По прозвищу Святой. Книга первая (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич

— В смысле? Конечно, с вами. Почему вы спрашиваете?

— Потому что чувствую, что вы не обычный человек. С вами надёжно и не страшно. Мне бы хотелось чувствовать себя так и дальше. Что поделаешь, все мы эгоисты. В большей или меньшей степени.

Максим улыбнулся.

— Спасибо на добром слове, Моисей Яковлевич, — ответил он. — Но ничего вам пока обещать не могу.

— Так я и думал, — вздохнул Моисей Яковлевич. — Да и какие могут быть обещания в такое страшное время, правда?

— Могут, — сказал Максим. — Могут быть обещания. Например, я обещаю, что не брошу вас и доведу до партизан.

— Это очень хорошо, — сказал Моисей Яковлевич. — Спасибо вам. Я не спросил… Как ваша фамилия, можно узнать?

— Можно. Свят моя фамилия. Николай Свят.

— Свят, — повторил Моисей. — Святой, значит. Да, Бог знал, кого нам послать.

— Ну-ну, — сказал Максим.- Бог здесь совершенно ни при чём.

— Нам, евреям, лучше знать, — наставительно заметил Моисей Яковлевич. — Поверьте, мы с Ним, — он указал пальцем вверх, — тысячи лет дело имеем.

Сначала шли вверх по течению речки, с полкилометра, чтобы сбить со следа собак. Потом вышли на сухое, две минуты передохнули и пошли дальше.

Теперь первым шёл пасечник. В руке — крепкая палка, на которую он опирался при ходьбе. Остальные, включая детей, тоже были с палками. Максим подумал и выбрал палку себе.

Он был сильнее, ловчее и выносливее любого из их небольшого отряда, но выделяться не хотел. С палкой — значит, с палкой. К тому же оказалось, что с ней и впрямь удобнее. Можно не только опереться в топком или скользком месте, но и прощупать дорогу, буде возникнет такая нужда. Опять же, гадюки. Было их не много, но — были. Пока шли по речке, а потом вдоль по довольно топкому берегу, Максим дважды замечал этих змей, поспешно уползавших с пути человека.

Максим не был лесным жителем. Ходил по лесу, конечно, но так — больше для отдыха и развлечения и не часто. Пустыня и выжженные солнцем туркменские сопки — это да, там он чувствовал себя, как дома. Здесь же было не стыдно поучиться у тех, кто вырос, фактически, среди леса.

Гадюк он, конечно, не боялся. Ни гадюк, ни любых других змей. А также каракуртов, скорпионов, полосатых гиен и даже кавказских барсов, с которыми пару раз встречался всё там же, в южной Туркмении, во время службы. Змея никогда не нападёт первой на человека. Не наступай на неё, не тревожь, не дразни, и всё будет в порядке. То же касается ядовитых пауков и скорпионов. А против гиен и леопардов всегда есть огнестрельное оружие. На самый крайний случай.

— Интересно, медведи тут есть, КИР?

— Нет здесь медведей, — ответил КИР. — В Карпатах встречаются иногда, но где мы и где Карпаты. То же и с волками — там они, в основном. Опасных животных в этих лесах, считай, нет. Кабаны, разве что, но дикого кабана встретить — это сильно постараться надо. Хотя леса тут густые и обширные. Иногда на десятки километров тянутся. Не тайга сибирская, конечно, но партизанскому отряду укрыться найдётся где. И не одному.

Здесь не было космических спутников. Поэтому ориентация — только по картам и компасу. Тем картам, что имелись в памяти КИРа. Парочка общих, ещё довоенных и несколько из других времён, включая самые последние, конца двадцать первого века. Сравнивая их, можно было увидеть, как уменьшалась с годами площадь лесов, расползались города и сёла, прокладывались новые дороги. Однако сравнительный анализ был в данном случае Максиму ни к чему — так, для общего развития. Ему нужно было знать, где они находятся и куда направляются. Это знание КИР ему обеспечивал. Не с той точностью, к которой Максим привык у себя в будущем, но, тем не менее, достаточной для ориентации.

Вдоль реки шли два часа. Перебрались через железнодорожное полотно, убедившись сначала, что здесь нет немецких патрулей, и никто их не видит. Снова углубились в лес, держась северо-западного направления. Неутомимый вуйко Аким шёл, выбирая только ему известные малоприметные тропинки. Идти по ним было относительно удобно, но всё время приходилось вилять, менять направление, что увеличивало путь. Однако всё равно это было лучше, чем ломиться по лесу напролом сквозь кусты, овраги и валёжник. Особенно, не зная, куда нужно идти.

К шести часам вечера люди начали уставать.

Первыми — дети, которые уже начали спрашивать, далеко ли ещё идти. За ними — пожилые. Моисей Яковлевич всё чаще останавливался, чтобы передохнуть, а однажды сунул под язык крупинку нитроглицерина, стараясь, чтобы никто не увидел. Однако Максим увидел. Увидел, подошёл к проводнику, обогнав остальных.

— Люди устали, дядя Аким, — сообщил негромко. — Да и вечереет. Предлагаю найти место для ночлега и остановиться. Отдохнём, а завтра с рассветом двинемся дальше.

— Вижу, что устали, — ответил тот. — Ничего, пусть потерпят ещё немного. Скоро будет старый охотничий домик, где-то через версту примерно. Там ручей рядом и вообще место удобное. Скажи людям, что недолго осталось. Это их приободрит.

— Скажу. А можно ещё вопрос, дядя Аким?

— Хочешь спросить, почему я то так говорю, то эдак? То по-украински, то по-русски, то по-крестьянски, то по-городскому? — усмехнулся Аким, не прекращая идти.

— Ага, — сказал Максим. — Как вы догадались?

— Это не очень трудно, Коля. Поживёшь с моё, научишься. Только ты ведь не Коля, верно? Ты вообще не отсюда. Вот только откуда, понять я пока не могу.

— А вы и не старайтесь, — тихо сказал Максим. — всё равно не угадаете. Так что ни к чему это. Самое главное — я свой. Остальное неважно.

— То, что свой, я вижу, — сказал Аким. — Будь иначе, и связываться с вами со всеми не стал бы. Ладно, захочешь — сам расскажешь. А не захочешь — как хочешь. Что до манеры разговора, привычка у меня такая. Я даже по-китайски умею. Немного, но умею. Веришь?

— Верю, — сказал Максим. — Отчего ж не верить. Но даже спрашивать не буду, где научились. Захотите — сами расскажете, — он повторил недавние слова пасечника с теми же интонациями. — А не захотите — как хотите.

Аким засмеялся.

Максим остановился и, пропуская остальных, сообщал каждому, что уже совсем скоро конец дневного пути. Хорошая новость и впрямь прибавила сил, люди зашагали бодрее, и вскоре отряд вышел на лесную поляну, освещённую косыми лучами заходящего солнца.

— Пришли, — сообщил Аким. — Здесь и заночуем.

[1] Высшее звание и должность СС. В это время её занимал Генрих Гиммлер.

[2] Праздник (укр.)

[3] Помощь твоя нужна, дядя Аким (укр.)

[4] К партизанам собрались? (укр.)

[5] Но времени немного есть. Петро, дубраву помнишь у Мощаницы? Мы там грибы собирали когда-то (укр.)

[6] Помню (укр.)

[7] Тогда делай так (укр.)

Глава одиннадцатая

Посреди поляны стояла, уже слегка вросшая в землю и покрытая мхом, небольшая бревенчатая избушка. Вероятно тот самый старый охотничий домик, о котором говорил Аким.

— А где у неё ножки? — спросила самая маленькая девочка по имени Хая.

— Это другая избушка, — сказал Аким. — Здесь нет Бабы Яги. Не бойся.

— Я и не боюсь, — заявила Хая. — Только устала. И кушать очень хочется.

Детей разместили в домике — на полу и лавке. Остальные расположились снаружи. Нарезали лапника для постелей, развели два костра, поели из тех запасов, что прихватили с собой. В домике нашёлся закопченный чайник и пара алюминиевых кружек, а у Акима в вещмешке — чай и сотовый мёд.

— Шикарный ужин, — заметил по этому поводу Моисей Яковлевич, прихлёбывая из своей кружки. — Чай с мёдом — полезен для сердца.

— Ничего, Моисей Яковлевич, — сказал Максим. — Сбросите в партизанах лишние килограммы, и сразу вашему сердцу станет гораздо легче.

— Думаете?

— Уверен.

— Говорите как доктор.

— Я не доктор. В смысле не врач. Но кое-что в медицине понимаю. Точнее, в человеческом организме. Ему, главное, не мешать, и тогда он способен на многое.