Ревизор: возвращение в СССР 4 - Серж Винтеркей
Через полчаса подтянулись женщины. Тоже напаренные и довольные. Очередной тост я сразу предложил именно по этому поводу.
Сидели долго. Мужская часть заводской администрации заливала водкой досаду из-за того, что не удалось помыться нормально, чехи и министерский чиновник угощались на халяву и никуда не спешили. Что делать вечером в гостинице в советском провинциальном городке в 1971 году? Тут хоть полно еды и выпивки и компания есть.
Только в десять вечера снова Шанцев попросил меня проводить делегацию в гостиницу, отправились вместе с Галькой. Все прошло штатно. Проводил затем Галю. Вернулся домой.
Посидел немного с чашкой чая, приходя в себя, и повёл на улицу Аришку и Тузика.
К колонке кто-то вышел. Мне показалось, что это Иван. Подошёл ближе — да, не ошибся.
— Ну точно молодой папаша! — хмыкнул он, когда я подошёл со своими поближе. — Как дела?
Настроение у него что-то хорошее. Может, дело, которое началось со смерти Цушко, заметно продвинулось?
— Нормально. Каникулы начались. У тебя как?
— Подали заявление с Вероникой.
А! Вот он что такой довольный.
— Поздравляю. От всей души!
Иван кивнул, типа, спасибо.
— Ты её к себе жить приведёшь? — спросил я.
— Конечно, — недоумённо взглянул на меня он.
— Аристарх совсем один останется…
— А как по-другому? — пожал плечами Иван. — Тем более он в порядке. Если совсем постареет, то Вероника его к нам заберет, и меня даже и спрашивать не будет. А пока он сам к нам ни за что жить не пойдет.
— И когда свадьба?
— Пятого июня.
Да уж, прилично времени, не спешат молодые!
— Та самая псина, от Лялина? — дернул подбородком Иван на Тузика.
— Ага, — ответил я.
Помолчали несколько секунд.
— А на работе как? Раскрутили это дело с базой? — решил уточнить я.
Иван ничего не ответил, только плечами передёрнул и коротко взглянув на меня.
— У жены Цушко-то нашли что-нибудь? — допытывался я.
— Да нет ничего. Даже конфисковать нечего, — нехотя ответил Иван.
— Но ты же понимаешь, масштабы афёр Адамыча говорят, что после него должно что-то остаться. Не мог он всё прожрать и прогулять где-нибудь в Сочах. Не тот типаж, такие только гребут под себя, а тратить боятся, чтобы не обнищать. Вы ничего так и не нашли?
Иван покачал отрицательно головой.
— Надо искать дальше, — настаивал я.
— О, вот по этому поводу не переживай! Нас начальство каждый день мордой в это дело тыкает, так что искать будем, никуда не денемся.
Н-да, дело у них кисло движется. С другой стороны, мне же лучше, есть шанс первому найти. Есть вот у меня надежда на садовый участок … Скоро уже пойдем с бабушкой, гляну, может, увижу, где можно денежки припрятать. Мало ли повезет.
Вернулся домой, сдал ребёнка, умылся и рухнул на свой диван без задних ног. Каникулы, однако, с этими чехами странные получаются.
— Бабушка, мама, не пугайтесь ночью. Я будильник заведу на без пятнадцати два.
— Куда это ты в такое время собрался? — тут же воинственно подбоченилась бабушка. Мама застыла рядом в точно такой же позе.
— М-да, яблочко от яблони недалеко падает! — рассмеялся я, — да я просто с чехами договорился, пойду забирать товары, что они привезли.
— А чего это ночью? — удивилась мама.
— Ну ты, дочка даешь! — как ни странно, именно бабушка вступилась за меня, — это же иностранцы, вдруг кто увидит, что они что-то дают Пашке. Тут же анонимки начнут писать сама знаешь куда.
Куда — мама отлично знала. Поджала губы и сказала:
— Может и зря Паша ты все это затеял? Нас всегда Никифоровна выручала по мелочам, может и не нужны нам эти чешские товары.
Спорить не стал — с женщинами это плохо работает. Спор — это про логику, а в логику у нас в семье из женщин умеет только бабушка. И то частично. Была бы в логику полностью заточена, то никаких денег, после того, как забрали ребенка, мы бы Инке не собирались больше отсылать. Поэтому я ответил, как умный мужик с большим опытом семейной жизни:
— Может и так, мам. Но я уже с чехами договорился, они будут ждать. Ночью, зимой, у открытого окна. Неудобно будет, если я не приду.
Вот такой ответ сработал «на ура».
— Ну да, верно, неудобно будет — они же иностранцы, наши гости. Нельзя их так подводить.
— Что там вообще за товары-то? — проявила естественное любопытство бабушка, — есть что тяжелое?
— Из того, что уже видел, там чешский хрусталь, фломастеры, джинсы и кроссовки, — сказал я.
— Так хрусталь точно тяжелый, — покачала головой бабушка, — давай я с тобой пойду, может? Посторожу на улице, и потом тащить помогу.
Я представил, как я, если меня кто заметит, убегаю от погони вместе с бабушкой. На одном плече тащу товары, на другом ее, ибо дни, когда она бегала, уже позади. Нет, пожалуй, я явно не Арнольд Шварценеггер в расцвете сил, не стоит мне слишком много воображать о себе.
— Спасибо, бабуля, но не стоит, — отказался я, — я санки возьму. По ночам подмораживает, снега на обочине еще полно. Погружу все на санки, привяжу веревкой и мигом домчусь домой.
Я, конечно, думал о том, что помощь бы мне не помешала. И в первую очередь не о бабуле, конечно. А о Славке с Мишкой. Но, подумав как следует, от этой идеи отказался. Слишком много аргументов против.
Во-первых, сам недавно распрягал им с пафосом, что друзья не должны подставлять друзей. А ведь моя ночная вылазка по советским законам и реальным нормам жизни дело совсем небезобидное. По закону запрещено спекулировать, и, хотя, если меня поймают, доказать что я имел намерение спекулировать по закону будет сложно, советский суд такими мелочами стесняться не будет. «Руководствуясь чувством социалистической законности» мне могут впаять несколько лет. Ну а из неписанных норм — любое общение с иностранцами, несанкционированное властями, не поощряется и чрезвычайно подозрительно. И все тут.
Во-вторых, невозможно будет не рассказать друзьям, чем именно мы будем заниматься, если я их позову. А это мощный компромат против меня и через десять лет. И какие у меня гарантии, что один из этих парней, что сейчас полны энтузиазма по поводу карьеры и смотрят на меня горящими глазами, когда я рассказываю, как правильно развиваться, лет через пять-десять не станет алкоголиком, который, напившись, будет разбалтывать все, что знает, направо и налево? Да никаких
