливаем из пустого в порожнее, всячески рассматривая ситуацию со всех сторон, а потом я звоню Злобину, но больше на меня у него времени не находится, и он обещает поговорить со мной завтра.

Завтра, завтра, завтра… Ситуация начинает раздражать. Мне нужно с Чурбановым встречаться сегодня, и разговор будет, скорее всего, не слишком простым. Боюсь, к началу нашей встречи он уже будет осведомлён о моей любви к азартным играм. И это либо выведет нас на новый уровень, либо разрушит наши с ним личные отношения в самом начале их возникновения. А значит, сможет осложнить положение в целом.

От размышлений меня отвлекает стук в дверь. Блин. Не думаю, что это Ашотик, а вот менты вполне могут какую-нибудь операцию провести. Я снимаю трубку, чтобы позвонить Паше. У нас всё отработано, он выглянет из соседнего номера и сообщит мне, что там происходит.

Но позвонить я не успеваю. Из-за двери доносится знакомый голос:

— Егор, это я…

Айгюль! Ух ты, давно не виделись!

Она врывается в номер яркая, весёлая, живая, как маленький вихрь:

— Привет! Сто лет, сто зим! Ну, как ты тут⁈ Тосковал⁈ Я вот спать не могла, всё о тебе думала. А ты? Даже не вспомнил обо мне ни разу? Сознавайся! Забыл меня? Забыл?

Она бросается ко мне и, обняв, поджимает ноги, виснет на моей шее. А я кручу её, перебирая ногами по паркету и рискуя разнести мебель.

— Кто ты, прекрасная незнакомка? — отвечаю я удивлённо. — Мы что знакомы? Что-то я не припоминаю.

— Ах, так! Ну-ка, поставь меня на пол! Поставь немедленно!

Я даю ей встать на ноги.

— Ладно, — милостиво заявляет она, расставив руки в стороны и стараясь сохранить равновесие — так и быть. Знаю, что врёшь, по глазам вижу. Но тебе придётся заслужить моё прощение. Доказать… Ф-у-у-у-х… Голова закружилась…

Она смеётся и трясёт головой, отчего по её чёрным густым волосам пробегают волны.

— Ты понял?

— Не совсем, честно говоря, — улыбаюсь я. — Ты бы не могла мне пояснить, что именно придётся делать, чтобы заслужить твою милость?

— Что?

— Да, что нужно сделать, я не совсем понимаю, о чём, собственно, речь.

— Ты должен будешь сам решить, что именно делать, — смеётся она. — Но, если мне не понравится, горе тебе! Понял? Но только не сейчас. Я голодная, как собака. Поехали, поедим.

— Сейчас? Ну, поехали. Куда поедем?

— В «Узбекистан». Я уже заказала столик.

— Интересно, ты ведь только что из Узбекистана, если я правильно понимаю, и уже соскучилась по узбекской еде?

— Не будь занудой, — усмехается она. — Где ещё можно так хорошо поесть? Пошли, надо такси вызвать.

— Ну пошли, раз такое дело, но такси не нужно, у меня машина.

Я звоню в номер ребятам и даю команду на выезд. Через пять минут мы с Айгюль выходим из гостиницы. Соблюдая законы военного времени, мы выходим не через центральный вход и сразу прыгаем в машину. Игорь стоит и крутит головой, пеленгуя любые потенциальные угрозы. За рулём наш персональный пенсионер, на переднем пассажирском сиденье Паша, мы сзади. Игорька не берём, чтобы не тесниться втроём. Всё-таки девушку везу.

— О, — качает эта девушка головой, — у тебя всё чётко, как я погляжу. Молодец какой.

— Система безопасности, — поясняю я. — Времена непростые, сама знаешь. Так что лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Ты прям большая шишка, выглядишь, как начальник всех начальников.

— Кто бы говорил, — усмехаюсь я. — сама выглядишь так, будто сделку на миллиард баксов заключила.

Она смеётся и качает головой. Хорошее настроение. Наверное, действительно провернула серьёзное дельце.