Боярин - Роман Галкин
Вмиг покрасневший князь опустился обратно на диван и долго буравил меня взглядом.
— А ведь и получилось бы у тебя, — выдавил он наконец.
— Поэтому не стоит пренебрегать мерами предосторожности, о которых заботится боярин Федор, — я задумался, надо ли добавлять к имени боярина отчество, но вспомнил, что тот называл меня только по имени и решил — обойдется.
Какое-то время ехали молча. Светлейший зыркал на меня из-под насупленных бровей и теребил бороденку. Хоттабыч, блин. Вырвал бы, что ли, волосинку, вякнул бы что-нибудь типа, «трах-тибидох», и оказался бы я в своем мире, в своей постели…
Пряча улыбку, опустил взгляд на корзину и понял, что есть уже расхотелось. Сперва слева, потом и справа к дороге почти вплотную подступил лес. Мое внимание привлек густой подлесок. У нас вдоль дорог подлесок регулярно вырезается, дабы не стать причиной пожара. Здесь же таким делом не озабочены. Да оно и понятно — некому здесь кидать непотушенные бычки из окон автомобилей. Разве что непотушенную трубку кто из окна кареты выбросит. Кстати, а здесь вообще-то курят? Или табак еще не попал в Россию. И картохи на столе не было. Вот те на! Это что ж получается? Это я больше никогда не отведаю жареной картошечки? И кофе не попью?!
Засада
За окном послышались встревоженные крики, замелькали всадники. Карета остановилась.
— Петр Александрович! — встревожено позвал подъехавший Федор.
Князь открыл дверь, и мы увидели обеспокоенные лица боярина и находившегося тут же Алексашки. Вокруг с ружьями наготове суетились гвардейцы.
— Что? — коротко спросил хозяин кареты.
— Дозор побили, — сообщил Федор с таким выражением собственной вины, с каким обычно ребенок сообщает маме о разбитой вазе.
— Кто?
В ответ лишь виноватое пожатие плечами.
Князь сделал попытку вылезти из кареты, но этому неожиданно воспротивились подступившие к дверям боярин с княжеским денщиком.
— Поостереглись бы вы пока, Петр Лександрыч. Неровен час стрельнут из лесу, — заботливо произнес Меньшиков.
Опешивший от такого бунта подчиненных, Петр оглянулся на меня. По мне бы, лучше он остался бы в карете. Тогда бы и мне вылазить не пришлось. Не для того я черт-те куда попал, чтобы погибнуть от выстрела из кустов.
— Нет, ты слышишь, Дмитрий Станиславович? А? Я под вражескими ядрами стоял — не прятался. А от каких-то лесных разбойников хорониться буду?
— Извините, Петр Александрыч, а кто в империи дорогами заведует?
— Какими дорогами? — уставший стоять, согнувшись перед дверью, князь присел на диван. — Как заведует?
— За стратегически важными дорогами, Петр Александрыч. За дорогами, которые являются артериями государственного организма. По которым передвигаются армии, перевозятся важные грузы, ездят государственные люди.
— Ямской приказ следит.
— Что-то не видно, чтобы этот приказ следил за дорогами.
— Как же не видно. Нешто в яме нас плохо встретили?
— В какой яме? — спросил я, ощущая при этом некое дежавю. Будто бы я уже задавал такой вопрос, вот только ответа не помню.
— В какой яме? В яме? — переспросил князь и зашелся громким смехом.
Ну вот, точно такое уже было — и разговор про какую-то яму, и смех.
Продолжая хохотать, он снова поднялся и, оттолкнув денщика, спустился из кареты.
Вот, блин, не дал договорить умную мысль. Нет, я ее все же выскажу. Да и не сидеть же мне одному в княжеской карете. Еще подумают, что боюсь. Я вообще-то и правда боюсь. Не ну, нафига мне эти местные разборки. Они тут за власть дерутся, а мне нафига голову подставлять. И так уже чуть не зарезали ночью.
Солнечный свет показался слишком жестким после мягкого полумрака кареты и на некоторое время ослепил. Когда глаза привыкли, я увидел князя среди окруживших его бояр. Запыхавшиеся — видать только, что откуда-то прибежали — братья-храпуны что-то торопливо рассказывали, постоянно перебивая друг друга.
Оказывается, на дозор, ехавший на версту впереди, напали из высоких придорожных кустов. В этом месте подлесок был особенно густой и подступал близко к дороге. Не зря я обратил внимание на тот факт, что даже несмотря на отсутствие листвы, лес, из-за густого подлеска, не просматривался и на шаг.
— Вот и я говорю, — бесцеремонно вклинился я в разговор. — Не следят здесь за состоянием дорог.
— Нешто опять про яму будешь спрашивать? — вопросил князь издевательским голоском.
— Петр Александрович, мне ли вам, Светлейшему Князю, объяснять, что вдоль дорог стратегического значения весь подлесок должен вырубаться на милю в стороны. А также все нижние ветви в высоту на два метра. Если бы эти правила соблюдались, то никто бы не смог напасть на путника неожиданно, ибо лес хорошо просматривался бы.
Долгую минуту бояре во главе с князем удивленно смотрели на меня.
— Умно, — сказал, наконец, один из Соболевых. Второй согласно кивнул. Никак не могу запомнить, кто из них Михаил, а кто Никита.
— Это где ж ты такие порядки видывал, коли за монастырские стены до сего дня не вылезал? — прищурив глаз, поинтересовался князь.
— Сам не видел. В книгах о том читал, как правильно надо дороги устраивать. Это ж надо такой подлесок у самой дороги вырастить, что даже зимой сквозь него на метр ничего не видно, — вырвалось у меня с искренним возмущением.
Князь с боярами посмотрели на придорожные кусты, будто увидели их впервые. Вот то-то ж. Я вас еще не тому научу. А что это за шевеление там? Я пристально всмотрелся в снежный бугорок. Показалось, будто бы он пошевелился. Или почудилось? Наверное, снег с ветки обвалился, вот и показалось шевеление. Вот опять снег обвалился. А чего это он вдруг? Ветра-то нет… О-па, вон тот бугорок тоже вроде как шевельнулся. Если бы не рассматривал кусты, ни за что не заметил бы. И что теперь делать? Сказать Светлейшему, так он, судя по его натуре, сам и сунется проверять. А вдруг показалось? Тогда засмеют. А и пусть.
— А ну пойди сюда, — подозвал топчущегося неподалеку гвардейца. — Стрельни-ка из своего ружьишка во-он в тот бугорок.
— А вы, бояре, будьте наготове. — заявил я в ответ на вопросительные взгляды. — Сабельки свои да пистолетики достаньте — возможно, сейчас эти гаджеты вам пригодятся.
— В тот, что ли,
