Громче меча 2 - RedDetonator
Кто-то скажет, зацепившись за эту метафору, дескать, можно выпить воду с глистами, выжить и добежать до больнички, но у нас тут глисты особенные, а больничек нет — эти моральные уроды разложат армию, а затем переметнутся к кровососам, которые нагрянут сюда, чтобы снова установленный порядок наводить. Всё-таки, эти пидарасы служили кровососам не только по причине врождённой подлости и педерастических наклонностей, но ещё и за вполне обоснованный для них шкурный интерес.
Ван-куколд Цзоу Реншу бессмертия им дать не может, идти по Пути к бессмертию они не хотят, потому что долго и никаких гарантий, а у кровососов гарантии есть — всё делается быстро, без регистрации и СМС, блядь… Правда, весь остаток этого «бессмертия» придётся сосать кровь, но это, видимо, малая цена.
Вообще, не понимаю, чего они так цепляются за свою ебучую жизнь. Она ведь у них, если смотреть с моей точки зрения, абсолютно ебучая, то есть, печальная и мучительная — медицины толком нет, для большинства, развлечения унылые, а ещё всё проходит как-то очень предсказуемо, даже когда в деревню или город приходит пиздец.
Тут сплошь мрачное Средневековье, с эпидемиями ебучих болезней, скашивающих людей сотнями тысяч, с войнами между ванами или с войнами ванов против понаехавших захватчиков, а теперь ещё и с кровососами.
Будь я местным селянином или горожанином, просто бы дождался, пока весь этот пиздец не пройдёт и спокойно сдох от старости — так проще и понятнее.
А длить это ебучее существование непонятно для чего — увольте, блядь, по собственному желанию!
Я и в родном мире никогда не задумывался о бессмертии, даже гипотетически. Просто знал и знаю, что придёт час, когда я сыграю в ящик и всё закончится. Возможно, к тому моменту я буду дряхлой кучей костей, обтянутой кожей, страдающей от каждого мига существования и обсирающейся в штаны в случайные моменты времени, поэтому встречу этот час с облегчением.
Поэтому у меня есть убеждение, что стремление к бессмертию — это манифест ссыкливого животного, боящегося, что после ничего не будет.
Передаю топор местному палачу, хлеб которого сегодня отнял, схожу с эшафота и иду сквозь толпу прямо во дворец. Люди расступаются и провожают меня неоднозначными взглядами.
До всех в городе доведено, что все эти люди, которых они знали годами и десятилетиями, оказались кончеными мудаками и им одно наказание — смерть, но очень трудно просто так взять и отказаться от сформированных мнений. Да и начальству тут принято верить только напоказ, а в домах, на кухнях, если таковые в них есть, принято беседовать о «реальной политике». О том, как дела обстоят «на самом деле».
Ну, например, можно обсудить появление в городе «ещё одного белого призрака». О Мируле знали все, но не всё — считалось, что это просто влиятельный советник, а не теневой лидер провинции. Посвящённые в тайну пидарасы держали языки за зубами, поэтому секрет сохранялся поразительно устойчиво, а теперь выяснилось, что Мирул — это главпидарас всея Теи, буквально, пивший кровь её жителей. Такое с трудом укладывается в головах горожан и крестьян.
А теперь вместо Мирула новый байгуй, отзывающийся на Вей Та Ли, и он, конечно же, пользуется доверием вана…
Подхожу к городскому фонтану и набираю воду в ведро. Руки по локоть в крови, а скоро ужин, поэтому надо привести себя в порядок, чтобы выглядеть прилично перед ваном-куколдом и его новой свитой.
Водичка ещё тёплая, сегодня был солнечный денёк, поэтому умываться просто приятно.
Желудок с надеждой заурчал, когда я подумал, что скоро ужин.
Во дворце меня встретил прикреплённый ко мне дворцовый слуга.
— Здоров, — пожал я ему руку.
Жители Поднебесной руки не жмут, обычно они приветствуют друг друга поклонами, но я подумал — а хули я должен подстраиваться? Мне привычны рукопожатия, поэтому во дворце вынуждены следовать моим обычаям и традициям, хе-хе…
— Приветствую, великий герой, — поклонился слуга, Чжоу Вужоу.
— Что там насчёт ужина? — спросил я.
— Ван уже начал, — ответил Вужоу.
— Веди, — сказал я.
В обеденном зале дворца было людно — оказывается, ван не может есть в одиночестве и обязательно присутствие придворных, которые сами не едят, а просто смотрят. Это насквозь странная традиция, мне она непонятна и я её не одобряю.
Все молчат, смотрят, а ван-куколд жрёт рис палочками.
Бесцеремонно прохожу через весь обеденный зал и сажусь напротив Реншу. Тот не реагирует, ему уже похуй на такие мелочи, а вот свита напряглась.
Вообще, у этой гастрономической традиции есть смысл: так проще отследить, кто подходил к столу, кто и как трогал еду, поэтому, если ван сыграет в ящик от отравления, будут точно известны все контактёры с его едой.
То есть, это страх правящих кругов быть убитыми ядом и он, к сожалению для них, вполне обоснован. Это у нас считается, что яд — это оружие женщины. В Поднебесной убивать своих врагов ядом не западло, а в чём-то даже почётно, так как есть параллель между способностью незаметно отравить человека и хитростью.
Слуги, заранее оповещённые о моём прибытии, притащили здоровенное блюдо с жареным кабанчиком. Его грохнули по моему заказу — в иной ситуации он бы спокойно жил дальше, потому что на стол вана хрюшек не подают, ведь они считаются не особо уважаемой едой.
Повар, с которым мне пришлось лично общаться, некоторое время выёбывался: говорил, что свинина — это еда простолюдинов и есть, вообще-то, баранина или, хотя бы, говядина, а я сказал, что мне нужен запечённый кабанчик.
— Приятного аппетита, — пожелал я ковыряющемуся палочками в рисе вану и приступил к дезинтеграции кабана. — Уф! Белиссимо!
Часть свиты переключилась на меня и смотрела, как я ем. Мне от этого стало неуютно — ощущение, будто сижу перед голодными сиротами и набиваю свой желудок.
Возможности пообщаться с Реншу не было, поэтому мы ели молча.
Чтобы расправиться с кабанчиком, мне потребовалось примерно двадцать минут. К моменту, когда от него остались только кости, первые его куски уже успели распасться у меня в желудке на что-то полезное для организма, поэтому я мог бы съесть ещё больше, но не стал.
Желудок, переступивший «Опаловые врата» — это охренительное преимущество в условиях дикой природы…
— Я закончил,
