Блондинка с розой в сердце (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Я ковырнул вилкой в консервной банке, выловил оттуда блестящий от масла кусок рыбы.

Лебедева престала жевать, снова взглянула на блокнот.

— Чем бы тебе помогли в этом сюжеты твоих книг? — спросила она.

Я прожевал рыбу, закусил её огурцом, примостил на газету вилку.

— Очень бы помогли. И не только мне.

— Не понимаю, — сказала Александра.

— Сейчас поймёшь.

Я взглянул на соседей по вагону — те увлечённо жевали, не прислушивались к нашему разговору, обсуждали политические темы. В соседнем купе сопровождавшие детей детсадовского возраста мамаши делились друг с другом впечатлениями о поездке к морю — их детишки гонялись в это время друг за другом по коридору.

Я положил на газету недоеденный огурец, придвинул к себе блокнот. Открыл его на том месте, где совсем недавно (перед ужином) прервал записи. Пробежался взглядом по неровным строкам, написанным Димкиным размашистым почерком (теперь я писал не теми мелкими буковками, к которым привык в прошлой жизни).

Сказал:

— Вот, к примеру…

Указал пальцем в начало абзаца.

— … Александр Дорохов, Курский душегуб. Шестьдесят шестого года рождения. Среднего роста. Отсутствует мочка правого уха. Убивал пенсионеров. Четырнадцать доказанных убийств, совершённых в Курской области. Восемнадцатого июня тысяча девятьсот девяносто второго года насмерть забил молотком супружескую пару Надежду и Егора Кечиновых в деревне Купчиково Тимского района. Седьмого июля девяносто второго года убил Сальникову Маргариту в деревне Пястово Дмитриевского района. Двадцать второго октября задушил Шильникову Раису в деревне Толстовка Фатежского района… Ну, и так далее.

Я прервал чтение, пробежался взглядом по строкам. Заметил, что Александра слушала меня, нахмурив брови.

Прочёл вслух пока последнее написанное мной сегодня предложение:

— … Задержан пятого августа девяносто четвёртого года в деревне Синявское Дмитриевского района при попытке убийства Кузина Альберта. Приговорён к пожизненному заключению.

Я поднял взгляд на Лебедеву и сказал:

— Вот такие у меня в блокноте конспекты, Саша. Хоть романы по ним пиши. Хоть серийных убийц лови.

Я пожал плечами.

Александра спросила:

— Дмитрий, к этому… душегубу Дорохову ты тоже поедешь?

Она взглядом указала на блокнот.

Я усмехнулся, сделал глоток чая.

— Где ж его найду? — спросил я. — Не имею ни малейшего представления, где этот Дорохов сейчас проживает. В моей книге об этом не было ни слова: для сюжета это значения не имело. Предполагаю только, что до начала серии убийств он обитал где-то в Курской области. Но там почти тридцать тысяч квадратных километров. Мне и всего месяца не хватит на поиски Дорохова. А уже в девяносто втором году его несложно будет взять в Купчиково при нападении на пенсионеров Кичиновых. Вот пусть товарищ капитан уголовного розыска Владимир Иванович Рыков этим и займётся. Ему это по службе положено. Заодно и звёзды себе на погоны заработает.

Я закрыл блокнот.

— Дима, и много ты таких… записей уже сделал? — поинтересовалась Лебедева.

Она поглаживала указательным пальцем мельхиоровый подстаканник.

— Два с половиной десятка человек по ним скоро можно будет отправить за решётку, — ответил я. — Но лучше сразу их… нейтрализовать. Не те это люди, на кого стоило бы тратить государственные средства и силы милиционеров. Хватит им и по шесть-девять граммов свинца. Каждому. С этим Курским душегубом в моей книге примерно так и поступили. Это был второй мой роман об организации «Белая стрела». Назывался он «Курский вурдалак». Хорошая получилась книга, яркая. Я перелопатил в интернете кучу материалов, связанных с похождениями Дорохова. В финале книги главный герой пустил Дорохову пулю в сердце, когда застал его над телом ещё живой жертвы.

Солнце за окном спряталось за деревьями — в вагоне будто притушили свет.

Лебедева тряхнула волосами.

— Неужели ты, Дима, даже всех жертв этих серийных убийств по именам помнишь? — спросила она. — Ведь ты же писал о них книги много лет назад. Разве не так? А теперь ты даты и имена вспоминаешь, словно только вчера их выучил наизусть.

Я сказал:

— Вспоминаю, Саша. И имена, и даты. Честно тебе признаюсь: сам порядком удивлён. Потому и записываю всё это — на случай, если моя нынешняя память вдруг испортится. Но даты убийств и фамилии убитых людей из материалов к моим книгам так и вертятся у меня в голове. Чувствую себя ходячей энциклопедией криминальной хроники. Похоже, все эти сведения прочно засели в моей памяти. Как и тот вопрос, который перед смертью задала моя жена. Знаешь, что она сказала? Он спросила меня: «Почему?» Мне кажется, что и все эти люди, жертвы маньяков и серийных убийц, в последние секунды своей жизни задавались тем же вопросом.

Я постучал пальцем по блокноту.

— Время от времени думаю, что лучше бы я сейчас биржевые котировки так хорошо помнил, — сказал я. — Или результаты спортивных матчей. А лучше: места, где в будущем находили клады. Подбросил бы нынешнему себе не этот геморрой в виде кучи информации о преступлениях, а хорошие способы разбогатеть. Но тут уж, как говорится, кто на что учился. Не писал я книги ни о спорте, ни о биржевой торговле, ни о кладоискательстве. Даже языки программирования не учил, чтобы заранее передать эти знания своей дочери. Разве что о биткоине им расскажу, да об акциях «Сбербанка». Но эта информация им ещё не скоро пригодится.

Лебедева вздохнула.

— Так значит, в Москву ты едешь к одному из них? — спросила она и указала на блокнот. — И там ты снова…

Она замолчала, чуть приподняла брови.

— Нет, — сказал я.

Положил руку на блокнот.

— Таких товарищей в Москве предостаточно. Я уже расписал тут информацию о четверых московских преступниках, которых я бы непременно навестил. Если бы их нашёл. Но здесь та же проблема, как и в случае с Александром Дороховым. Москва большая. А точной информацией о нынешнем местонахождении этих злодеев я не располагаю. Интернет мне сейчас не поможет. Мосгорсправка, как я подозреваю, тоже. В моих романах преступников разыскивала целая организация, состоявшая из бывших и действующих работников силовых структур. Вот только она существовала и существует лишь в моих фантазиях, к сожалению.

Сашино лицо вновь позолотил солнечный свет.

— На этот раз я еду к очень порядочному и умному человеку, к доктору, — сообщил я. — Он коренной москвич. Его зовут Леонид Васильевич Меньшиков. Я познакомился с ним, когда у моей дочери выявили болезнь. Наши местные медики развели тогда руками. И мы с Лизой отправились в Москву. Там я и встретил Леонида Васильевича. Именно он курировал лечение моей дочки в последние годы её жизни. Благодаря его усилиям, Лиза боролась за жизнь значительно дольше, чем нам предсказали изначально. Можно сказать, его усилия подарили Лизе почти полтора года жизни. Так что я еду в Москву, Саша, чтобы вернуть долг хорошему человеку.

Добавил:

— На этот раз никаких убийств. Лишь мелкое хулиганство.

Лебедева едва заметно улыбнулась.

— В каком смысле, хулиганство? — спросила она.

Я махнул рукой и пообещал:

— Увидишь.

Москва встретила нас мелким моросящим дождём, словно наше появление её расстроило. На перронах Курского вокзала было многолюдно, поезда прибывали один за другим. Нескончаемый поток загруженных вещами людей двигался двумя встречными потоками: одни советские граждане спешили к поездам, другие — к выходам в город и к входу в метро. Мы с Александрой влились в пыхтящий табачным дымом поток бывших пассажиров, который довёл нас до спуска на станцию метро «Курская».

Московский метрополитен сейчас отличался о Ленинградского разве что длиной эскалаторов: он тоже не блистал чистотой. Я то и дело наступал на рассыпанные по полу листовки, перешагивал грязные лужи. Вдыхал ароматы грязных тел и парфюмерии; заметил голубя, метавшегося под сводами метрополитена и разбрасывавшего вокруг себя мелкие перья. Москвичи выглядели серьёзными, сосредоточенными, деловитыми. Приезжие настороженно озирались по сторонам, возбуждённо галдели, глуповато улыбались.