Имперский повар 2 - Вадим Фарг
Я снова застонал, на этот раз ещё громче и жалобнее. Ну конечно, «угольки тлеют». Эти угольки сейчас окончательно потухнут от усталости, и больше никогда не загорятся. С таким лицом, как у меня сейчас, только ворон на огороде пугать, а не аптекарш очаровывать.
А ведь стоило всего лишь пару раз увидеться. И что с этой женщиной не так? Хотя, стоит отметить, что она была довольно симпатичной…
— Рат, пожалуйста…
— Это ещё не всё! — крыс азартно стукнул хвостом по столу, отчего карандаш покатился и с тихим стуком упал на пол. — Сегодня она искала в своей же аптеке «сильное средство от стресса и сердечного трепета». Мои лучшие аналитики, посовещавшись за кусочком отличного, хоть и немного заветренного, сыра, пришли к выводу: это всё ты, шеф. Диагноз — острая белославовит-лихорадка. Но не дрейфь, у меня уже есть план. Могу организовать «случайную» встречу. Я бегу мимо, как бы невзначай роняю на неё с полки какую-нибудь банку, а ты её героически спасаешь. Классика! Она твоя!
Я поднял на него абсолютно пустые, измученные глаза. В голове на секунду возникла совершенно идиотская картина: я, в заляпанном сажей фартуке, героически ловлю трёхлитровую банку с огурцами, а аптекарша смотрит на меня с обожанием. Какая же несусветная чушь.
— Рат… единственная женщина, о которой я сейчас могу думать, — это моя подушка, — устало выдохнул я, собирая последние крохи сил. — И она, кажется, мне изменяет с этим столом.
Договорить я не успел. Силы кончились. Совсем. Голова стала неподъёмной и с глухим стуком опустилась на сложенные руки прямо поверх чертежей. Мышцы шеи и плеч мгновенно сдались, и мир вокруг поплыл, растворяясь в вязкой, тёплой и такой желанной темноте. Последней мыслью, промелькнувшей в затухающем сознании, было: «Надо сказать Рату, чтобы не сожрал чертежи…» А потом наступила тишина. Глухая, долгожданная, спасительная тишина.
* * *
Я вырубился прямо за кухонным столом, положив голову на руки. Знаете, как в фильмах показывают уставших детективов? Вот примерно так, только пахнет от меня не дешёвым виски, а гарью кузницы и будущим успехом. Казалось, я мог проспать так до следующего пришествия кого-нибудь важного.
Но мой персональный апокалипсис решил не ждать.
— ИГО-О-ОРЬ!
Крик сестры вонзился в мозг, как раскалённый гвоздь. Так кричат только когда видят что-то по-настоящему страшное. Я дёрнулся, вскинув голову, и в тот же миг что-то со звоном разнесло окно. Потом ещё одно. И ещё. В нашу уютную кухню, как незваные гости на банкет, влетели три бутылки с горящими тряпками. Коктейли Молотова. Ну надо же, какая банальщина. Я ожидал от Алиевых большей фантазии.
Пламя взревело, как голодный злыдень, и набросилось на всё деревянное. Занавески вспыхнули, как бумага, столы загорелись весёлым оранжевым огнём. В нос ударил едкий, тошнотворный запах бензина, перебивая даже аромат моих специй. Вот это обидно.
— Настя! — прохрипел я, подскакивая. Голос сел, а сердце, наоборот, подскочило куда-то к самому горлу.
Я рванул к двери, что вела в комнаты, но в панике, достойной героя дешёвого ужастика, зацепился за ножку стула. Великий повар и мастер боевых искусств растянулся на полу, как мешок с картошкой. И в этот самый момент доски подо мной издали оглушительный треск.
Пол просто исчез.
Секунда свободного полёта, а потом я устремился вниз. Прямо в огненную пасть, которая ещё мгновение назад была нашим полом. Жар лизнул лицо, и последнее, что я успел подумать:
Надеюсь, в аду есть нормальная кухня.
Глава 10
Я дёрнулся так, что едва не свалился со стула, и с хриплым сипом втянул в себя воздух.
Тихо. До смешного тихо.
Солнечный луч, наглый и жизнерадостный, пробивался сквозь окно и полз по столу. Никакого огня. Никакого запаха бензина.
Я сидел за тем же столом. В той же дурацкой позе. Сердце всё ещё пыталось пробить грудную клетку, а по лбу катился холодный пот. Я медленно, как сапёр, осматривал кухню. Всё на месте. Окна целы. Стулья стоят. Никакой дыры в полу.
Это был сон. Просто грёбаный кошмар.
Я откинулся на спинку и прикрыл глаза, пытаясь заставить сердце биться в каком-то приличном ритме, а не как у зайца-барабанщика. Руки мелко тряслись. Провёл ладонью по лицу — мокрое.
Господи, какой же я идиот. Довёл себя. Мой мозг, который последние дни работал в режиме военного завода, решил выдать мне трейлер самого страшного фильма из всех возможных. Я так долго ждал от Алиевых какой-нибудь подлости, так к ней готовился, что моё подсознание сказало: «А давай я покажу тебе, как это может быть! В 3D и с полным погружением!»
Я просидел так ещё минут пять, тупо глядя в стену и дыша, как после марафона. Усталость, которую я до этого успешно игнорировал с помощью адреналина и чистого упрямства, навалилась разом. Она была тяжёлой, как чугунный казан, и придавила меня к стулу. Я вдруг отчётливо понял, что нахожусь на грани.
Всё. Хватит.
Устроить этот чёртов праздник, показать себя во всей красе, а потом… потом я устрою себе выходной. Настоящий. Первый за всё это безумное время. Буду спать до обеда. Потом буду есть. Потом снова спать. И пусть весь мир подождёт. Иначе следующий кошмар я могу и не пережить.
* * *
Утром, по пути в кузницу, мой видавший виды смартфон завибрировал в кармане.
— Белославов, слушаю, — ответил я, стараясь, чтобы голос не дрожал от утренней прохлады.
— Игорь, это Наталья Ташенко, — раздался в трубке бодрый и властный голос. — У меня для тебя новости, и в основном хорошие. Мы ещё раз посовещались с Попечительским Советом и самим графом Белостоцким.
— И?.. — я затаил дыхание.
— И все в восторге! — торжественно объявила она. — Но есть одно «но», мы решили перенести его на воскресенье. Так придёт больше народу.
— Воскресенье, понял, — переспросил я, чувствуя, как холодок пробежал по спине. — Но разве горожанам потом не придётся с утра продирать глаза, чтобы встать на работу?
— Не переживай, — успокоила меня Наталья. — Граф был так впечатлён твоей идеей, что пообещал объявить понедельник общегородским выходным. Чтобы люди, так сказать, смогли прийти в себя после твоего угощения.
— Щедро, — хмыкнул я. Вот это размах.
— Но есть и формальности, — её тон стал более деловым. — Бюрократия, сами понимаете. Граф и управа
