Солдат и пес 2 (СИ) - Советский Всеволод
— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант!..
Это Богомилову, который с прапорщиком Мотыгиным, стоя у ворот техтерритории, разглядывали связку ключей и печатей, явно в них что-то отыскивая, и не могли найти. Поэтому оттуда доносилось неразборчивое матерное бормотание.
Богомилов поднял голову:
— Что еще?
— Молодое пополнение прибыло!
Лейтенант оторопел:
— Пополнение⁈
— Ну да! Девять человек. Прапорщик привел.
Лицо лейтенанта выразило полное непонимание происходящего.
— Подожди, — он сунул Мотыгину тяжелую связку и поспешил на КПП, а через минуту выскочил оттуда с таким же очумелым видом, что и Левченко.
— М-мать вашу! — так сказал он вновь подвернувшемуся Мотыгину. — Как снег на голову! Ты слыхал про то, что пополнение должно быть?
— Да откуда⁈
— Побудь тут на контроле, ладно? Я к начальству!
И припустил в штаб.
Слово за слово, оказалось, что на самом деле прибыло пополнение. Разбираться с этим досталось Демину.
Сопровождающий прапор предъявил бумагу — все честь по чести, девять молодых бойцов весеннего призыва командируются для прохождения службы в в/ч 52506. Но Демин развел руками:
— Так-то оно так, да почему же нас никто не предупредил⁈
Ну и закрутилась бюрократическая карусель. Демин кинулся звонить в штаб дивизии, откуда прибыло пополнение — там ответили, что исполнили предписание Генштаба… Наш главный штабист офигел, поскольку впервые о таком предписании слышал… пустились выяснять, оказалось, конечно, что где-то в управленческой цепи случился пробой. Никий чинуша в погонах просто-напросто забыл сообщить в нашу часть, что сюда направлена группа солдат.
Тут, конечно, Демин дал волю чувствам, в словах не стеснялся. Чего стесняться — мы дивизии не подчиняемся, и даже округу. Там, понятное дело, тоже огрызались, хотя и смущенно: ясно, чей косяк, слов нет… Тем не менее, после обмена любезностями пополнение надо было оформлять, кормить и размещать, чем занялись и Богомилов и Гончаров, как дежурный по части — сегодня он восполнял пропущенное дежурство. Поэтому мне никак не удавалось перехватить лейтенанта с глазу на глаз.
Да и самому своих служебных забот хватало выше крыши. Тем более, что вечером заступать в наряд… Во взводе было не то, что напряженно, но хмуровато. Эту облачность нагнетали наши дембеля: Зинкевич и Храмов. Им пока замены не было. В стрелковой роте, в пожарной команде с этим было попроще, и вновь прибывший молодняк заменит увольняемых в запас без особого труда. А ВВКС все-таки должен был ждать исключительно выпускников «Красной Звезды» со своими питомцами. Они, конечно, должны быть, кадровая армейская машина работает хоть не без сбоев, но безостановочно. Вопрос — когда?.. Может, завтра. А может, через два месяца.
Словом, и с размещением новичков, и с моим заступлением в наряд, лейтенанта отловить мне так и не удалось… Однако, он не забыл про меня.
Уже под вечер, когда мы с напарником по наряду Храмовым коротали время в дежурке, псы в вольерах вдруг подняли тревожный лай. Храмов поднял голову от свежего номера журнала «Знаменосец»:
— Чего там еще?..
— Я пойду посмотрю, — я поднялся.
Ефрейтор удовлетворенно кивнул, возвращаясь к чтиву: негоже дембелю скакать по всякому поводу.
Что он там читал, Бог ведает. В «Знаменосце» художественная проза тоже печаталась, но журнал считался пониже рангом, чем «Советский воин». Ну, а где труба пониже, там и дым пожиже. Состав авторов в «Воине» был посильнее, и гонорары там платили посолиднее. Хотя, конечно, и «Знаменосец» находил своего читателя.
Выглянув, я увидел, что возле вольеров топчется Богомилов.
— Товарищ лейтенант, что там у вас? — крикнул я так, чтобы Храмов слышал.
— Да так, зашел полюбопытствовать в ваш зоопарк… А эти друзья человеков вон как разорались! — прокричал лейтенант, стараясь перекричать разошедшихся не на шутку псов.
Я вышел, захлопнув за собой дверь. Улыбнулся:
— Ну, они службу несут!
— Кто ж спорит! Молодцы.
И тут лейтенант многозначительно подмигнул мне и кивнул вправо: пойдем, мол, побазарим. Я кивнул утвердительно. Мы отошли от вольеров в сторону гаража. Здесь было безлюдно.
— Ну что… — заговорил, понизив голос, Богомилов. — Был вчера у шефа, потолковали. Согласились, что надо бы встретиться с Петром Петровичем…
— Кстати, — перебил я, — а как его фамилия⁈ Я ведь так и не знаю.
— Петра Петровича-то? — Богомилов почему-то улыбнулся.
— Да.
— Петров! Представь себе: Петр Петрович Петров.
— Хм! Небось и сына Петром назвал, если он есть? Чего уж ломать традицию!
— Чего не знаю, того не знаю… А знаю то, что на завтра договорились на почте…
— Так я до семнадцати ноль-ноль в наряде.
— Предусмотрено. Типа вызов в военную прокуратуру. Тебе и Смольникову как участникам этой самой… операции. Но его вызовут реально на допрос как свидетеля, а тебя… ну, ты меня понял. Идешь прямым ходом к Петровичу на почту. В общем, с документальной стороны все прикрыто.
— Ага… — пробормотал я, усиленно соображая, — слушайте, товарищ лейтенант, а какая у нас тут военная прокуратура⁈ Ее вроде бы и нет?
— Прокуратуры нет, а прокурор есть.
И он объяснил, что в областном центре имеется гарнизонная военная прокуратура. Один ее сотрудник и прибыл сюда, на разборки по факту стрельбы в Иванихе. Расположился в военкомате, там ему выделили кабинет. Туда и тягает свидетелей…
Тут лейтенант поморщился, сказал, что в этих правоохранительных органах черт ногу сломит, потому что обычная районная прокуратура тоже в этом деле подвизается, и как военные и штатские прокуроры делят поляну — хрен их знает.
— Ну да нам это и не надо, — отмахнулся он. — Есть у нас свой, и ладно. А остальное не колышет.
Ну, с этим и не поспоришь.
— В общем, вот так. Завтра принесут официальные повестки, а дальше ясно. На почте в восемнадцать ноль-ноль. Ну все, давай! Пошел я.
— Товарищ лейтенант, один вопрос.
— Ну?
— Синякова уехала домой? То есть, не домой, а к сыну… к родителям мужа.
— Да я не спрашивал, но должна была. Ничего вроде бы не случилось, не изменилось… Значит, уехала.
Здесь он слегка запнулся, словно бы хотел что-то сказать, но не решился. А я сделал вид, что не заметил этого. И мы распрощались.
Наряд прошел спокойно, без происшествий. Обход постов, разумеется, был, и я обходил, и Храмов. Не знаю, как он, а я смотрел во все глаза, во все уши слушал. Ничего подозрительного. Да и часовые никакой тревоги не поднимали, и псы зря горло не драли. Короче — все в норме.
Ну и действительно, утром прибыл нарочный из военкомата — гражданская служащая, женщина, привезла две повестки. Смольникову и мне. По всей части поднялся усердный тарарам: где Смольников! Где Сергеев⁈.. Подозреваю, что нарочно так кипишевали, чтобы прикрытие официальное создать… Добились того, что мои собачники во главе с Зинкевичем с подозрением спросили:
— Слушай, это что, по тому самому делу?..
— Конечно.
— А чего там не так?
— Не имею права, — отрубил я. — Уже тогда подписку дал.
У парней лица слегка вытянулись, но серьезность темы они осознали. Приставать с расспросами не стали. Вызвали нас на 14.30, но так как я был в наряде, командир звонил в военкомат, договаривался о переносе допроса… и это, разумеется, всей части стало известно. Перенесли на 18.15. Спектакль разыграли на «отлично». И сдав дежурство, я наскоро получил парадку, увольнительную — и попер в город.
Проходя перрон, я уже по привычке бросил взгляд на киоск «Союзпечати», и обнаружил там пожилую тетушку, толстую, как квашня. Это меня не удивило, но слегка озадачило. Посменно работают, что ли?.. Ладно, разберемся!
Точно в срок я вошел с заднего крыльца в здание почты, почти на самом крыльце встретившись с Богомиловым, который был в штатском.
Здесь как-то так вольно было, никакой охраны, никто нас не тормознул. Перебросившись пустяковыми репликами, мы поднялись на второй этаж, стукнули в железную дверь…
