Небо за нас (СИ) - Оченков Иван Валерьевич
— Рогов! — крикнул я, вызывая вестового.
Примерно полминуты на мой зов никто не отзывался, но потом послышался шум, и в спальню ворвался сначала всклокоченный Иван, за ним кто-то из лакеев, дежурный адъютант и еще несколько человек.
— Ваше высочество, как вы себя чувствуете? — обеспокоенно спросил Федор.
— Прекрасно!
— Опять изволили спать не раздеваясь, — горестно вздохнул камердинер.
— А вы, по всей вероятности, рассчитывали на легкое ню? — не смог удержаться от шутки я, обведя веселым взглядом собравшихся.
Как ни странно, юмор никого из них не успокоил.
— Быть может, стоит вызвать врача?
— Это еще зачем?
— Вчера ваше высочество были немного не в себе…
— А сегодня чувствую себя совершенно превосходно. Поэтому, категорически предлагаю всем вам немедленно разойтись и заняться выполнением своих прямых обязанностей! Горячая вода в доме есть?
— Как не быть-с, — осторожно ответил Рогов.
— Вот и замечательно. Организуй-ка, братец, мне ванну, бритье и все что полагается. Ну и завтрак, конечно. А ты, Федор Осипович, будь готов изложить подробнейший доклад обо всем, что произошло вчерашним днем и нынешней ночью.
Не знаю, удалось ли успокоить окружавших меня людей, но пока я наскоро приводил себя в порядок, доктора все-таки вызвали. И, как ни странно, это оказался сам Пирогов. Сняв насквозь промокшую шинель с барашковым воротником и зимнюю шапку, он с удовольствием вытер раскрасневшееся от холода лицо поданным ему сухим полотенцем, после чего тщательно причесал редкие волосы и прошел ко мне.
— Доброе утро, Николай Иванович, — поприветствовал я его, вытирая с лица следы мыльной пены. — Какими судьбами?
— Здравствуйте, ваше императорское высочество, — не приняв моего шутливого тона, отвечал тот. — Пришел справиться о вашем самочувствии.
— С чего бы это? У меня как раз все прекрасно! Но раз уж так сложилось… не угодно ли позавтракать?
— С удовольствием. Но прежде дело!
В общем, несмотря на все мои возражения, упрямый начальник медицинской службы гарнизона тщательнейшим образом меня осмотрел, после чего с многозначительным видом вынес вердикт.
— Вам, ваше…
— Ради бога, давайте без титулов!
— Как угодно-с.
— Вот и славно. Давайте мы все же сначала перекусим, а потом вы вынесете свой вердикт. Заодно и расскажете, о нуждах госпиталей. Не повредил ли вам начавшийся ураган?
— Не так сильно, как этого можно было ожидать. Ветром унесло дровяной сарай, так что мы почти лишились топлива. Да еще сорвало несколько веревок, на которых мы обыкновенно сушили белье. Но вот его как раз успели снять. Однако это все пустяки…
— А другие здания? — быстро, пока он не вернулся к теме моего здоровья, спросил я.
— Прошу прощения, не осведомлен-с! Впрочем, кажется, какой-то из кораблей снесло на берег…
— Кто⁈ — едва не прорычал я, почувствовав внезапный приступ ярости. — Повешу, сукина сына…
— О, батенька, — покачал головой врач. — Нервишки-то у вас и впрямь не в порядке! Налицо явное истощение нравственных и физических сил. Дыхание, опять же не свободно. Сердце частит, да и тонус мышц оставляет желать лучшего, чувствуется напряжение в теле. Поберечься вам надобно, сударь мой! Это я не только как врач, но и как патриот России говорю. Неужели вы не отдаете себе отчет, что здесь в Севастополе все только на вас и держится⁈
Похоже, оценивая мое состояние Пирогов был абсолютно прав. Стоило злости схлынуть, как я почувствовал слабость и вынужден был опуститься на заботливо подвинутый вестовым стул.
— В глазах потемнело?
— Нет. То есть, почти нет.
— Понятно.
— И что делать?
— Как что⁈ — возмутился врач. — Беречь себя, разумеется! Избегать неприятных известий, больше спать, правильно питаться. И, разумеется, никаких излишеств.
— Каких еще излишеств?
— Горячительные напитки, крепкий кофе по многу раз в день, — с готовностью пояснил Николай Иванович. — Общество дам…
— Ха-ха-ха, рассмешили, ей богу. Боюсь, что в последнее время мой образ жизни бесконечно далек от картины, которую вы нарисовали. Скорее его можно назвать иноческим…
— И совершенно напрасно. Обратные крайности могут быть ничуть не менее вредны для здоровья. Да-с!
Тем временем, для меня накрыли стол, после чего доктор хотел уйти, но я настоял, чтобы он сел рядом и разделил со мной трапезу. В одном он был прав. Стоило мне перекусить, как сразу стало легче. Пока ели ни о чем важном не говорили, но стоило врачу уйти, как я строго посмотрел на притихшего было Юшкова.
— Докладывай!
— Слушаюсь, ваше высочество, — с опаской посмотрел на меня адъютант, но потом, видимо решив, что нравственное мое здоровье пришло в норму и хуже уже не станет, почувствовал себя свободнее и затараторил, торопясь первым вывалить хорошие известия. — Как вы и предполагали, после краткого затишья погода ухудшилась и начался шторм, перешедший постепенно в настоящий ураган. Да какой! Такого даже здешние старожилы не помнят! Гром, молния, дождь пополам со снегом, а пуще всего шквальный ветер до семидесяти узлов.
— И что с эскадрой?
— Все благополучно, — поспешил успокоить меня Юшков. — Правда, «Париж» едва не сорвало с якоря, да понесло к «Константину», но Перелешин справился и все обошлось. А выкинуло на берег захваченную еще в начале войны у турок шхуну, перевозившую на Кавказ контрабанду. Команды на ней почти не было, вот и не совладали. Да и, прошу прощения, черт бы с ней. Дрянное судно и делом занималось скверным. Главное-то не в этом!
— А в чем?
— Союзникам ведь куда горше нашего пришлось. Их ведь никто не предупредил!
— Давай-ка, брат, с этого момента поподробнее!
— Начну с суши. Наблюдать при таком ветре сами понимаете непросто, но можно с уверенностью утверждать, что палаточный лагерь французских войск и главное депо [2] уничтожены совершенно. У англичан, полагаю, ситуация ничуть не лучше. Только одни бегают, как будто с цепи сорвались, а вторые сбились в кучу и ждут.
— Врешь, поди, — усмехнулся я.
— Ни боже мой! Сведения получены от нескольких неприятельских солдат, воспользовавшихся непогодой для побега.
— И много таких?
— Пока знаю о пятерых. Говорят, их много больше, однако не все сумели дойти. Кто заблудился, кто замерз, а один бедолага у самых наших укреплений поскользнулся, упал в балку, да и шею свернул, царство ему небесное!
— Аминь! — отозвался я. — А что на море?
— Подробности пока не известны, но уж будьте покойны, у эскадр Дандаса и Брюа дела совсем швах! Наблюдатели говорят, что, по меньшей мере три вражеских судна выкинуло на берег. Но скорее всего много больше, шторм ведь еще не кончился! Да и посты у нас не везде есть.
— А вот это хорошо, — облегченно вздохнул я, и обернувшись к висящим в углу иконам, совершенно искренне перекрестился. — Ты ведь понимаешь, что это значит? «Afflavit Deus et dissipati sunt» [3]
— Вы думаете?
— Уверен! — с энтузиазмом воскликнул я, после чего резко подскочил со своего места. — Нельзя терять ни минуты! Прикажи закладывать лошадей, мы отправляемся на эскадру, чтобы выйти в море.
— Помилуйте, ваше высочество! — изумленно посмотрел на меня адъютант. — Куда ехать-то? Шторм ведь еще не утих. На улице ветер такой, что не всякий человек на ногах устоит…
— Ты же говорил, что стихло?
— Так по сравнению с тем, что было и впрямь полегче, но не так чтобы корабли вывести!
Не до конца поверив Юшкову, я подошел к балконной двери и попытался открыть ее. Это оказалось не таким уж простым делом, но как только она поддалась, ворвавшийся внутрь поток воздуха, ударил меня в лицо, сдув при этом со стола целую кипу каких-то бумаг.
— Простынете, Константин Николаевич, — аккуратно отодвинув меня в сторону, заявил Федор, после чего не без труда закрыл дверь.
К счастью, поток ледяного воздуха не только освежил мою разгоряченную голову, но и вернул ей способность мыслить здраво.
