Авиатор: назад в СССР 8 (СИ) - Дорин Михаил

— Ты кого ругаешь, мать? — спросил я.

— Да как кого⁈ Я говорила этим бездарям, что побольше надо гвоздиков вбивать. Тогда и стекло будет держаться. А это халтура! Тьфу на этих работничков! Воры и засранцы!

— Васильевна, только Сталина не вспоминай, — тихо сказал я.

— Вот точно! И Сталина на них не хватает!

Больше звуков разрушений в общаге слышно не было. Поднимаясь по лестнице, я услышал голос Василия.

— Олюшка! Ну, прости ты меня! Не со зла. Не могу бросить эту заразу, — невольно услышал я извинения Васи.

— Ты мой хороший! Меня прости! Я же тебя ударила, — отвечала ему Ольга. — И это ты мне цветочек принёс?

— Не было нигде. Пришлось таким довольствоваться, — расстроено говорил Вася.

Парочка стояла на лестничной площадке и мило обнималась. Выглядит настолько мило, что аж противно!

Показываться на глаза «счастливой» семейной паре я не стал и спустился вниз, чтобы выйти на улицу. Голову проветрить, так сказать. И на входе мне встретился совершенно неожиданный гость для этого времени суток.

— Родин, не спишь? — перекрыл мне выход Буянов.

Комэска стоял передо мной и заглядывал за спину, будто я сейчас пытался скрыть что-то за собой.

— Иван Гаврилович, доброй ночи, — иронично вздохнул я, смотря на «смешанный» прикид подполковника.

Кожаная куртка, надетая на выстиранную майку, кальсоны в обтяжку и тканевые тапочки на ногах. Неужели опять Алёна Мендель, урождённая Буянова, сбежала к очередному ухажёру в общагу? Надоедать начинают мне эти амурные дела и семейные дрязги нашего городка.

— Так, глаза мне не закатывай! — рявкнул Гаврилович. — Где он?

— Кто? Катапульта? — предположил я.

Просто не на кого было мне подумать в тот момент. Может, Василий тут бегал рядом с общагой, да кошмарил всех тех, кто не спал в это время.

— Зачем мне этот здоровяк? Тебе тоже не советую с ним связываться, — пригрозил мне пальцем комэска. — Валера где?

Опа! А Гаврюк тут при чём? Вообще, слишком много действий для одного дня, проведённого в Союзе вдали от войны.

— Не знаю. Я как ушёл с территории части, так и не видел его.

— Он ко мне заходил. В не самом хорошем состоянии. А потом быстро ушёл. Я подумал, что сюда, когда услышал причитания Васильевны по поводу разбитого стекла, — покачал головой Буянов и закурил сигарету. — Пошли, поговорим. Ты теперь мальчик немаленький. Думаю, поймёшь.

Иван Гаврилович отвёл меня к скамейке во дворе и показал присаживаться. Ему хорошо говорить в кожаной куртке, а мне в вязаном свитере не совсем комфортно.

— Заметил, что с Гаврюком странности творятся? — спросил у меня Буянов.

Вопрос был очень даже по существу задан. Валера был в последнее время на взводе. История с невыполнением задачи тоже не добавила ему уверенности. А его отзывы о неправильной повестке советских газет при нашем замполите заслуживают отдельного разговора.

— Не больше, чем вы. Что-то критичное? — спросил я.

— Общими фразами, значит, решил отделаться. Не осуждаю тебя Сергей. Всё же, ты его ведомый, товарищ и он твой командир, — перечислял мои связи с Валерой. — Однако Гаврюк, прямо скажем, не в себе. И это вынудило меня и Араратовича принять кое-какие меры.

Вот так! Ну не сошёл ведь с ума Валера, чтобы на него смирительную рубашку надевать⁈

— Вы его на медкомиссию отправляете? — спросил я.

— Нет, но с возвращением в Афганистан ему придётся повременить, — сказал Гаврилович и затушил сигарету. — Он останется в Союзе и поедет переучиваться на МиГ-29, как и ещё приличная часть нашего полка.

После этой новости у меня загорелись глаза. Может, сейчас мне скажут, что и я тоже поеду переучиваться! Новый самолёт, как новая веха в развитии лётчика. Раньше я и мечтать не мог, что смогу когда-нибудь полетать на МиГ-29.

— Чего так смотришь загадочно? — улыбнулся комэска. — Ты пока не поедешь переучиваться.

Ну вот и обломал меня сразу комэска.

— Что, недостоин ещё? Или какие-то другие причины? — спросил я.

— Людей не хватает подготовленных. Мне с кем воевать ещё четыре месяца? — грозно сказал Буянов. — Вон, Гнётов все уши прожужжал, чтобы втиснуться в эти списки на переучивание. И откуда он только узнал, что именно сейчас будут эти курсы, — отмахнулся комэска.

И, правда! Никаких ведь слухов не ходило, что мы можем пересесть на МиГ-29. Про этот самолёт вообще разговоры начали ходить, только когда мы его в небе у границы с Ираном встретили.

— Значит, как воевать, так это Родин. А как двигаться вперёд — тебе ещё рано. Так, получается? — спросил я, совершенно не стесняясь регалий своего комэска.

— Ну, ты мне погунди ещё! Переучишься и ты на МиГ-29. Вообще-то, у меня есть иная информация насчёт тебя, — сверлящим взглядом посмотрел на меня Буянов.

— Иван Гаврилович, оттягивая моё переучивание на новый тип, вы меня не удержите в полку. Вы же про возможность моего перевода? — спросил я.

Гаврилович начал ворчать, соответствуя своему предпенсионному возрасту и статусу дедушки. На его месте я бы тоже старался удержать в полку перспективного парня. Единственное, что меня сейчас в этой ситуации настораживает, это не самый надёжный вариант перевода. Точнее, он очень долгий. Документы должны пройти много согласований, прежде чем я получу выписку из приказа о назначении на новую должность в другую часть.

— Родин, ты хочешь меня с Барсовым оставить и зятьком?

Мда, компашка у комэски на неопределённый период будет в Афгане так себе. Ещё и после курсов приедет Гнётов и будет в каждой новой операции тянуть на себя одеяло, чтобы выслужиться.

— Так в профессионализме и Менделя, и Марка я не сомневаюсь. Они не хуже меня в лётной работе.

— Много ты знаешь! — мазнул рукой Иван Гаврилович и встал со скамейки. — Давай ты не будешь переводиться, Сергей. Чем тебе плохо в Осмоне? Хочешь, мы тебя в должности повысим.

— Старший лётчик? Спасибо, но это не аргумент, — ответил я.

— Если мало старшего лётчика, давай тогда на командира звена. Что скажешь? — улыбнулся Буянов, и я чуть было челюсть не выронил.

— Какого ещё звена, Иван Гаврилович? — удивился я.

— Тактического, — иронично сказал комэска. — Авиационного звена, естественно! Приставим к тебе инструктора, дадим личный состав и будешь руководить.

— Иван Гаврилович, зачем вы меня… повышаете, так сказать? Не надо покупать меня таким способом, — ответил я. — К тому же у нас нет свободных мест командира звена.

Может быть и есть в других эскадрильях, но о них я не знаю. Да и куда мне⁈ Я даже допуск на полёт в качестве ведущего не имею.

— Будет. Гаврюк уйдёт и освободится место.

Челюсть у меня уже второй раз чуть не отвалилась. Что это за кадровые перестановки такие со стороны командования⁈

— Валера не собирался на пенсию. Вроде, — сказал я.

— К сожалению, Сергей, Гаврюк больше не может служить у нас. Причины ты знаешь. Томин как мог, пытался его удержать, беседовал с ним, закрывал глаза на… трусость. Теперь всё, — сказал Буянов.

Вот оно что! Не успели командира проводить в последний путь и сразу начали сводить счёты.

— И вы вот так его лишите неба? Он разве не заслужил шанса остаться? Переведите его в бомбёры, транспортники, вертолёты. Да хоть на «кукурузник»! — возмутился я.

Иван Гаврилович объяснил подобное решение не только событиями в этой командировке в Афганистане. В их первый срок в этой стране Валера тоже не всегда соответствовал моральному облику. Плюс ко всему, Буянов поведал об одном инциденте во время их совместного вылета на МиГ-21УМ.

— Больше года назад он потерял сознание прямо в полёте, — сказал Буянов. — Не знаю причину, но я не придал этому значение. Временно не ставил его на полёты, а нагрузил нарядами.

— Это было в ноябре прошлого года? — спросил я.

— Именно.

Вот же совпадение! Значит, в день моего приезда в Осмон, Валера уже был отстранён от полётов и тащил очередной наряд.

— А он мне говорил, что переучивался на модификацию СМ, — сказал я, вспоминая наш первый разговор с Валерой у КПП.