Военкор (СИ) - Дорин Михаил
— Что ж, я вынужден удалиться. Буду рад нашей новой встрече, господин Карелин, — попрощался со мной и Севой Фадлалла.
Радван взяв себя в руки, попытался улыбнуться. Вежливо, как подобает местной традиции, но в его взгляде был посыл, что наш конфликт не закрыт.
— Имад вас проводит, — чуть громче повторил Фадлалла, заметив, что Радван пока ещё не полностью отошёл от первых минут нашей встречи.
— Конечно, господин, — кивнул он головой.
Радван вздрогнул. Иного выхода у него не было.
Фадлалла, молча наблюдавший за напряжённой сценой, негромко произнёс что-то на арабском. Я не расслышал всего, но отчётливо уловил два слова — «Советский Союз» и «наш друг». Тон у духовного лидера был сдержанно настойчивым.
Радван кивнул коротко. Было видно, что он слушается Фадлаллу безоговорочно.
Боевик повернулся к нам и выдохнул через ноздри.
— Господин Карелин и вы, пойдёмте, — безэмоционально произнёс он по-английски.
Мы вышли из приёмной, и уже в коридоре Радван снова заговорил, не останавливаясь и не поворачивая головы.
— Рад, что тебя не задело… хм… то недоразумение.
— А я вот не рад, — отрезал я, отклоняя словесный пинг-понг.
Слева, чуть сзади, Сева незаметно сжал меня за локоть. Я ситуацию контролировал, поэтому жест был лишним.
Радван не ответил и хмыкнув, пошагал дальше.
— Без глупостей, Лёха, здесь не то место, — шепнул Сева.
— Ты забыл, что это его люди ранили Гирю? Или напомнить, что он один из подозреваемых в похищение заложников, — посмотрел я в глаза Севе.
Мой товарищ промолчал, но руку убрал. Я думаю, что он сам сдерживался, и в любом другом месте разорвал бы боевика на куски за Кирилла.
Мы вышли из дома вслед за Радваном. У меня в голове начал складываться пазл.
Если Радван входит в состав командиров военного крыла «Хезболлы» и близок к Фадлалле, как и Гиена, то получается очень нездоровая канитель. Выходит, что Хезболла замешана в истории с пленными. Вопрос только в том, насколько замешана?
— Я сопровожу вас, — сказал боевик, как ни в чём не бывало.
Говорил он деловым, даже чуть скучающим тоном, будто был не командиром военизированного крыла, а каким-нибудь заместителем декана по административной части в университете. Изображал из себя человека, привыкшего решать задачи цивилизованно и без насилия.
Мы вышли во внутренний двор, воздух здесь был горячим и пропитанным пылью. Радван шёл чуть впереди, не оборачиваясь, будто не сомневался, что мы послушно пойдём следом.
— С ними ехать нельзя, — шепнул Сева.
В общем-то, я и не собирался никуда ехать. Вспомнились сегодняшние «случайные» смерти. С нами может произойти примерно тоже самое. Солнечный удар, сердечный приступ… да что угодно! Главное, что в этот момент мы уже не будем находиться на территории «Хезболлы» и формально, «в случае чего», предъявить партии будет не за что.
Ко мне в голову вдруг пришло осознание, что смерти могут быть неслучайные. Кое-кто мог понять, что КГБ упало ему на хвост, и спешно зачищал следы.
У припаркованного внедорожника Радван обернулся к одному из своих людей, одетому в камуфлированную форму.
— Проводи наших советских друзей, — он сделал паузу и мельком взглянул на меня, презрительно стиснув губы. — Проводи туда, куда они сами скажут. Пусть доберутся до Бейрута без приключений.
Молодой боевик с выбившейся прядью из-под тюбетейки, сразу кивнул. Второй, более плотный, шагнул к машине и открыл дверь.
Но я не сдвинулся с места.
— Не стоит нас провожать. Мы дорогу запомнили, — сказал я.
Наступила пауза. Один из боевиков приподнял бровь. Второй переступил с ноги на ногу. Радван смотрел на нас секунд десять не моргая.
— У меня поручение от господина… — наконец, сказал он.
— А у нас есть редакционное задание в ваших местах. Думаю, господин Фадлалла поймёт, — заверил я.
Радван помолчал и после кивнул в сторону ворот. Не знаю, задумывал ли он провокацию, но мои слова ему явно пришлись не по душе.
Он повернулся к своим боевикам и показал что-то жестом. На этот раз мне не удалось разобрать, что именно.
Мы пошли в сторону выезда. Боевики остались на месте. А я чувствовал на себе взгляд Радвана. Он больше не сказал ни слова. Даже не попрощался как следует, с гостями в нашем лице.
— Думал будет сложнее выбираться, — шепнул Сева.
До нашей машины пришлось добираться самостоятельно. Я поймал попутку, и улыбчивый худощавый араб за умеренную плату согласился довезти нас на границу.
Мы подъехали к нашему «Симургу», припаркованному на обочине рядом с блокпостом. Там, где и оставили его несколько часов назад.
Возле машины ходил парень с автоматом, которого приставили охранять пикап. В зубах у него торчала сигарета, а вокруг пикапа он кружил, как шакал, принюхивающийся к падали.
— Лёха, посмотри. Он нашу машину уже себе присвоил, — хмыкнул Сева.
И оказался прав, молодой боевик открыл водительскую дверь и уже собирался усаживаться.
— Тормози, — бросил Сева нашему водителю.
Я выскочил из машины и крикнул пареньку на арабском.
— Куда собрался?
Араб остановился, обернулся и, завидев нас, широко заулыбался.
— Нормально! Машина ваша, а я просто охранял, — замахал он руками.
Я поблагодарил парня за то, что он присмотрел за пикапом. Молодой боевик, конечно, улыбался.
Что ему ещё оставалось, учитывая, по чьему приглашению мы сюда прибыли. Но покидать место своего дежурства он не особо хотел. Наверное, думал, что живыми мы уже не вернёмся.
В общем, не повезло пареньку.
Пока мы забирались в пикап, боевик и водитель, который нас привёз, устроили перепалку. Паренёк хотел проехать бесплатно, а водитель решил с него потребовать мзду.
— Не сошлись в цене, — сказал я, услышав, как молодой парень торгуется по поводу оплаты.
Водитель хотел с боевика доллары, а у парня были только ливанские фунты. Сошлись на том, что парень рассчитается с ним по приезду.
Что-то мне подсказывает, что не рассчитается.
— А с нас денег-то он не взял… — протянул Сева, провожая уезжающую машину взглядом.
— Считай сэкономили бюджетные деньги.
Мы пересели в свой пикап и двинулись в направлении трассы на Бейрут. Это дорожное направление пока ещё не попало под влияние гражданской войны.
Просёлочная дорога вела нас на вершину перевала горного хребта, отделяющего западный и центральный Ливан от восточного. За перевалом мы уже покинем долину Бекаа.
— Думал, что в любой момент начнётся перестрелка, — признался Сева, когда территория Хезболлы оставалась всё дальше за спиной.
— Всё же, для Фадлалла сейчас нет смысла кусаться с нашей страной. Тем более что нашу встречу организовали через иранскую и сирийскую разведку.
Я обратил внимание, что пейзаж за окном постепенно менялся. Вдали виднелись невысокие холмы, поросшие редкими кустарниками. Иногда попадались небольшие рощицы из дубов и фисташковых деревьев. Воздух был таким же сухим, как в пустыне, но воспринимался как-то иначе. Дышать здесь было однозначно легче, чем в зоне Голанских высот.
Начался спуск, дорога змеилась между каменистыми холмами. Через открытое окно приятно дул ветер, а в голове выстраивались интересные мысли.
— О чём задумался, Лёша? — спросил у меня Сева.
Действительно! Думать я сейчас могу о многом. О том, как жить в новом для себя мире. Пока что я там, где и погиб — на войне, пускай и с фотоаппаратом в руке.
— Думаю, что там дома. Как там придётся жить. Хотя… я ещё и здесь ничего не закончил.
— Нормально дома, Лёх. Ну не поедем в этот раз на Олимпиаду. Так и нечего там делать, раз американцы к нам не захотели ехать. Один раз можно пропустить.
Похоже, что Сева говорит о бойкоте Советским Союзом Олимпиады в Лос-Анджелесе. Именно в 1984 году случилось это событие.
— Ну, я слышал, что мы проведём нечто своё. Вроде и название у соревнований есть — «Дружба-84»
Сева повернулся ко мне с широко открытыми глазами.
