Барин-Шабарин 5 (СИ) - Старый Денис
— Лишь только в два чала по полудню я освобожусь, вряд ли раньше. Но вы можете приехать и раньше, если иных дел не будет. И прошу… Не увлекайтесь «Екатринославкой», пока мы все не рассчитаем и обо всем не договоримся. Я буду на встрече у его светлости князя Воронцова, и не знаю, когда освобожусь. Потому-то и хотел этой ночью закончить нашу с вами работу, — сказал я, будучи уже всеми мыслями о том, кто же ко мне ночью мог пожаловать.
И вроде бы первый раз в Петербурге, и никому своё общество не навязываю, в друзья не набиваюсь. И всё равно сплошные приёмы и посещения.
— Я проведу вас, — сказал я, поправил свой мундир пока еще статского советника, вслед за купцом вышел из комнаты.
Новый мундир я уже заказал тут, в Петербурге, в дорогом и модном ателье. Вспомнилось, как я вчера днем заехал.
— Бонжур, мсье, чем могу служить? — спросила меня милая мадмуазель на входе даже не в ателье, по местным меркам, это был целый дом моды. — Вы с дамой? Не желаете взглянуть на новую коллекцию женской одежды от знаменитого ателье из Парижа. Называется «Ля Франсе».
Стоит ли говорить о том, что я чуть не поперхнулся, услышав такое? Девушка поспешила извиниться передо мной, посчитав, что я унизился ее предложением посмотреть женскую одежду.
— А откуда вы поставили одежду? — спросил тогда я.
— Из Франции, вестимо, мсье, — уже тоном оскорбленной дамочки, сказала сотрудница ателье.
— Из Екатеринослава? — не унимался я. — Ну, это город в пригороде Парижа.
— Изволите шутить, мсье? — спросила девушка.
И тогда я потребовал провести меня к коллекции. Да, бирки наши, а еще…
— Вот, милая барышня, обратите внимание, что тут написано. Это и есть настоящий производитель, — я указывал на вышитую на подоле надпись «Две Лизы». — Это фабрика моя и моей жены. И, да, мы работаем совместно с французскими фабриками «Ля Франсе» и «Ля Пари».
Стоит ли говорить о том, что мне не поверили? Но скоро вышел и хозяин ателье и мы с ним поговорили. Скоро, я так думаю, фабрика в Екатеринославе может начать покорять Петербург.
— Господин Шабарин? — усмехаясь сказал купец Солдатенков.
Все же захмелел купчина, смущает… Нет, не меня. А, анафемой мне по горбу, Анну Владимировну Шварц.
— Всего доброго, господин Солдатенков, — с нажимом сказал я, выпроваживая своего гостя.
— Я ошеломлен, сударыня, — сказал я, будучи действительно шокированным.
— Я не могла иначе. Вы же сами сказали, что уже завтра… послезавтра уезжаете. Сударь, не считайте меня ветряной, но… Да, я ветряная, я дрянь, но я хочу быть с вами, — девушка зарыдала и припала к моей груди.
Я так и стоял, не обнимая, с вытянутыми в стороны руками, а на моей груди, обнимая, рыдала девушка. Это была это та дама, что проявляла ко мне интерес на приеме у великой княгини Анны Павловны.
— Пройдемте! — сказал я, и повел молодую жену какого-то там чиновника к себе в спальню.
Не нужно, чтобы лишнее слушал управляющий домом. Ну и не стоять же в коридоре. Да и я не представляю, что могу светски беседовать с дамочкой в зале. Она же здесь не для бесед? По крайней мере, чтобы поговорить о экономике и политике в пол второго ночи молодая женщина не приходит к мужчине.
— Вы так проникновенно пели. Я же слышала о вас, муж судачил с каким-то генералом, что вы за честь своей дамы застрелили флотского офицера, причем безжалостно… Я не могу больше томиться в крепости, словно крестьянка, вызволите меня! — дамочка накинулась на меня.
Пришлось ее сбрасывать с себя, как пиявку какую. А потом еще и приподнял худышку и уронил дамочку на кровать.
— Так! — выкрикнул я. — По порядку! Вы что удумали, что я с вами отправлюсь в романтические бега?
— Нет, я не глупа, не думайте. Я даже верная своему мужу. Признаюсь, что вы мой лишь третий адюльтер. Но муж не узнает, и вы уедите и пересудов не будет. Вы не станете бравировать своей победой надо мной? — дамочка говорила и одновременно начала раздеваться.
— Кто муж? — спросил я.
Может легкая интрижка и возможна, но такая, чтобы без особых проблем. И еще… Она верная, так как всего третья измена мужу. А сколько раз за год семейной жизни нужно изменить, чтобы стать неверной в понимании этой девицы? Раз так триста шестьдесят? Ну, чтобы в году было еще несколько дней, так сказать, «отсыпных».
— Антоний Казимир Рихард Шварц, управляющий Варшавской биржей, — горделиво произнесла дама. — Меня помните, как величать? Я Анна урожденная княгиня Чижевская. Да помогите же мне!
Дама изгибалась на кровати, пытаясь захватить тесемки корсета, чтобы его расшнуровать. Хороша, но напористая слишком. Впрочем…
— Зачем вам это нужно? — спросил я, начиная так же раздеваться.
Чувствовался какой-то подлог. Я, конечно, развлечения ради, принял на приеме у великой княгини флирт этой девушки, но ничего ей не обещал, продолжение не планировал.
— В то, что вы мне понравились, не верите? — спросила девушка, когда я уже помог ей разобраться с корсетом.
— Нет, — усмехаясь сказал я.
Дамочка скинула платье, залезла на коленях на кровать, явила мне свои соблазнительные прелести.
— Я живу в Польше. Я полька, но воспитывалась в России и больше уже русская. Меня не любят уже за это. Мой муж наполовину пруссак и тоже больше русский. Его плохо принимают. Я не могу завести любовника в Варшаве, чтобы не подвергать имя супруга бесчестью, — спокойно, без стеснения, будто бы мы говорили о погоде, признавалась дама. — Мой муж… Он уже не способен. Но я молодая, он мне разрешил. Вы не думайте, я верная…
— И сказать-то в ответ нечего, — сказал я.
— Ну так не будем говорить. У нас не так много времени, — сказала Анна.
— Ты ребенка хочешь? — осенило меня. — Наследство от мужа?
Молчание было мне ответом. Теперь понятно и то, что она выбрала меня, как могло показаться, случайного человека в Петербурге. Сегодня приехал, завтра уехал, пять лет ни слуху, ни духа. Ну и внешность у меня, полагаю, привлекательная. Занятия физическими упражнениями, как и военная подготовка придает мужества. Песни, опять же, пою. Так что…
— Уходите! — сказал я.
— Что? Как? Вы тоже не можете… ну, это… — не поняла Анна.
Она встала с кровати, начала крутиться. Впервые я увидел что-то хорошее от Белых ночей. Можно было в подробностях рассмотреть обнаженное красивое женское тело. Лиза лучше, точно.
— Все у меня хорошо и ладно с мужской силой. Я не буду плодить своих детей! — сказал я.
— Да Бог уже с ребенком. Как же меня не хотеть? — чуть ли не плакала странная девушка.
— Иди сюда! — все же не выдержал я, не железный и при виде обнаженной красивой женщины удержаться не могу.
Плохой поступок? Не совсем. Ну как же в этом времени и без адюльтера? Императоры сами подают плохой пример. А что до Анны, то наверное жить с мужем-стариком и не иметь возможности не только исполнять супружеские обязанности, но и детей от него… Это могло сильно повлиять на психику девушки.
Вот такой, получается, курортный роман.
Глава 12
Глядя на любимую жену, так и хотелось сказать ей, что она лучшая. Мол, сравнивал, знаю. Лиза устроила мне такую бурную встречу, что я, под впечатлением, даже чуть не дал себе обещание, что больше никаких любовных похождений у меня не будет. Правда, вовремя вспомнил, что есть такая фраза: «Никогда не говори никогда».
В Екатеринослав я прибыл уже к середине августа. И всю долгую дорогу из Петербурга домой я размышлял над тем, что история государства Российского (да и всей Европы) могла пойти и другим путем, и что всё, к чему я готовился, не случится. Ловил себя даже на мысли, что не так уж и рад такому стечению обстоятельств. Допускаю возможность, что я чего-то не знаю.
В Петербурге на момент моего отъезда, как и пока я был в Москве (задержался на пару дней), все в обществе были счастливы и довольны известием, что посольство Меншикова мало того, что унизило султана, так ещё и добилось выполнения требований русского императора. Османы отступили и передали обратно ключи от храмов на святой земле Русской Православной миссии. Кажется, ещё и извинились, но допускаю — последнее газеты могут привирать.
