Цветущий ад #2 - Сергей Владимирович Руденко
Я даже стал переживать, как бы после вынужденного воздержания мы не потеряли нового знакомца, но нет, ловко перебравшись на нашу сторону по переброшенному канату, он приступил к завтраку довольно сдержанно, хотя и не без склонности к чревоугодию.
Аккуратно, но непреклонно поглощая блюдо за блюдом, отец Андрей успел за полчаса выложить все, что с ним произошло. Собственно, жизнь его здесь с какого-то момента текла довольно однообразно. Непрекращающийся — пусть и вынужденно — многомесячный пост, и самый строгий монашеский режим уже по зову души.
На Земле он принадлежал к так называемому «белому» священству (не монахам) и, по его мнению, именно излишества довели его до попадания сюда. Поэтому он признался, что первое время с нескрываемым восторгом воспринимал вынужденные ограничения.
Потом, судя по оговоркам, все это самоотречение стало его откровенно тяготить, но что делать он так и не придумал. Слишком уж непохоже это место было ни на Рай, ни на Ад. Пусть даже и не христианский. Ни одна другая хоть сколько-нибудь известная конфессия тоже не подходила.
Упомянул он и про свои земные дела:
— Пил я часто, и машину водил. Часто и много, и однажды доездился. Самое главное никто не погиб, но болтать стали… Когда за тот случай меня ограничили в служении, вместо того чтоб покаяться, я снова запил и рванул в Абхазию, давно приглашали… — рассказчик грустно вздохнул, и даже на некоторое время отложил еду; чувствовалось, не все о себе он рассказывает, но похоже его до сих пор удивлял сам факт, что он видит других людей вживую. — Однажды заснул в номере, а просыпаюсь — в как-то непонятном месте с дырой в потолке. Выбрался, вокруг горы…
Потом, были два дня хождения по предгорьям, где ему пришлось немало повидать и испытать.
— Выжил я тогда чудом, Господь не попустил сгинуть. На третий день рассмотрел где-то вверху стену. Это была вот она, башня, — кивнул он себе за спину, — обрадовался, значит и здесь есть люди. Кричал-кричал, но мне не отвечали… Не знаю, я тогда словно обезумел от отчаяния и как-то забрался, а тут, видите, если люди и были, то кто знает когда…
Крупных тварей наверху — по местным меркам — тоже не было, и отец Андрей решил остаться на вершине, немного передохнуть. Тем более, там было несколько огромных бассейнов с дождевой водой, как и в остальных оазисах.
— Тут-то я и осознал, что в ближайшее время есть придется. Постепенно втянулся… Первые пару месяцев, учился ловить и запасать здешнюю саранчу, и всяких прочих. А еще через пару месяцев сверху — из безопасности — смог рассмотреть, какой поток гигантских тварей зачем-то тянется на юг, от гор. Тогда и передумал уходить…
На мой недоуменный взгляд Ромка вмешался, и пояснил, что чем больше насекомые, тем хуже им дышать на высоте, и по мере подрастания, они тянутся к саванне.
— Жрут друг друга постоянно, так что туда добредают немногие, — ухмыльнулся мореман, обрадованный возможностью вставить слово.
Но самое интересное в рассказе священника, прозвучало уже в конце, словно бы, между прочим:
— Я сильно исхудал, но втянулся в здешнюю жизнь. И в какой-то момент понял, что слишком уж много стало оставаться у меня свободного времени…
Вслух это озвучено не было, но стало понятно, что свободное время оставляло слишком уж много возможностей у бывшего пастыря для того, чтобы придаваться греху Уныния. И тогда отец Андрей стал копать. Практиковать археологию. Может даже — ксеноархеологию*.
— Потому как местные жители вряд ли были людьми. Ну, в нашем значении этого слова!
* * *
Уже минут через пятнадцать канонерка совершила свой самый короткий полет, и мы высадились на соседней вершине. Паруса, при этом, не использовали. Запуск силовых машин, взлет и — пока я сидел внутри, следя за приборами — трое остальных накинули петлю на крупный валун рядом с ближайшей подходящей площадкой, и перетянули корабль туда по воздуху.
Командовал, как самый опытный, по-прежнему Джон.
Единственное, что меня поразило в тот момент, что лодка оторвалась от поверхности только на третьем делении показателя мощности силовой установки. Будто бы она отталкивалась не от поверхности прямо под нами, а от некой условной высоты. Имея, например, четкую привязку к здешнему условному «уровню моря» или чему-то похожему.
Но попробовать расспросить англичанина просто не получилось. Стоило нам начать осматривать ту часть «оазиса без оазиса», что за последние несколько месяцев успел откопать отец Андрей, и мне стало резко не до иных умствований…
Решивший отвлечься от паники работой протодиакон, перекопал местность, словно всамделишный экскаватор. На наши пораженные расспросы он признался, что никакой его особой заслуги нет, просто холмы — а на самом деле прекрасно сохранившиеся здания — нуждались лишь в расконсервации.
— У меня было несколько задубевших до каменной твердости стволов, из которых я сделал почти доисторические палки-копалки, и вот… — обвел он рукой окружающую местность. — С первыми двумя входами я намучался, а потом… — он задумался, — наверное, понял общий принцип, по которому здесь все организованно, и остальные входы в здания уже находил довольно легко.
В этот момент мы бродили внутри уже второго из «холмов». Пытаясь сравнить число шагов внутри него и снаружи. Получалось, что на толщину наружных стен оставалось не меньше двух-трех метров.
— Кстати, я же обещал доказательство, что здешние жители были мало похожи на людей, давайте, вниз спустимся! — напомнил наш экскурсовод. — Вы удивитесь, но подземелье у всех этих зданий, общее. Только для начала зажгите еще светильник…
Удивительная штука, но большие, пустынные комнаты, наполненные лишь эхом да невнятными кучами чего-то разложившегося до уровня пыли, изнутри совершенно не отдавали затхлостью. Воздух был такой, словно здесь всего минуту назад работал кондиционер. При этом залежам той самой пыли это совсем даже не мешало. Стоило кому-нибудь наступить на такую непотревоженную кучу, и приходилось драпать к следующему этажу, чтоб получить возможность дышать.
Спуск вниз был устроен тоже не так, как на Земле.
Ни в первом, ни во втором здании, что успели посетить, мы не встретили привычного вида лестничных шахт. Строители будто старались ни за что
