Русский маятник - Андрей Владимирович Булычев
– Ого! Ну ты, Лёшка, даёшь! – воскликнул Озеров. – Пять сотен за одно ружьё?! Да за такие деньги можно смело три десятка обычных штуцеров купить! Ты это серьёзно? Удиви-ил. Фергюсон, Фергюсон, – повторял он, как видно прокручивая в голове только что названную фамилию. – Нет, ничего она мне не говорит. Нигде и ни по каким донесениям не проходила такая. Ты поясни мне толком, что это за ружьё эдакое, что ты за него такие деньжищи готов отвалить? Само оно, что ли, наводится, само стреляет и само заряжается, прямо как в сказке?
– Если бы! – Алексей рассмеялся. – Ружьё как ружьё, приклад гладкий, даже не нарезной ствол, и самый обычный ударный замок. Но в нём заложены такие технологии, Мишель, которые есть самые лучшие и самые передовые в этом времени. Британцы ведь не понимают, какую они жар-птицу держали у себя в руках, и забраковали эти ружья по той простой причине, что их производство весьма муторное и дорогое. Проще ведь гнать массу дешёвого и наработанного долгим опытом оружия, чем развивать передовое и перестраивать, менять старое производство. А тут ещё и сам изобретатель, капитан он или майор, не помню уже, Фергюсон погиб в Америке во время последней войны. У него там был целый отряд, вооружённый сотнями этих ружей, и я полагаю, что после его гибели его весь разогнали, а вот сами ружья засунули куда-то на дальние склады. Там они, я полагаю, сейчас и лежат.
– А у тебя самого откуда вообще такие сведения? – прищурившись, полюбопытствовал Озеров. – Я понимаю Пруссия, Австрия, даже Франция, наконец. Но вот Британия и даже другой материк. Удивляешь.
Вот этих вопросов Алексей как раз и боялся. Озеров – человек многоопытный, и просто так ему голову ерундой не задуришь. Про это ружьё из памяти у Лёшки пусть хоть и туманно, но кое-какая информация из прошлого выплывала, про это и ещё с десяток подобных, которые пусть вскользь, но изучали в Рязанке в разделе «История оружия». А вот что же сказать ему?
– Ружью этому уже полтора десятка лет, Мишель, – стараясь держаться отстранённо, проговорил как можно спокойнее Егоров. – Я ведь давно занимаюсь скупкой образцов самых разных оружейных систем из многих стран. Ты правильно подметил, у меня в полку каких только сейчас нет. Вот и про это ружьё мне тоже один оружейник из немцев в Валахии рассказал, а ему родственник. Я ведь и сам чуть было не породнился…
– Да-а, слышал я про гибель Курта, – задумчиво проговорил Озеров. – Хороший был оружейник и стрелок отменный, да и человек замечательный. Жалко, что до нашей победы не дожил. У него ведь и дед был оружейником в Бухаресте?
– Был.
– Извини, Лёш, не хотел я бередить тебе рану. – Встав, Михаил положил руку на плечо товарищу. – Обещаю, сделаю всё, что в моих силах, чтобы достать эти ружья.
Глава 10. Матушке императрице – ура!
– Государыня вернулась, императрица приехала! – словно вихрь пронеслась новость по Санкт-Петербургу. Всё в этом времени и уж тем более в этом городе вращалось вокруг неё, вокруг хозяйки огромной страны и вокруг её двора. Словно бы зимняя, сонная оторопь слетела со столичного гарнизона, в полках зашевелились, начали приводить себя в порядок, устраивать смотры и парадные прохождения.
– Господа, настоятельно рекомендую вам подготовить свои полки к большому параду, – внушал собранным командирам гвардии генерал-поручик Берхман. – Зная государыню, уверен, что совсем скоро такое повеление о его проведении поступит. И будет обидно, если гвардейские части покажут себя хуже обычных частей гарнизона. Так что проверьте лично каждого своего солдата, пусть на нём всё будет исправно, а сам он, его конь, если это касается кавалерии, его оружие и всякое снаряжение будет в полном порядке и сияет чистотой. Алексей Петрович, задержись, пожалуйста, – попросил он Егорова, распуская полковых командиров. – С твоих егерей и с тебя лично особый спрос будет, предупреждаю, – когда все вышли из кабинета, проговорил он приглушённо. – Вчера затребовали формуляр и послужные списки на тебя, прямо туда. – Он кивнул на потолок. – И как это расценивать, я пока что не знаю. Сам генерал-аншеф Салтыков ко двору с докладом по тебе ходил и потом мрачный вернулся. Как тут узнать, грозу ли теперь ожидать, а может, и, напротив, высочайшего благоволения? Тут уж как сложится. В любом случае, бригадир, держись бодро, не робей, а буде какие вопросы, отвечай чётко и по существу, как ты и умеешь. Бог даст, глядишь, и пронесёт, и пролетят все неприятности мимо.
Пётр Фёдорович как в воду глядел, через три дня после совещания у командующего столичным гарнизоном вестовые проскочили по всем полкам, отдельным батальонам, ротам и командам, что были расквартированы в столице. «Десятого марта, пополудни, быть на высочайшем смотре войск, проводимом на Семёновском плацу!» – известили они командиров. И понеслось! Четыре дня усиленной подготовки – и вот поднятые задолго до рассвета подразделения начали стягиваться со всех концов города и из дальних его предместий на огромную Семёновскую площадь. Лейб-гвардии егерский полк, как недавно образованный, занимал своё место в длинном ряду после всех гвардейских. Оно и хорошо, так оно было даже удобнее, пускай на конногвардейцев, преображенцев и семёновцев ложится первый, свежий глаз самой.
– Правее, правее приняли! – суетился перед своими гвардейцами полковник гренадер. – Ваше высокородие, сместиться бы нужно, – подбежав, обратился он к Егорову. – Ну никак не умещаемся мы на тех местах, которые заранее определили. Измайловцы рассупонились, к нам, подлецы, залезли, вот и сдвигаемся теперь. Хотя бы саженей на пять-шесть, господин бригадир?
– По-олк, напра-аво! – рявкнул Алексей. – Двадцать шагов, шаго-ом марш!
– Дум, дум, дум, дум, – послышался топот тысяч ног.
– Нале-ево! Разобрались в строю!
Первые два часа на плацу царило оживление, бегали вдоль шеренг и покрикивали офицеры, кого-то переставляли местами, кого-то бранили, а кому-то просто давали в морду. Всё как обычно. Ближе к полудню все порядком утомились, и суета утихла, войска, переминаясь, ждали появления императорского поезда.
– Не спим в строю, лучше сапог лишний раз терани да мундир поправь! – крикнул, обходя строй учебной роты, капитан Топорков. – Ведунов, ну ты ещё давай тут на карачки у меня сядь! Одну ногу ослабил – и всё, и стоишь, дальше ждёшь. Сегодня у вас особенный день, стрелки, совсем скоро настоящими егерями станете, хвосты на каски свои получите, так что бодритесь! Лутовой, а ну-ка язык прикуси, когда командир говорит! Всё, стоим, ждём, маленько осталось. Мы на Дунае его светлость Григория Александровича весь день, бывалочи, на жаре ждали, и ничего, и вы тоже терпите, небось, саму государыню императрицу здесь ожидаете, не шутки! Мешалкин, а ну каску поправь, на левое ухо у тебя сползла! Стоишь как лотошник на торгу!
– Ага-а, эдак задеревенеешь цельный день на холодке-то стоять, – шмыгнув носом, проговорил, когда капитан отошёл подальше, Ведунов. – Не зря же говорят, как пришёл марток, надевай семь порток! – И затопал ногами.
– Тише ты, Прошка, на сапог мне снега натрусил! – буркнул Шерстобитов. – Гляди, их благородие тебя приметил, ещё вот разок ругнёт, и схлопочешь напоследок штрафных.
– А его вместо эскадрона в обозные переведут, – хохотнул стоявший в задней шеренге низкорослый стрелок. – Будет там на тележной оглобле скакать.
– Типун тебе на язык, Филька! – прорычал Ведунов. – Рот закрой! Чаво не в своё отделение втыкаешься?!
– О-о, гляди, братцы, показался кто-то! – воскликнул стоявший впереди Капишников.
– Е-едут! – понеслось по враз всколыхнувшимся шеренгам. Действительно, по Гороховой, со стороны Фонтанки, на Семёновскую площадь выскочила небольшая колонна кавалергардов, а вслед за ней выехала и дюжина карет. Самой первой, сверкая сусальным золотом, выкатилась вслед за конвоем большая императорская.
Вся процессия проследовала на самую середину огромной площади и остановилась.
