Громче меча 2 - RedDetonator
— А мне, как раз, туда! — заулыбался я. — Как удачно!
— Зачем тебе в Юнцзин? — нахмурил брови ван.
— Мы с друзьями договорились, что встретимся в Юнцзине, — ответил я. — Так что если главкровопийца засел там, то ему очень не повезло…
Но это значит, что мне нужно торопиться. Самый сильный кровосос — это очень опасно. Сара или Дора, наверное, размотают его, порвут на куски, как Тузик грелку, а вот Маркус… Мы с Маркусом оказались в лошарах, выбрали не тот путь, поэтому надо беречься…
— Помоги мне, — попросил ван.
«Возможно, нужно раздобыть транспорт, чтобы ехать быстрее», — продолжал я размышлять, грея руки над сгорающими трупами кровососов. — «Лучше, конечно, в кои-то веки, озаботиться поиском карты мира, чтобы, блядь, не полагаться на свои ощущения».
— Пожалуйста, — продолжал ван.
— Что? — отвлёкся я от своих мыслей.
— Помоги. Мне. — повторил Реншу.
— Зачем мне это и, самое главное, нахуя? — поинтересовался я.
У меня геополитические масштабы планирования, мне надо в Юнцзин, поэтому тратить время на провинцию Тея, ещё и с весьма неоднозначными прогнозами результата тяжкого труда, нерационально.
Как говорил мне наставник Канг: «Подлые людишки мрут каждый день, по тысяче причин. Ты не должен и не можешь спасать всех».
Не знаю, можно ли отнести вана Цзоу к подлым людишкам, наверное, нельзя, но это буква изречения, а не дух. Канг имел в виду, что я не должен распыляться на мелочи, а должен заниматься по-настоящему серьёзными проблемами.
Главкровопийца в Юнцзине — это по-настоящему серьёзная проблема, а вот провинция Тея, с её проблемами — это малоебучая хуйня.
— Я заплачу тебе золотом, — сделал Реншу предложение, от которого сразу стало очень тяжело отказываться.
«Да-а-а-а, бабло…» — подумал я. — «Но он мне и так торчит за то, что я уже сделал. Мне сверхдохуя денег не надо, мне надо просто дохуя денег…»
— Пять тысяч золотых лянов, — назвал цену ван.
— Ты ебанутый? — спросил я его.
— Что? — нахмурился ван.
— С этого и нужно было начинать! — заулыбался я. — Что за работа?
*31 день юся, провинция Тея, региональная столица Наньхэ, дворцовая площадь*
— Я могу делать это бесконечно! — заявил я, вытирая лезвие топора.
— Пощадите!!! — взмолился офицер Хэ.
Солдаты, отошедшие от действия дурмана, начали вспоминать, что творили по приказам своих офицеров, поэтому мы с ваном посовещались и я решил, что за такое офицерам положена только смерть.
Я вызвался лично привести все приговоры в исполнение — это ведь можно считать воркаутом…
Заношу топор и отрубаю голову бедолаге.
На всякий случай, сжигаем тела в большом костре, разожжённом по центру площади.
Горожане молчаливо наблюдают за происходящим, воздерживаясь от каких-либо реплик. И это не они такие благовоспитанные, а просто у них ещё не прошёл ахуй от свежих новостей.
Глашатаи на всех городских площадях зачитали подробные доклады о том, что кровососы, сука, всем заправляют, нам всем пизда, если не сделаем ничего, поэтому надо срочно солидаризоваться: рабочему нужно обнять промышленника, крестьянину своего помещика, а затем всем вместе запеть песню дружбы и закружиться в хороводе любви.
Внезапно обнаружилось, что серебро в городе только в виде денег — никакой утвари, никаких слитков и прочего. Всё выкуплено, переплавлено и увезено в неизвестном направлении — я чувствую за этим всем когтистую лапу главкровососа.
«Хорошо, что они ничего не могут поделать с баблом», — подумал я. — «Золота слишком мало, чтобы пускать его в оборот, а кроме серебра — что? Грязные зелёные бумажки?»
Но отливать пули из денег и ковать из этих же денег мечи и копья — это какой-то пиздец. Никто на такое не пойдёт. Да и из серебряной утвари и слитков, которые тоже, вообще-то, настоящие деньги, никто ничего лить и ковать не будет.
Ван идею изготовления серебряного оружия не одобрил, хотя уже достоверно установлено, что кровососы, суть — чудовища. И они тоже уязвимы к серебру.
Но всё это неважно, потому что будущая война — это война против людей. Одурманенные солдаты, с ослабленным критическим мышлением, являются людьми, офицеры — тоже люди, но пидарасы, поэтому эффективно убивать их всех можно и обычным свинцом.
— Следующего тащите! — приказал я.
Из нестройного ряда стоящих на коленях бывших офицеров армии вана Цзоу вытащили крепкого малого с блестящей лысиной.
— Давай, зачитывай, — сказал я глашатаю.
— Цяньчжан Пань Джиан, за прегрешения перед ваном, приговаривается к смерти путём отсечения головы! — провозгласил глашатай Ши Циньюн. — Под прямым командованием цяньчжана Паня были уничтожены деревни Дуаньсун, Яньюй, Чэньси и Лунтоу! Одурманенной тысячей цяньчжана Паня было убито до двадцати тысяч мирных жителей, узнавших о том, что в провинции властвуют байчигуи! Привести приговор в исполнение!
Сношу башку тысячнику. Голова падает в корзину, но её сразу же вытаскивает оттуда мальчуган, который вызвался быть на подхвате. Пацан с разбега бросил голову и она, разбрызгивая кровь по мощёной площади, упала в большой костёр.
Наверное, картина выглядит апокалиптично: Солнце уже зашло, площадь освещается факелами по периметру и большим костром в центре, я стою на эшафоте, с широкой секирой в руках, а многотысячная толпа стоит и наблюдает за моей работой.
— … а ведь Пань Джиан мне рис привозил… сын у него хороший был… — донеслись до меня обрывки слов.
— … может, под дурманом-то и не соображал… — услышал я.
— Следующего! — приказал я.
Закончили только к полуночи. Народ, к тому моменту, уже разошёлся по домам, поэтому со мной остались только самые верные фанаты, обожающие смотреть, как кому-то отрубают голову…
Всего мы казнили тысячу триста шестьдесят восемь офицеров разных рангов — на это ушло двое суток и сегодня последняя ночь офицерской казни.
Кадрового дефицита, к счастью, не возникло — шичжаны и байчжаны, то есть, десятники и сотники, недавно совершили головокружительный карьерный скачок. Из самых лучших набрали тысячников, а одного сотника, прослужившего в наркотическом угаре целых двадцать семь лет, назначили цзунгуанем, то есть, командармом.
Да, это сыграло в минус, потому что у пидарасов, осознанно служивших кровососу, были развитые командирские компетенции, но
