Цветущий ад #2 - Сергей Владимирович Руденко
Если гад хотел меня заинтриговать, то ему это удалось на все сто процентов.
Все ружья с верхней палубы мы убрали вниз, на всякий случай, поэтому последовав за Ромкой, я прихватил один из мушкетов с собой. В этом мире на «аборигенов» лучше всего смотреть через прицел. Даже если это всего лишь насечка на стволе.
Короткий осмотр позволил разом охватить всю картину.
Во-первых, скала с плоской вершиной — выбранная нами именно «за свою ровность и даже пустынность» — оказалась и впрямь абсолютно ровной. Я бы даже сказал: как-то неестественно гладкой.
Ну и во-вторых, упомянутый «абориген» тоже имелся. И для встречи с ним мушкет был вроде как не нужен. По крайней мере, прямо сейчас.
Очень рослый и худой мужик, с огромной всклокоченной бородой и в противовес ей — пусть и немытой — но аккуратно собранной в пучок шевелюрой, был наряжен в какую-то неимоверную хламиду вместо ставшей привычной набедренной повязки. Выглядел он так, будто несколько месяцев изнурял себя самыми строгими диетами и не чурался солнца. Из-за этого, я бы не взялся угадывать ни цвет его волос, ни прежнее (еще земное) занятие, хотя намеки на последнее — были.
На груди незнакомца висел небольшой крест, связанный из двух веток. Но прямо сейчас — он терпеливо ждал нашего появления. Не удивлюсь, если еще с ночи.
— Хау, краснокожий брат! — выдал Ромка на серьезных щах прямо с палубы, и выжидательно замер, ожидая реакции необычного собеседника.
Лишения страшно заострили черты чужака, из-за этого мгновенная пантомима на его лице показалось поначалу вдвойне непонятной, и лишь расслышав этот хриплый глубокий голос, я сообразил, что похоже тот просто отвык говорить. Вслух, по крайней мере:
— Мир вам, кто бы вы ни были! Но заклинаю Господом, ответствуйте, люди ли вы?
— Чего?.. — обалдел мореман, если и ожидавший, чего-нибудь необычного, то вряд ли такого.
— … с другой стороны, если и бесовское отродье, то не велик грех перемолвиться парой слов и с вами. И при жизни я был слаб, а уж после семи месяцев тишины, прости Господи, и с Отцом Лжи заговорил бы… — грустно пробормотал незнакомец, явно не к кому из нас не обращаясь.
Решив, как бы нас и в самом деле не приняли за бесов, если Ромка в смущении решит чего отмочить, я поспешил вмешаться:
— Уважаемый, мы тоже из России. Мой товарищ — из Питера, я — из Твери. Не знаю, делает ли это нас людьми, но уверяю, в первый раз мы родились вполне обычным способом. Мама, папа, роддом…
— А потом очнулись в овощном узилище, и оказались в этом чуждом христианину аду? — встрепенулся собеседник.
— Ну, можно и так сказать… — уклончиво согласился я.
— Скажите незнакомцы, везде ли здесь вместо тварей божьих, гигантские акриды и куда более гнусная нечисть?
— На счет «везде», наверное, говорить пока рано, но другого мы пока и впрямь не видели. Все что встречали тут, это отсутствие воды и множество видов насекомых…
— Значит, мой долгий пост все еще не закончен… — погрустнел и снова самоуглубился незнакомец.
— В смысле «пост»? Вы же сейчас не о будке регулировщика или чем-то похожем… — опять решил вмешаться в разговор Ромка.
— По грехам мне долгое воздержание от скоромной пищи и прочих радостей, — продолжил бубнить абориген, заставляя гадать, все ли время он осознает наше присутствие, или нет. — Господи, как бы я рад был сейчас обычной капусточке или морковке…
Скала, на которую мы вчера приземлились, была метров сорок в диаметре, может немного больше, и отличалась упомянутой гладкостью. Соседняя, на краю которой и сидел наш собеседник, отличалась совсем другим видом.
Во-первых, по площади она была раз в двадцать больше, чем наша, во-вторых — выглядела, как обычный для этих мест заброшенный оазис. Группа узнаваемых холмов за спиной незнакомца, кирпичные отрезки стен и даже уцелевшие два этажа какой-то башни на это однозначно намекали. Только вот самого оазиса нигде не наблюдалось.
— А вы случайно не к церкви принадлежали на Земле? — уточнил я из любопытства.
— Да, аз есмь недостойный сын Матери нашей Православной Церкви! Был… — грустно подтвердил собеседник. — Был протодиаконом в Вологде, пока меня за недостойное поведение временно не ограничили в служении. А потом — вот сюда вот и был сослан за грехи…
— И что вы ели здесь, отче?
Вокруг и в самом деле, был в лучшем случае десяток деревьев, и всего пара — плодовых. Но выглядели последние так, будто тоже сидели на строжайшей диете. Куда более низкие и рахитичные, чем обычно. Были изрядные сомнения, что на такой базе мог прокормиться немалых размеров мужик.
— Акридами и медом. Как куда более достойные подвижники христианские. Из-за чего и имел надежду, что прегрешения мои будут прощены… — не договорив, он поник и грустно замолчал.
— А готовили на чем? — напомнил я, заметив, что тема нашего аборигена явно занимает и, как минимум, не дает ему погрузиться в самоуглублённый бред.
— Как видите, деревьев в этом месте не много, поэтому приходится сушить пойманных насекомых на камнях. В некоторые дни те так прогреваются, что мясо почти жарится…
— Sir, should I prepare for takeoff?(Сэр, мне следует подготовиться к взлету?) — выглянул Джон из люка мгновение спустя.
Кивнув старшему матросу, я обратился к Ромке:
— Дружище, не в службу, а в дружбу, спустись, пожалуйста, на камбуз, и подбери там гостинцев для местных жителей… — просьбу я озвучил максимально негромко, и даже подмигнул ему, намекая, что действительно хочу порадовать нашего Робинзона-расстригу.
Напарник внимательно прислушивался к нашему разговору, и явно не остался равнодушен к судьбе бывшего священника. Обрадованно просветлев лицо, он рванул вниз, едва дождавшись, чтоб англичанин выбрался на палубу.
— Отче, как же вы выжили здесь?
* * *
Ромка и в самом деле вошел в положение одиноко грешника и не подвел с выполнением поручения.
Корабельные подносы для еды, выглядели как квадраты с высокими краями и такого же размера откидывающейся крышкой. По словам Джона, в пути матросы ели прямо на своих койках, поэтому им было важно, чтоб еда не рассыпалась. Но принесенный мореманом разнос был так плотно набит, что не смог закрыться.
Понимая, что протодьякон питался чересчур незамысловато, он набил его
