Вершина мира (СИ) - Ромов Дмитрий

Мы подъезжаем к «Кавказской кухне». Заходим внутрь. Сопровождающие садятся за столик в сторонке, а я подхожу к столу Цвета. За столом, кроме него, сидит ещё один очень немолодой джентльмен с прилизанными волосами и замутнённым взглядом. На нём костюм, как у престарелого сицилийского босса или цыганского барона.

Негромко поёт Антонов.

Пусть о любви нечаянной кто-то сказать осмелится, -

Если поверишь в это, сердце не закрывай.

В сердце необитаемом снова любовь поселится,

Но и о том, что было, помни, не забывай!

Очень в тему песня, прям про меня…

— Здравствуйте, господа, — говорю я.

Прилизанный смотрит в упор и не отвечает. Цвет молча кивает на стул.

— Шашлык будешь? — спрашивает он.

— Буду.

Отчего же не быть. Жрать охота. Время уже вон сколько. Пока мне несут заказ, Цвет заводит разговор о деле.

— Ты чего там на Алика наехал? — спрашивает он. — Говорит, что не желает с тобой работать. Мне надо капусту рубить, а не тёрки разруливать.

Мечта сбывается и не сбывается,

Любовь приходит к нам порой не та.

Но всё хорошее не забывается,

А всё хорошее и есть мечта!

Я не тороплюсь отвечать и внимательно разглядываю новую фигуру за столом.

— От него секретов нет, — говорит Цвет.

Я киваю и достаю из школьной сумки тетрадь и карандаш. Вырываю двойной листок в клеточку и наглядно излагаю свои мысли. Показывая, кому и сколько надо платить.

— С ментами Алик сам решает, — говорит сиплым голосом прилизанный. — Чё за гнилой базар?

— Да, он решает по своим делам, но по тотализатору Каха работал с КГБ. Я сам видел, как он обсуждал с кагэбэшником размер комиссии. Я его знаю. Со мной он тоже говорил.

— А как он узнал, что ты теперь вместо Кахи? — хмурится Цвет.

— Кто-то сообщил, стало быть. Может Алик, может у тебя кто-то.

— У меня никто не знает, — говорит Цвет и очень пристально смотрит мне в глаза.

— Если хочешь, — пожимаю я плечами, — могу устроить с ним встречу. Но об этом все знают. Я ни от кого не скрывал.

— Не надо пока разговор, — отвечает человек с мутными глазами. –Отдай Алику пятнашку, а себе возьмёшь двадцать пять.

— При всём уважении, это всего семь с половиной процентов от пула, а вся работа на мне. Альберт же Эдуардович получает поток клиентов и всё, больше никакой дополнительной нагрузки. Я там сажаю своего человека и охрану. Стало быть, мне нужны деньги, чтобы им платить. Но и себе хотелось бы оставить, хоть что-то. Думаю, то что я предложил, самое оптимальное.

Мне приносят шашлык. Он ещё шипит, и раскалённый жир на нём шкварчит, не успев остыть. На двух плоских длинных шампурах нанизаны кусочки свиного мяса. Они румяные и невероятно аппетитные. Шампуры лежат на тарелке и жир с них стекает прямо на стол. Два куска серого хлеба наткнуты прямо на острые кончики шампуров. Бледно-жёлтая горчица размазана по тарелке.

Вкусно. Шикарно! Мясо сочное, мягкое, сомневаюсь, конечно, что его в вине мариновали, но на вкус и не понять. Здорово. Надо было две порции, наверное, заказывать.

— Нагни мента, — сипит мафия.

— Это вряд ли. Проще нагнуть Алика. Это его персональный доход и с него он никому ничего не платит. При всём к нему прекрасном отношении. Беспокойства у него никакого, одни выгоды, да ещё и денежка капает. Но если думаете, требования мента необоснованные, я же говорю, давайте сделаем встречу.

Они долго думают, и я успеваю дожевать второй шашлык. Наконец, соглашаются. По-моему, всё логично. И то, что всё остаётся так, как сказал я, тоже хороший результат.

— Когда откроем казино, — говорю я, — можно будет от Алика и тотализатор перенести. Всё равно, придётся заморачиваться собственными поставками алкоголя. Так что, тогда его бар нам вообще будет по барабану. Ты подумал про казино? Я собираюсь в Ригу ехать, оборудование заказывать. Если ты в доле, возьму сразу два комплекта. Если нет, только один.

— Не слишком ли ты прыткий? — сипит прилизанный. — Попридержи коней-то.

— Так приходится торопиться, если мы с вами откажемся, мусора других партнёров найдут. А проект хороший, живые деньги. Если на тотализаторе столько Каха поднимал, то здесь совсем другой уровень. Тем более, если зацепим реальных игроков из партийных.

Я применяю смесь правды, предположений, блефа и домыслов и в конце концов получаю их согласие. Решаем для начала стартануть у нас и в Новосибе. А дальше расползаться во все стороны, на запад и на восток.

— Ещё один вопросик, личного характера, — заявляю я. — Позволите?

— Ну, — кивает Цвет.

— Есть такая чума одноногая, называется Джангир. Приходил он опять ко мне, уняться не может. Цвет, говорит, мне не указ, чё хочу, то и ворочу. Короче, можешь его на цепь посадить? Я понимаю, инвалид, с головой не всё в порядке, но он семье моей угрожает. Ничего святого у человека, авторитеты не признаёт.

— Я с ним поговорю, — обещает мне сиплый.

— Благодарю, — киваю я.

Он тоже кивает.

— И ещё момент, Паша. Как с тобой связываться? Дай хоть номерок какой, там посыльного или диспетчера, я не знаю.

Они переглядываются и Цвет кивает:

— Записывай.

В горком ВЛКСМ я приезжаю на бежевой двадцать первой «Волге». Как босс. Великая честь, оказанная авторитетными людьми. Появляюсь я чуть раньше начала заседания и иду прямо в отдел к Лене Ивановой.

— Елена, здравствуйте, — дурачусь я. — Как поживаете?

— А, Егор, привет. Нормально, а ты как?

— Прекрасно-прекрасно.

— Слушай, мне сейчас некогда, — голос её переходит в скучный бюрократический диапазон. — Давай потом поболтаем, хорошо?

— Потом? — удивляюсь я. — Со мной? Со мной и потом?

С чего это ты так придуриваешься, говорит её взгляд.

— Ну как знаешь, Лена Иванова, — пожимаю я плечами. В конце концов, размер семьдесят два, номер три довольно распространённый. Так что, найду, кому отдать в хорошие руки…

— Чего? — не врубается она. — Ты… Ты достал что ли? Или хохмишь просто?

Я многозначительно похлопываю по сумке, висящей на плече.

— Нет серьёзно?

— Серьёзно, Лен.

— Ну давай скорее… Нет, погоди. Пойдём. Иди за мной.

Она тащит меня в какую-то коморку, похожую на чулан и я, достав из сумки, показываю товар лицом.

— Чехословакия.

— О! Егор! Какая прелесть! Спасибо тебе!

Её радости просто нет границ.

— Оба мне?

— Ну, конечно тебе. Кому же ещё. Забирай.

— Сколько я тебе должна? — напрягается она.

— Шутишь что ли? — мотаю я головой. — Разве можно с дамы брать деньги за бельё?

— Нет, Егор! Ну правда!

— Правда. Я тебе говорю. Нисколько.

От восторга у неё перехватывает дыхание, и она бросается ко мне как раз в тот момент, когда я поворачиваю голову к двери. Она открыта и на пороге стоит первый секретарь. Стоит и прожигает меня взглядом. А Лена её ещё не видит, поэтому, гонимая собственным восторгом, она вешается мне на шею и целует в щёку.

— Чем занимаетесь? — спрашивает Новицкая обманчиво спокойным голосом.

9. Поставим дело на широкую ногу

— Ирина Викторовна… э-э-э… — совершенно теряется Лена. — Да мы тут… Как бы…

— Лен, ты чего? — удивляется Новицкая. — Что с тобой, плохо что ли?

Если честно, мне смешно становится смотреть на это всё.

— Да ничем особенным, Ирина Викторовна, мы тут не занимаемся, — усмехаюсь я. — Товарно-денежный обмен. Дефицит в обмен на денежные знаки.

— Ты тут бельём что ли спекулируешь? — поднимает брови Ирина.

— Нет, не спекулирую.

— Он не спекулирует, — крутит головой Лена очень похоже на Женю Лукашина из «Иронии судьбы».

А Новицкая, кстати, точь в точь Ипполит. Я не сдерживаюсь и широко улыбаюсь.