Война 1812 - Иван
- Так точно, мой генерал.
- То есть, почти сутки! Ротой солдат, плюс отделение полиции, гоняете по лесу... пятерых поляков. Пятерых! И вам мало людей?
- Ваша светлость, мы прижали разбойников к болоту. И если бы, не эти чертовы ловушки. На каждом шагу. В которых гибнут и калечатся солдаты. Давно бы их поймали и расстреляли.
- Сколько вы потеряли?
Полковник скривил губы. Сморщился. Отвёл взгляд в сторону. Замолчал.
- Сколько? - рявкнул генерал. - Я всё равно узнаю. Ну?
- Мой генерал, это не люди! Это какие-то черти.
- Я спросил... СКОЛЬКО?
- Почти три десятка. Точнее тридцать семь человек. И ещё шестнадцать ранено.
- Да, вы что? - голова начальства затряслась как у эпилептика. - Издеваетесь?
Полковник отшатнулся. Запричитал. - Ваша светлость, разрешите продолжить преследование. Клянусь честью, завтра! Я покончу с этими поляками раз и навсегда. Я разорву, раздавлю, уничтожу этих мерзавцев! У них нет оружия нет. Они устали. Буквально ползут из последних сил.
Дю Гастон с трудом выдохнул воздух. – Полковник, слушайте приказ. Немедленно всё прекратить. Всех вернуть в лагерь. По дороге схватить пять польских крестьян. Объявить негодяями и расстрелять без суда и следствия. После чего доложить о выполнении приказа.
- Ваша светлость? Как же так? А как же преступники?
- Вы услышали? Завтра, ваши люди должны быть на той стороне Немана, а не гонять всем полком непонятно кого.
- Но? Мой генерал?
- Выполнять без разговоров. Шагом марш!
- Слушаюсь! – недовольно щёлкнули каблуками.
***
В первый день после переправы, дикие северные гуси, не успев пройти маршем и десяти вёрст, остановились. У кареты конунга вновь сломалась колесо. Военачальник вылез из повозки, приказал чинить и пошёл прогуляться по свежему воздуху, а заодно посмотреть, что продают на небольшом крестьянском торжке.
А посмотреть было на, что! Румяные, пахучие булки и сдоба, копчёное мясо телят, поросят, зайцев, голубей, кроликов… Аппетитные колбасы всех видов от вытянутых до пухлых размеров, многочисленные соления, варения… и прочее, прочее, прочее.
Пройдя до конца ряда, он подошёл к последнему тощему, высохшему крестьянину, возле которого на траве лежал изношенный хомут.
- Здорово, отец! – конунг наконец-то решил остановиться и поговорить с простым народом.
- И вам доброго здоровья, господин хороший, - продавец неуклюже поклонился, вытянув вперёд руку.
- Что невеселый? Все радуются, улыбаются. А ты? Не рад приходу армии императора?
Мужик склонился ещё ниже. - Дорогой пан офицер, рад! Ждал днями и ночами. Думал, когда придёте и радость наступит. И вот, дождался!
Князь решил сыграть роль недалёкого солдафона. Начал задавать каверзные вопросы. - А зачем тогда пришёл на торг и продаешь старый, никому не нужный хомут? Намекаешь? Нам?! Солдатам, прошедшим всю Европу и завоевавшим половину мира? Что мы - кони? Да, как ты посмел? Холоп! Чернь! Быдло! Сейчас я скажу солдатам. Они схватят тебя, скрутят и будут долго пытать!
Несчастный торгаш упал на колени. - Что вы? Ни в коем случае. Мой господин, пан Сикорский приказал, в честь вашего прибытия, вынести на дорогу самый лучший товар и продавать. А у меня - из лучшего, только хомут.
- И сколько ты хочешь за него?
- Всего два франка.
- Сколько? – сурово свели брови.
- Э… один... франк.
Покупатель вытянул руки и защёлкал пальцами. - Я знал! Ты - смутьян, вор и христопродавец. Нам! Бесстрашным воинам революции! За старый, ободранный хомут - один франк? Тебя надо… Как это будет по-польски. - Biс, torturowaс i wieszaс na brzoza! (Бить, пытать и вешать на берёза! Пол). Причём… отчень сильно и срочьно.
Мужик затряс головой. От испуга начал перебирать все слова, которые знал – Ваше, дорогое, высокое, умное. светлое… господин хороший. – Пятьдесят сантимов.
- Сиколько??? - продолжали картавить.
- Двадцать пять? Десять? … Забирайте, так. Зачем мне хомут? Он не нужен. Лошади у меня нет. Так, что - берите. Вы человек хороший, добрый - вам нужнее… Забирайте.
Пришелец, довольный сыгранной ролью, достал платок. Поводил пальцами и неожиданно сменил тему разговора.
- А скажи, любезный крестьянин, откуда на простом придорожном торжке такое изобилие продуктов?
…..
Герцог Этьен де Шанс был не в духе с самого утра. Переправа была ужасной. Русских на правом берегу Немана не оказалось. Император был не доволен началом военной компании. А тут ещё учудили эти "северные дикари".
Он в гневе метался по командной палатке. Орал на полковника Карла Гроссена. Топал ногами и красноречиво жестикулировал руками. - Какого лысого чёрта происходит? Они, что? У тебя? Совсем без ума?
Гроссен слабо пытался оправдаться. Не понимал в чём причина гнева. Что-то бубнил в ответ, пыхтел, не смея поднять глаза. - Ваша светлость, помилуйте. В обычных условиях, когда трезвые и молчат - очень приятные и спокойные люди. Зря вы на них сердитесь.
Однако огнедышащий вулкан было не остановить. Де Шанс клокотал и бурлил, выпуская пар из обеих ноздрей. - Полковник, я тебя предупреждал? Я тебе говорил? Что бы ты следил за ними? Говорил? Всё!!! Терпение кончилось! Мне надоели их выходки!
- Ваша светлость, вы не правы. Я слежу за ними. Не на секунду, ни на минуту, ни на шаг не отхожу! Постоянно стою за спиной.
Генерал недовольно обернулся и зло сжал губы. - Тогда почему они начали стрелять? Мне об этом прожужжали все уши. Они, что? Перепились, передрались и начали пальбу друг в друга? Отвечай?
- Никак нет, господин генерал. Всё было не так. Вечерело. Мы размещались на ночёвку. А тут... Внезапное нападение на полк.
Лицо начальства перекосилось от ответа. - Что ты несёшь? Какое нападение? Кто? Кругом наши войска. На много миль ни одного солдата неприятеля. Что за ерунда?
- Месье генерал, вовсе не ерунда. У меня двенадцать раненых. Семь тяжело. Неизвестная, хорошо вооружённая группа дезертиров. Вышла прямо в расположение полка. Попыталась с ходу отбить часть обоза с продуктами. Открыла огонь. Викингам конунга, у них были под рукой кони, пришлось вступить в бой. Они бросились в атаку. Неизвестные испугались, начали отступать, а северяне их преследовать.
Де Шанс встал из-за стола.
