Блондинка с розой в сердце (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

По Кольцевой линии мы с Александрой добрались до станции «Проспект Мира». Там перешли на радиальную ветку — доехали до станции «ВДНХ». На выходе из метро я тут же вспомнил, что сейчас в Москве уже расцвела ларёчная торговля. Увидел я и ряды торговавших цветами женщин — они стояли около спуска в подземный переход, рядом с вёдрами и корзинами, держали в руках букеты. На цветы я взглянул лишь мельком — сосредоточил своё внимание на стоявшей через дорогу от нас гостинице «Космос».

Я указал на гостиницу рукой и сообщил своей спутнице:

— Нам туда.

Мы свернули к центральному входу гостиницы — я невольно сбавил шаг, потому что не увидел гигантский гранитный постамент с бронзовой статуей генерала Шарля де Голля. Но тут же вспомнил, что его поставили (поставят) только в две тысячи пятом году. Изогнутое здание гостиницы выглядело одиноким без памятника бывшему президенту Франции. Но в остальном оно было вполне узнаваемым — даже его внутренний интерьер сейчас оставался почти тем же, который я видел здесь вплоть до две тысячи пятнадцатого года (тогда я посетил эту гостиницу в последний раз).

Очередь к стойке оформления в «Космосе» сегодня тоже выглядела почти такой же бесконечной, как и в будущем.

— Дмитрий, — шепнула Лебедева, — мы с тобой поселимся в двух разных номерах. Договорились?

Я кивнул.

— Как скажешь, Саша.

Я оплатил два номера на восьмом этаже. На сутки. Их окна выходили на «ВДНХ» — ещё с порога я разглядел за окном номера Останкинскую телебашню и монумент «Покорителям космоса». Прошел мимо двух одноместных кроватей, одёрнул штору, приоткрыл форточку. Пробежался взглядом по главному входу на территорию Выставки достижений народного хозяйства, взглянул на Мемориальный музей космонавтики, проводил взглядом автобусы и трамваи.

Вспомнил, как смотрел на все эти красоты в тот день, когда умерла Лиза. Тогда вот так же хмурилось небо. И точно так же спешили по своим делам похожие с высоты восьмого этажа на жуков пешеходы. В тот раз я так же, как и сейчас, в одиночку занимал двухместный номер. В воздухе тогда пролетали капли дождя. Но сейчас дождь закончился. Лиза сейчас вместе с родителями отдыхала в Крыму. А я теперь не сидел в инвалидном кресле, а вполне уверенно самостоятельно стоял на ногах.

Но на московские красоты я любовался лишь пару минут. Затем распотрошил свой рюкзак и отправился в уборную. С удовольствием принял душ, переоделся в чистую одежду. Не сменил лишь попахивавший поездом жилет: ничего другого на замену ему я из квартиры брата не прихватил. Я разложил поверх покрывала стопки денег, документы, пистолет и нож с украшенной розой рукоятью. Деньги и документы рассовал по карманам, сунул за пояс пистолет, прикрыл его жилетом.

Нож я повертел в руке — живо представил сцену из своего романа «Блондинка с розой в сердце». Сообразил, что сейчас «блондинка» была жива, сушила после душа волосы. Взглянул на часы — прикинул, сколько времени у меня ещё осталось в запасе. Снова постоял у окна, полюбовался Москвой. Моя навеянная воспоминаниями печаль словно смылась струями душа. Настроение заметно улучшилось. Затянутое серыми облаками московское небо уже не казалось мне хмурым и грозным.

Я так и пришёл в комнату к Лебедевой: с ножом в руке. Вдохнул аромат розовых лепестков. Похлопал клинком ножа по своей ладони, осмотрел интерьер номера — сейчас он выглядел даже лучше, чем в две тысячи пятнадцатом году (мебель была почти новой). Подошёл к сидевшей напротив зеркала Александре. Журналистка расчесывала ещё влажные волосы. Её отражение в зеркале разглядывало мой наполовину обновлённый наряд: бежевую футболку и чистые голубые джинсы.

— Зачем тебе нож? — спросила Лебедева. — Почему ты его принёс?

Её отражение приподняло правую бровь. Александра уже переоделась в короткую белую юбку и в свежую блузу (светло-голубую, под цвет её глаз). Нанесла на лицо неброский макияж. Свои вещи Лебедева разложила на кроватях и развесила на спинках стульев, словно проводила ревизию. Я вспомнил, что моя жена Надя поступила примерно так же — в том, в прошлом тысяча девятьсот девяносто первом году, когда я привёз свою семью на отдых в крымский пансионат «Заря».

Я взглядом нашёл на кровати женскую сумочку, бросил нож рядом с ней на покрывало.

— Убери его к себе в сумку, — велел я. — Нам с тобой он сегодня вечером пригодится.

Глава 12

Пообедали мы с Александрой в гостиничном ресторане. Я отметил, что там вокруг нас было непривычно много мужчин в строгих костюмах и очень неплохо по нынешним временам наряженных женщин. За обедом мы с Лебедевой обсудили наши сегодняшние планы. Я сообщил журналистке, что «официальная» часть нашей поездки начнется поздно вечером. А до тех пор у меня не было конкретных планов. Я лишь прикидывал, что загляну в местные магазины и прикуплю там подарок для своей десятилетней дочери, которая в нынешней реальности была моей племянницей.

Лебедева поинтересовалась, что именно я куплю для Лизы.

Я уверенно ответил:

— Куклу. Со светлыми волосами.

Александра улыбнулась и спросила:

— Сколько, говоришь, твоей дочери лет? Десять? Не слишком ли она взрослая для игры в куклы?

Я улыбнулся.

— Вот и мы с Ниной так же ей ответили. Когда Лиза попросила на свой день рождения куклу. Сказали дочери, что куклы и прочие игрушки — это для малышей. Считали её уже взрослой. Лиза об этом вспоминала, когда лежала здесь в больнице. Говорила, что мы её слишком рано тогда записали во взрослые. Говорила, что новая кукла тогда даже снилась ей по ночам. Кукла со светлыми волосами.

Лебедева кивнула.

— Получается, что нам нужно в «Детский мир» на Лубянку, — сказала она.

И тут же поправила себя:

— Нет, лучше мы съездим на Кутузовский проспект. Там есть прекрасный магазин игрушек. Он так и называется: «Дом игрушек». Папа привозил меня туда, когда я была ещё маленькой. Помню, что там были одни только игрушки. Никакой одежды и прочей ненужной ерунды, которая вечно отвлекала взрослых в «Детском мире» от главных отделов. Вот туда мы с тобой, Дима, сейчас и поедем.

У дома номер восемь по Кутузовскому проспекту нас ждало разочарование: вместо магазина «Дом игрушек» мы обнаружили магазин «Малыш», где продавались товары лишь для самых маленьких (куклу со светлыми волосами мы там не нашли). Местные жители нас просветили, что «Дом игрушек» переехал отсюда ещё в середине восьмидесятых годов на улицу Большая Якиманка.

— Значит, отправляемся туда, — сказал я. — Или в «Детский мир».

Лебедева тряхнула головой и заявила:

— А знаешь, Дима… есть у меня идея получше. Ни в какие другие магазины мы с тобой пока не поедем. Прогуляемся до телефона. Я позвоню одному своему знакомому, бывшему однокурснику. Он достанет для нас всё и всегда, были бы у нас деньги. А деньги у нас есть. Так что не сомневайся, Дима: будет у твоей дочери кукла. Не кукла, а мечта!

Бывшему однокурснику Саша звонила из таксофона. Я не прислушивался к разговору. Вышла Лебедева из кабинки довольная. Сказала, что куклу нам привезут к гостинице через три часа. Обойдётся мне это удовольствие «всего» в триста рублей.

— Это будет самая лучшая кукла, — пообещала Александра. — Такой кукле любая десятилетняя советская девочка обрадуется, не только твоя дочь. Вот увидишь, Дима.

Куклу привезли к гостинице «Космос» точно в указанное время. Рядом с автобусной остановкой замер белый ВАЗ-2109 ранней сборки (с коротким передним крылом). Его водитель помахал нам рукой.

Мы подошли к автомобилю, заглянули через открытое окно в салон.

— Александра? — спросил темноволосый водитель.

— Это я, — сообщила Лебедева.

Она подняла руку, будто на уроке.

— С вас триста рублей, — сказал водитель.

Он выжидающе посмотрел на меня.