По прозвищу Святой. Книга первая (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич

По прозвищу Святой. Книга первая.

Глава первая

Прошлое гораздо ближе, чем кажется.

Неизвестный автор

— Всё нормально, падаю!

Кажется, эта фраза из древнего фильма «В бой идут одни старики».

Кажется, он произнёс это вслух.

— Не понял, повторите.

Точно, произнёс. А то с чего бы КИРу запрашивать повтор?

— Потом. Главный двигатель?

— Отказ реактора.

— Вспомогательные?

— Первый и четвёртый. Второй и третий вне доступа.

— … .

— Материться нехорошо.

— Поучи меня, поучи… Антиграв?

— Отказ.

— Аккумуляторы?

— Семьдесят восемь процентов заряда.

— Хоть что-то… Время до критического перегрева термозащиты?

— Пятьдесят две секунды. Потом начнётся распад.

Максим бросил взгляд в иллюминатор, за которым бились плазменные всполохи.

Корабль падал, окутанный огненным коконом, сквозь который мгновениями проглядывались клочковатые облака внизу и глубоко под ними — земля, выгибающаяся в туманной дали косым изогнутым горизонтом.

И над всем этим родным великолепием, жадно притягивающим его с ускорением 9,8 метров в секунду за секунду — тёмно-фиолетовое небо.

Небо, с которого он только что сверзилсяи теперь падает, объятый пламенем, словно какой-нибудь долбаный Икар.

Обзорный экран при такой температуре за бортом не работал, — камеры отключились, а хотя бы один настоящий иллюминатор имелся в каждом космическом корабле, и это была не только дань традиции, но и разумная необходимость. Мало ли что с камерами и передачей изображения, а свои глаза есть свои глаза, что бы кто ни говорил. Вот сейчас, например, они видят бушующее пламя за бортом. Информация, как-никак.

Думай, Макс, думай.

Хрена тут думать, садиться надо. Реактор — ноль, антиграв — ноль. Значит, на устойчивую орбиту не выйти. А если и выйти на вспомогательных, что потом? Вспомогательные — два из четырёх — это слёзы. Аккумуляторы — да, какое-то время он продержится.

Но что, мать его, дальше⁈

Откуда вообще здесь взялась Земля⁈

Отставить, потом. Думай!

— КИР, связь с Землёй.

— Отсутствует.

— Связь с внешними станциями.

— Отсутствует.

— С Луной?

— Отсутствует.

— Да что ж такое…

— Пятнадцать секунд до критического перегрева термозащиты.

— На двух вспомогательных сядем?

— Шансы есть.

— Земля, вода?

— Земля. Европейская часть России. Семь секунд.

— Да твою ж…

— Пять секунд.

— Врубай вспомогательные, садимся!

Щёлкнуло, засвистело, хлопнуло.

Корабль дёрнулся, перегрузка вдавила в кресло.

Мелькание цифр на мониторе, бесстрастно выдающих растущую скорость падения, замедлилось.

Алая полоска датчика температуры остановилась, дрогнула и медленно-медленно поползла обратно от критической черты.

Уф, теперь молиться Богу, чтобы вспомогательные выдержали.

Ну а там… Европейская часть России? Нормально. Гораздо хуже глухая сибирская тайга, где до сих пор можно неделями искать упавший гравилёт. И не найти. Бывали прецеденты.

Или в Тихом океане. Вдали от грузовых и пассажирских трасс. Где-нибудь по центру Большого мусорного пятна. За которое, правда, недавно взялись, но там ещё на десятилетия работы.

Или взять любимую Туркмению, где он служил после окончания Бауманского училища с военной кафедрой.

Он вспомнил, как однажды ночью, когда пропала Сеть, вёл свой разведвзвод по звёздам и офицерскому компасу, а утром, сходу, они вступили в бой с ротой «томми» в районе бывшей Кушки. Почти там же, где двести семь лет назад, в тысяча восемьсот восемьдесят пятом, русские войска разбили превосходящие силы афганцев, науськанных англичанами, в знаменитом «бою на Кушке» (потери афганцев — до тысячи убитых и раненых, потери русских — девять человек убитыми и сорок пять раненных). В результате этого боя, между прочим, были окончательно установлены южные границы Российской империи. А затем и первого Советского Союза.

СССР 1.0, как писали когда-то. Потом само отпало. Остался просто СССР — первый по умолчанию и СССР 2.0, в котором Максим родился и вырос.

Бой разведвзвода Максима с британцами такого значения не имел, но, тем не менее, определённую роль сыграл. Положительную, ясное дело. Британцы потеряли девять человек убитыми, около двадцати раненными и отступили на западный берег речки Кушки, запрашивая подкрепление. Однако первым подоспело наше подкрепление, и дело для «томми» кончилось хорошо — все они попали в плен и остались живы.

Он в том бою потерял двоих разведчиков. Ещё пятеро были ранены, в том числе и сам Максим.

А Сеть снова появилась через какое-то время, как ни в чём не бывало.

Рассказывали потом, что случился элементарный сбой квантового компьютера, управляющего спутниковой группировкой, которая обеспечивала работу глобальной Сети в этом районе.

Бывает.

Но Максим тогда впервые получил наглядное и доходчивое подтверждение тому, что родители, учителя, воспитатели и преподаватели вдалбливали ему с самого раннего детства: техника — это прекрасно, но полностью надеяться можно только на себя.

Опять не о том думаю.

А о чём думать?

О том, что эксперимент не удался, что-то пошло не так, и третий прототип нуль-звездолёта с гордым названием «Пионер Валя Котик» вместо того, чтобы благополучно выйти из нуль-пространства на расстоянии двадцать астрономических единиц от Солнца, в межзвёздном пространстве, падает сейчас на Землю?

С отказом реактора, антиграва, связи и двух вспомогательных двигателей из четырёх.

И это ещё непонятно, что у нас с нуль-приводом. Хотя, какая, к чёрту, разница, что с ним. Одно то, что он не сработал, как планировалось, говорит о том, что пользоваться им нельзя. Или можно? Ладно, пока неважно.

Вот об этом и думаю, о ненадёжности техники. Хотя в данном случае техника, скорее всего, не виновата. А имел место глобальный просчёт товарищей учёных-физиков, которые не учли какой-нибудь важный фактор, в результате чего корабль вместо того, чтобы прыгнуть вперёд, сиганул назад. Потому что иначе происшедшее не объяснить. При этом так «удачно» сиганул, что чуть не врезался в Землю. За малым пронесло. И то ещё не знаю, чем всё кончится.

Хотя всё это очень странно, конечно. «Пионер Валя Котик» — уже третий прототип. И первый, в котором полетел человек. То бишь, я. Первые два аппарата были вообще не приспособлены для этого. Самый первый с нежным названием «Вишенка» нырнул сначала на десять астрономических единиц [1] туда и назад и благополучно вернулся на Землю на планетарном ядерном двигателе.

Потом — на двадцать пять астрономических единиц. И тоже вернулся.

Потом был «Вишенка-2», с собаками на борту — симпатичными дворнягами Гайкой и Ёлкой. «Вишенка-2» нырнула в нуль-пространство за орбитой Юпитера, вынырнула в двадцати астрономических единицах от Солнца, развернулась, разогналась, снова нырнула-вынырнула и затем благополучно достигла Земли, как и «Вишенка-1».

Три удачных полёта, три удачных прыжка.

Мой был четвёртым.

И что, спрашивается, пошло не так?

Ладно. Будем надеяться, сядем. Чёрт, перегрузка, мысли путаются…

Он скосил глаза на монитор.

4.9g.

Многовато. Получается, он при своих семидесяти восьми килограммах сейчас весит где-то под четыреста. На тренировках и больше испытывал, но то на тренировках….

Терпи, жди и молись.

Господи, не дай умереть во цвете лет. Я же ещё молодой, холостой-неженатый, детишек не родил, кучу дел не сделал. Помоги, Господи, не разбиться о родную землю. О чужую — тоже помоги. И вообще, помоги, а? Что тебе стоит. Хоть разок.

Он попытался перекреститься, но вышло плохо — уж больно тяжёлой оказалась рука.

4g… 3,5… 2,8… 2… 1,6…

Ага, полегче. Другое дело.

Он вдохнул полной грудью. Выдохнул.

— Три минуты до касания, — доложил КИР — Корабельный искусственный разум.