Сын Багратиона (СИ) - Седой Василий
В общем, этот помещик не нашёл ничего лучше, чем поднять хай в дворянском собрании, что я, дескать, хочу его ограбить и пустить по миру. Скандал, конечно, получился знатный, но благодаря вмешательству Ивана Ефимовича, который обнародовал наш с помещиком договор и объяснил, что я просто поехал посмотреть на должника и слегка пошутил с его управляющим, помещик добился совсем не того результата, на который рассчитывал.
Сейчас дворянская честь не пустой звук, и человека, который ей пренебрегает ничего хорошего в обществе не ждёт. Вот этому дураку и прилетело, он нарвался на игнор со стороны дворян. Он, как бы перестал существовать для общества, и его просто не замечали, с ним не здоровались и не общались. В общем, началась травля во всей красе.
Все бы ничего, но нашлись доброжелатели, которые рассказали обо всем этом маме. Да ещё и преподнесли все в таком виде, что хоть святых выноси. Если, дескать, я уже в такие годы позволяю себе запугивать взрослых людей, что же дальше будет? Надо ли говорить, как мама разозлилась? Она меня даже типа отлупила полотенцем, хотя скорее погладила, особенно в сравнении с хворостиной почившего Жозефа Степановича. Но это ладно.
Хреново то, что она написала обо всем этом Багратиону, и предполагаю, что сделала это в самых неблаговидных выражениях. Очень уж её взбесило такое положение дел.
В общем, я сейчас жду реакции отца и предполагаю, что она, эта самая реакция, мне совсем не понравится. Накосячил, чего уж там. Сам себе создал проблемы на ровном месте и теперь не знаю, что будет.
Предполагая, что от Багратиона можно ждать всего, что угодно, я решил подстраховаться и сделать все от меня зависящее, чтобы начатый бизнес работал даже в моё отсутствие.
Правда, дед Вахтанг тоже написал письмо, где, как он выразился, рассказал отцу всю правду о произошедшем без прикрас, но фиг знает, чем в итоге все закончится, поэтому я стараюсь подготовиться к самому плохому.
Интерлюдия.
Багратион читал письма от будущей жены (он уже написал императору письмо с просьбой разрешить ему жениться на матери его детей) и дяди Вахтанга, испытывая двойственные чувства. После письма, написанного его женщиной, он действительно разозлился не на шутку. Не хватало ещё, чтобы в семье завёлся ростовщик, позорящий славный род. А вот после письма дяди Вахтанга, который в принципе не мог соврать, он не знал, плакать ему или смеяться.
С одной стороны, сын организовал своеобразную помощь помещикам, не забывая при этом о своих интересах, а значит, делает доброе дело, и дядя Вахтанг прямо на это указывает. Будь иначе, и смоленские дворяне объявили бы бойкот не бесчестному помещику, а сыну.
С другой стороны, Багратиона напрягал этот поступок сына, когда он поехал пугать взрослого дворянина, что могло закончиться плачевно. Будучи и сам довольно горячим человеком, князь себе подобного никогда не позволял, а тут два вершка от горшка и такое вытворять. И главное, что в письме дядьки, от которого Багратион сам в детстве немало страдал, явно чувствуется одобрение действиям сына. И это от дядьки, который подобно наседке всегда старался оградить детей от каких-либо неприятностей в принципе. Безумие какое-то, по другому не скажешь.
Понятно, что сын заслуживает наказания за свой проступок, но вот каким оно будет, надо хорошо подумать.
Багратион так задумался о наказании, что не сразу отреагировал на появление своего начальства. И в обычной-то обстановке не всегда получалось подготовиться к встрече с командиром, а в подобном состоянии и подавно. Слишком уж стремительным был Александр Васильевич Суворов, к тому же он любил застать подчинённых в врасплох. Собственно, поэтому Суворов успел заметить озабоченность Багратиона и не замедлил спросить, что его так выбило из колеи.
Тот в свою очередь не постеснялся рассказать о своей проблеме, тем более что безмерно уважал Суворова и считал его одним их своих друзей и наставников.
Суворов, внимательно выслушав рассказ о проделках сына Багратиона, неожиданно расхохотался и спросил:
— Это же он придумал полевые, кухни которыми мы так удивили союзников? —
Багратион, непонимающе взглянув на собеседника, кивнул.
— Вот шельмец мелкий, хороший из него полководец вырастет, если он уже в таком юном возрасте творит подобное. Нужно только проследить, чтобы он не свернул с нужного пути и посвятил свою жизнь защите отечества, а не стяжательству. Я бы образовал вокруг него подходящую компанию, способную увлечь его воинскими забавами, но решать тебе, Пётр Иванович.
— Да есть рядом с ним такие люди, один из них ещё меня воспитывал, только Ваня везде поспевает: и железом звенеть, и с казаками бороться, ну и этими своими делами заниматься.
— Да, беспокойный сын у тебя растёт, за такими глаз да глаз нужен. Здесь, наверное, только одно можно сделать: увезти в какое-нибудь поместье, где ему все будет незнакомо, и лишить денег, чтобы у него не было соблазна их приумножать. Может, тогда он хоть от скуки поневоле начнёт больше внимания уделять учёбе. Даже не знаю, что ещё посоветовать.
Собственно, на этом обсуждение малыша закончилось, и тема разговора сменилась. Только вот слова Суворова не забылись, и Багратион принял решение. Поедет его сын в город-крепость Кизляр, в родовое имение. Где, как не там, можно привить ему любовь к отчеству, научить воинскому искусству и оградить от торговых дел. Багратион ведь сам там вырос и не понаслышке знает местные порядки.
Наставников, конечно, надо оставить подле сына, но и в гарнизонную школу его записать не помешает. Пусть начинает свой путь с самых низов, как его отец, а со временем станет ясно, правильное ли сейчас принято решение.
Конец интерлюдии.
— Эх, дороги, пыль да туман, холода, тревоги и хмельной дурман… — орал я как резаный поросенок песню из прошлой жизни, отчаянно фальшивя и перевирая слова.
Да и что мне оставалось делать в долгом нудном и тяжёлом путешествии, в которое пришлось отправиться по воле отца
Вот тоже скунс вонючий, и не жалко же ему сына отправлять в такую даль, да ещё в регион, который никак не назвать спокойным. Ну да, че их жалеть, этих сыновей, бабы ещё нарожают. Тьфу на него. Хреновый из него отец, теперь понятно, почему он в прошлом моем мире был бездетным, кто же такому детей доверит.
Это я так в мыслях его поношу. А как иначе, все планы мне порушил на корню. Ладно бы запретил заниматься всякими денежными делами, я к этому подготовился. Так он ещё на край света меня отправил. Вот нафига мне этот богом забытый Кизляр, что я там буду делать? Был бы постарше, так, может, и был бы смысл. Но мне ведь шесть лет. Шесть.
В общем, жесть жёсткая, по-другому не скажешь. Одно радует: безнаказанным этот его поступок не останется. Мама хоть и не посмела ослушаться, но что-то мне подсказывает, что мало Багратиону при встрече не покажется. Очень уж она горевала по поводу моего отъезда и даже порывалась отправиться вместе со мной. С трудом смогли отговорить. Тут и грудной ребёнок на руках, и недвусмысленные указания Багратиона в письме, где конкретно сказано, куда меня отправить и кого дать в сопровождение. Весело все получилось, так, что хоть волком вой.
А ещё этот приказ лишить меня каких-либо денег в принципе. Вернее не так, не денег лишить, а возможности ими распоряжаться. Ну скунс же, как мне ещё его назвать.
Правда сопровождение со мной отправили знатное, тут не поспоришь. Со мной едут помимо грузин с казаками все преподаватели, но и не только они. Неожиданно, узнав о моем отъезде, в путь со мной попросились три отставных солдата, которые так и не обзавелся семьями и жили бобылями. А ещё мама подсуетилась и отправила со мной сразу две крестьянские семьи, чтобы я, по её словам, не был лишен женского пригляда. Неоднозначное, как по мне, решение. Ладно мне страдать за дело, людей-то мучать зачем. Но там бесполезно было спорить, да я и не пытался на самом деле. Главным образом потому что был не по-детски ошарашен прилетевшей плюхой, вот и ходил, как пыльным мешком прибитый, сетуя на судьбу злодейку.
