Благословенный. Книга 7 (СИ) - Коллингвуд Виктор
Я почувствовал, как моё сердце болезненно сжалось, но я не отступил. Подойдя к нему, сел на край кровати и осторожно заключил его в объятия. Детские руки обвились вокруг моей шеи, маленькая головка уткнулась в моё плечо.
— Папа, — раздался тихий, сонный голос.
— Я здесь, Саша, — ответил я, и впервые за многие недели в этом слове не было ни страха, ни отчаяния, только тёплая, тягучая усталость.
Мальчик посмотрел на меня серьёзными, ясными глазами.
— А мама скоро вернётся?
Я закрыл глаза. Несколько мгновений не находил сил отвечать, но затем тихо произнёс:
— Она теперь всегда с нами, сынок. Она смотрит на нас с небес.
Саша задумчиво кивнул, будто принимая это объяснение. Он снова обнял меня, и я, неожиданно для себя, почувствовал, как детское тепло проникает сквозь ледяную скорлупу, что сковывала мою душу.
Глядя на него, я вдруг увидел себя в этом возрасте. Тот же золотистый свет, тот же невинный взгляд. В моём детстве тоже была своя разлука — бабушка Екатерина отняла меня у родителей, решив, что государственные интересы важнее семьи. Конечно, сам я не помнил этого, но где-то глубоко в подсознании реципиента я чувствовал отзвуки тоски по родителям. Тогда он тоже ждал, когда отец и мать вернутся, чтобы вновь почувствовать их голоса, их руки…
И теперь, когда Саша смотрел на меня с тем же доверием, что когда-то было в моих глазах, я понял — он не должен расти в одиночестве. В конце концов — когда-нибудь он будет наделен огромной властью. Возможно, это не будет «самодержавие», ведь я делаю все, чтобы оно исчезло, но и простым человеком ему явно не суждено стать. И исключительно важно, чтобы он вырос спокойным, уравновешенным, полностью психически здоровым человеком, а не сломленным отсутствием матери и невниманием отца неврастеником!
Прасковья Ивановна незаметно отошла, оставив нас вдвоём. В комнате вновь воцарилась тишина, но теперь она уже не была мёртвой и безысходной. Я сидел, держа сына в объятиях, и впервые с той роковой минуты, когда я услышал о смерти Наташи, я почувствовал, что жив.
А значит, есть ещё за что бороться.
Наконец, сына усадили завтракать, а сам я отправился на службу. Вызвав Сперанского, продиктовал ему ряд распоряжений. Прежде всего, надо было оценить силы, для чего в Эрфурт созывались наши ведущие военачальники, а также все послы в европейских государствах — из Парижа должен был приехать Морков, из Берлина — Колычов, из Вены- Разумовский. Нужно было выяснить положение дел и разработать линию поведения со всеми заинтересованными державами.
Особого внимания требовал Лондон. Посла в Англии в это время уже не было — Жеребцова была вынуждена покинуть Альбион после скандала с пленением прусского короля, а прежний посол, Семен Воронцов, после мятежа три года назад был отрешен от должности.
Верный своей привычке делать ставку на молодых и амбициозных чиновников, в поисках нового посла в Лондон я остановился на кандидатуре Петра Толстого — ещё довольно молодого, но подающего большие надежды дипломата. Разумеется, от него не стоило ждать эскапад, подобных тем, что прославили в Лондоне мадам Жеребцову; однако к серьёзной, методичной работе новый посланник в Англию был вполне готов. Вообще представители этого рода известны были дипломатическими талантами — скажем, при Петре Первом ближайший его сподвижник, Пётр Алексеевич Толстой, добился возврата в Россию царевича Алексея. Так что от Петра Алексеевича я ожидал компетентности и исполнительности на столь важном посту, каковым являлось руководство дипломатической службой в Лондоне.
Поэтому он стал одним из первых, кого я вызвал на инструктаж. Граф находился в это время в Потсдаме, и буквально через два дняуже предстал передо мною.
— Пётр Александрович, вам предстоит весьма ответственное дело. Вы знаете, что война с Францией уже практически решена; но англичанам следует представить всё совершенно иначе, и эта непростая миссия возлагается на вас. Вам следует дать понять в Лондоне, что я сломлен потерей и ударился в мистицизм, всей душой обратившись к религии. Поясните лорду Аддингтону, что в случившимся я увидел Фатум, перст Божий, и совершенно не склонен развязывать войну. Однако, если Англия согласиться финансировать нашу компанию, я смогу обещать выставить от союза Российской империи и германских земель ста пятидесяти, а может быть, даже двухсоттысячное войско. Этого будет достаточно, чтобы сломить силы Консулата и войти в Париж.
Граф дисциплинированно склонил голову.
— Наша цель — продолжал я — заключается в том, чтобы выбить из англичан как можно больше субсидий. Желаемая сумма — пятьсот тысяч фунтов за каждую тысячу выставленных нами штыков. Вы можете согласиться и на четыреста, но никак не менее! Если англичане желают решить свои континентальные проблемы — им придется раскошелиться.
Пётр Александрович уважительно покачал головой.
— При этом обратите внимание, что принадлежность этих солдат не должна быть определена как однозначно русские. Это важное условие!
— Что вы имеете в виду, Ваше Величество? — не понял тот.
— Я собираюсь набрать большую часть сил в немецких землях. Так вот: для английского правительства не должно иметь значение, русские это или немецкие штыки. Если они выставлены против Франции — значит, они должны быть оплачены. Другими словами, Лондону следует субсидировать не только чисто русские силы, но и союзников, которых мы привлечём в этот конфликт. Тут вам придётся проявить всю свою дипломатическую ловкость! Дополнительные инструкции вы получите позже — я составлю их и вышлю дипломатической почтой.
Граф откланялся.
— И передайте Воронцову — крикнул я находившемуся в дверях дипломату — что ему пора уже вернуться!
* * *
Нужно было оценить и положение дел в России. Страна переживала серьезные политические перемены. Ещё в прошлом году прошли выборы в Верховную Думу и в Сенат, и теперь должно было быть сформировано новое правительство. Согласно действующей Конституции, Верховная Дума должна была представить мне 3 кандидатуры на пост Канцлера. Но, поскольку сам я находился в Германии, и в этой предвоенной ситуации не мог тратить время на поездку в Петербург, пришлось вызвать их сюда.
Наибольшее число голосов на пост канцлера в Думе получила кандидатура Виктора Кочубея, занимавшего пост Генерал-прокурора Сената. Второе место оказалось у адмирала Мордвинова, бывшего до того председателем Верховной Думы. И наконец, третье место занял министр путей сообщения, Карл Фёдорович Модерах.
Все три кандидата казались весьма достойны канцлерской должности. Но Модерах, на мой взгляд, должен был оставаться на прежнем посту, ведь коммуникации в предстоящей войны были бы, пожалуй, важнейшим вопросом нашей победы. Поэтому я серьезно рассматривал только первые две кандидатуры, сочтя, однако, за благо вызвать в Эрфурт всех троих.
Как известно, война требует трёх вещей: денег, денег, и ещё раз денег. Конфликт с Францией не обещал быть лёгким, Поэтому в преддверии войны решил тщательно взвесить и оценить свои наличные силы. И прежде всего — в области военного производства и финансов. Поэтому, кроме вышеуказанных лиц, я вызвал к себе из Петербурга еще и министра промышленности Барклая-де-Толли, а также министра финансов — графа Александра Строганова.
Кроме того, мне совершенно необходимо было увидеть руководителя Экспедиции общественной безопасности — сведения его о происходящем во Франции имели первостатейное значение. Антон Антонович Скалон остался в Швейцарии, подготовить агентуру для работы под французской оккупацией. Слухи о вторжении в эту альпийскую республику подтвердились: корпус Массены уже вступил в кантоны Фрибур и Во.
Впрочем, даже по общедоступным данным было понятно, что Франция — противник очень и очень серьёзный. Опытнейшая, крепкая армия, обладающая к тому же огромными мобилизационными ресурсами. Вспоминая историю своего мира, я мог лишь поражаться мощи французской армии: после 20 лет почти непрерывной войны император Наполеон сумел собрать аж 600000 солдат для похода на Россию, продолжая при этом вести войну в Испании; после катастрофы 12 года, окончившейся почти полной гибелью Великой армии, собрал новую армию сопоставимых размеров, гонявшую союзников по Европе весь 1813 год! Затем эта новая армия опять же была почти полностью уничтожена в бою под Лейпцигом; и тут Наполеон вновь собрал армию, участвовавшую в кампании 1814 года!
