Вершина мира (СИ) - Ромов Дмитрий

Народ делает ставки неохотно. Значимых соревнований не так много. Если бы не Лида, привлекающая мужиков своей внешностью, то вообще бы ничего не ставили. А так, вокруг неё хоть какой-то движ происходит.

Наступают застойные времена чёрного снега и ожидания весны. Почти как в жизни всей страны. Я хожу на тренировки. Занимаемся мы на новеньком ковре. Скачков доволен, а мы и подавно. Постепенно, по одному человеку вводим в наш коллектив новых пацанов, лично отбираемых Ширяем. Тренер не возражает.

После тренировок обычно привожу домой Трыню. Ужинаем, болтаем, всё как обычно. Одноногий не проявляется. В школе конец четверти. Пишу контрольные, хожу на заседания комитета комсомола. Валю Куренкову избрали первым секретарём райкома, а Крикунова — вторым, но учебный год он должен дотянуть в школе.

Регулярно хожу на бюро. Раз в неделю встречаюсь с Новицкой. Иногда реже, поскольку периодически то ей, то мне некогда. Несколько раз в неделю вижусь с Большаком. Он активно использует Баранова и подгребает немногочисленных коммерсов под свою торговую сеть.

Сам он готовится занять место председателя Облпотребсоюза. Утверждение должно пройти со дня на день. Кофман заматывает и затягивает дело, насколько возможно. Там всё идёт очень вяло.

Рыбкина меня вроде бы не сторонится, но былой теплоты нет. Дома у нас она больше не бывает и мама постоянно о ней спрашивает. Мне кажется, она скучает. Ни в чём особенных подвижек не происходит, но медленное поступательное движение идёт. В общем, даже от мысленного перечисления всего этого клонит в сон.

— Андрей Михайлович, а вы курите? — спрашиваю я.

Я сижу на старом стуле, закинув ногу на ногу, за кулисами в большом актовом зале горкома.

— Нет, — отвечает он, не глядя на меня.

Он в который раз проглядывает план мероприятия. Сценарий.

— А пьёте?

— Брагин, — отрывается он от чтения. — Чего тебе надо?

— Вы субординацию-то соблюдайте, товарищ, — ухмыляюсь я. — Какой-то второй секретарь райкома, будет со мной так разговаривать. Я, между прочим…

— Вот завалишь собрание, я тебе лично всю жопу распинаю.

— Да куда вам… Меня даже наш физрук не одолел, а вы вообще неспортивный. Такое чувство, что в детстве вы на скрипочке играли, а не на бокс ходили. Да? Сознайтесь, товарищ Крикунов.

Он возвращается к бумагам и старается не обращать на меня внимание. Волнуется. Не верит в моё мастерство ведущего. Ему достанется, если я накосячу. Но я не накосячу, я знаю. И вообще, настроение у меня отличное. Завтра последний день четверти, только в школу я не пойду, потому что утром поеду в аэропорт.

Москва и Рига заждались меня… Нас… Не меня, а нас. Я лечу не один, а с первым секретарём горкома ВЛКСМ. Очень удачно получилось, что в ближайшие дни в Риге проходит Всесоюзная конференция работников лёгкой промышленности. А нам, как раз, нужно расширять работу в этом направлении.

Открывается дверь и заходит Лена Иванова.

— Готовы? — спрашивает она.

Её пока не прессовали. Ждём сигнала от Кофмана. Если потребуется, запрессуем.

— Готовы, — отвечает Крикунов.

Он-то к чему готов? Будет за кулисами сидеть и в ус не дуть.

— Лена, он сейчас на тебе? — спрашиваю я и подмигиваю.

— Кто он?.. Блин, Егор! — она начинает ржать. — Балбес! Всё, давай выходи уже, там полный зал собрался.

Ну что же, работаем! Я выхожу из боковой двери и поднимаюсь на сцену. Кто бы мне сказал, что на старости лет я стану артистом. Погорелого театра… Подхожу к микрофону. Песня про зайцев. Улыбаюсь, но тут же прячу улыбку. Вообще, никакое это не собрание, а какой-то концерт. Агитбригада. Грустный карнавал. Взгляды серьёзных партийных и комсомольских деятелей направлены на меня.

В зале тишина, и даже школьники, комсомольский актив из разных школ города, ведут себя примерно. Ладно, действительно пора начинать. И я начинаю:

Нас водила молодость

В сабельный поход,

Нас бросала молодость

На кронштадтский лёд.

Боевые лошади

Уносили нас,

На широкой площади

Убивали нас.

Но в крови горячечной

Подымались мы,

Но глаза незрячие

Открывали мы…

В полной тишине чётким голосом я читаю эти строки. Прочитав, делаю долгую паузу, чтобы смысл сказанного, пускай и многократно слышанного прежде, уложился в головах присутствующих.

— Прошу всех встать! — требую я, наконец, и все подчиняются.

Я внимательно осматриваю стоящих передо мной людей, словно решаю, достойны ли они видеть то, что произойдёт дальше.

— Знамёна комсомольских школ города… внести!

Я будто выход боксёра-тяжеловеса объявляю или командую на плацу. Раздаётся бой барабанов и в проходах появляются знаменосцы в белых перчатках и ритуальных алых пилотках. Знали в наше время толк в шоу. Чтоб до внутренностей пробирало, не то что сейчас.

Знамёна, как на первомайской демонстрации заливают красной рекой все проходы.

— Прошу, — продолжаю я распоряжаться празднеством, как герольд, — пройти в президиум первого секретаря городского комитета КПСС товарища Захарьина Ефима Прохоровича, первого секретаря городского комитета ВЛКСМ товарища Новицкую Ирину Викторовну…

Все наши здесь.

И далее по списку. Собрание длится полтора часа, строго по хронометражу, соблюдать который мы учились на репетициях всю последнюю неделю. Все счастливы, все довольны. Мне вручают почётную грамоту. Новицкая не может от меня глаз оторвать, и товарищ Ефим поглядывает благожелательно.

Да, и Крикунов, естественно, тоже рад, что представитель вверенной ему школы сам не опозорился и его не опозорил.

После окончания мероприятия нас ждёт небольшой междусобойчик со старшими товарищами. Я получаю персональное приглашение и пирую с Захарьиным и Новицкой. Он в хорошем настроении и от души нахваливает меня, позабыв после третьей рюмки, что я могу ещё всех подвести, получив приговор за уголовно наказуемые деяния. Веселье разгорается, но я незаметно исчезаю раньше всех. Мне завтра в путь дорогу.

Утром за мной заезжает Давид и везёт к Новицкой. Мы забираем её и несёмся в аэропорт. У меня в сумке лежит приличного размера свёрток с деньгами, а голова набита инструкциями, полученными от Платоныча.

Он со мной не едет по причине ожидания назначения, а я не хочу ждать, поскольку неизвестно когда это назначение произойдёт, а времени на ожидание уже нет. Да и что такого? Большак со своим товарищем созвонился и всё предварительно согласовал, так что особых трудностей я не ожидаю. В аэропорту нас встретят и отвезут в гостиницу.

Ирина поедет на конференцию, а я встречусь с другом Платоныча. Никаких проблем не просматривается. Тем более, что и Куренков обещал подстраховать, дал мне телефон своего приятеля из «конторы», к которому можно обратиться, если что.

Настроение у меня приподнятое. Наконец-то можно будет поставить дело на более-менее широкую ногу. Ну, и идея побыть несколько дней наедине с Ириной мне тоже нравится. Никаких занятий, школ, заседаний… вообще ничего. Можно будет просто расслабиться. А Прибалтика — это почти что заграница. Я-то знаю.

Я достаю вещи из багажника. У Новицкой небольшой чемодан и кожаная дорожная сумка, а у меня только папин портфель. Я привык путешествовать налегке, практически по-спартански.

Мы проходим на стойку регистрации, предъявляем паспорта и билеты, сдаём багаж и дальше двигаемся в сторону досмотра. Сканеры для ручной клади в нашем аэропорту пока не установлены, так что могут попросить открыть портфель. В принципе, у меня всё предусмотрено и упаковка совершенно не похожа ни на оружие, ни на взрывное устройство. Это свёрток с книгами.

Но всё оказывается даже проще, чем я ожидал. На входе в зал досмотра Ирина подходит к милиционеру и показывает ему удостоверение.

— Мы летим вдвоём вот с этим молодым человеком, — кивает она на меня.