Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх

— На что я и рассчитывал, — сказал я. — Только не думал, что вы так быстро. Вот что значит частная инициатива!.. Но Ордоньес... как же я рад. Кстати, а что с Кейданом?

Он взглянул на меня пытливо.

— Ордоньес его взял на борт.

— И где Кейдан сейчас?

Он развел руками.

— Увы, здесь. В Гандерсгейме, я имею в виду.

— Эх, — сказал я с огорчением, — а придушить по дороге не могли?

Он улыбнулся одной половинкой рта.

— Ваше Величество, долг христианина велит ока­зывать помощь всем гонимым. Его величеству королю Кейдану пришлось бежать из Сен-Мари.

— Он что, и сейчас на борту?

Он помотал головой.

— Нет, конечно. Его величество не выносит качки. Сейчас он в крепости.

— Лучше бы в монастыре, — обронил я сумрач­но. — Монахи традиционно дают приют всем сирым и неимущим, а также беглым. А то крепость... это как намек, что соберется с силами и выйдет во всей мощи.

Он ответил почтительно:

— Не уверен, что его величество Кейдан на такое способен. Он был неплохим королем в стабильном королевстве. Но когда Сен-Мари затрясло, он рас­терялся.

— И наломал дров, — буркнул я.

— Да, — согласился он и добавил: — А вы — нет.

— Да, — согласился я, но посмотрел на его серьез­ное лицо и добавил честно: — Вообще-то наломал, но у меня масштабы!..

Бобик примчался, сунул графу в руки бревнышко, тот широко размахнулся и с усилием зашвырнул по­дальше, дабы поддержать дружбу с этим огромным черным чудовищем. Бобик исчез, спеша поймать об­ломок дерева еще в полете.

— Хорошо, — сказал я, — граф, не огорчайтесь, на пир не останусь. Сейчас как-то вообще не до пиров. Отыщу Ордоньеса, нам нужно будет срочно вернуть власть в Сен-Мари.

Он просиял.

— Я был уверен, что вы вернетесь и все восстано­вите!

Я обнял его и красиво с разгона, не касаясь стре­мени, вскочил в седло. Пусть видят, что я не только король, но и прекрасный всадник, для мужчины это предмет гордости повыше, чем увешать всю одежду бриллиантами.

Арбогастр все понял, взял правее, минут через пять бешеной скачки показалась береговая линия. Навстречу понесся влажный морской песок, иногда арбогастр не успевал или не желал убегать от набегаю­щих волн и тогда несся как огромный черный лебедь с лебеденком, которого изображает Бобик.

По обе стороны разлетаются серебряные брызги, похожие на крылья, а шеи вытянуты вперед, как при взлете.

Я все поглядывал в сторону морской глади, наде­ясь увидеть там белые паруса каравелл, однако лишь вода и небо, но арбогастр взял круто влево, там берег уступил место воде. Мы начали огибать бухту, и я за высокими деревьями разглядел паруса.

— Ура, — сказал я вполголоса, сердце тревожно и радостно затрепетало, — если это не корабль Ордо­ньеса, то я не король... Хотя вообще-то какой из меня король, сам знаю, но никому не скажу.

Бобик ринулся через густые заросли напролом, по­слышался треск, молодые деревья затрясло, по трепы­хающимся вершинкам видно, что понесся в сторону кораблей, а не за спугнутым стадом кабанов.

Бухта распахнулась разом, словно могучие дере­вья раздернули подобно занавесу, и открылась во­дная ширь. Один корабль выгружает людей и грузы на берег, а два бдят у довольно узкого горлышка, где с трудом могут пройти не больше двух кораблей разом.

— Вперед, — сказал я арбогастру. — Если не оши­баюсь, этот толстый жрун уже понял, кого мы ищем...

Ордоньес, огромный, с жуткими шрамами на ли­це, перебитым носом и квадратной челюстью, такое лицо пугает женщин и вызывает уважение мужчин, просоленный ветрами и океаном настолько, что пах­нуло этим неповторимым ароматом, пошел навстре­чу широкими шагами и уже начал было раскрывать объятия, но вспомнил, что он теперь граф и адмирал, обязан соблюдать манеры, рухнул на колено и, глядя на меня снизу вверх, улыбнулся во весь рот, показы­вая, что принял эту игру и знает ее правила.

— Ваше высочество!

— Адмирал, — сказал я тепло, поднял его и с чув­ством обнял. — Как же я рад тебя видеть...

Матросы заинтересованно подняли головы, оста­вив работу, на них прикрикнули, но сами капитаны один за другим начали подходить ближе, глядя на ме­ня с восторженным любопытством.

Ордоньес прогудел довольно:

— А как рад я, ваше высочество!.. Как только уви­дел вашу крохотную собачечку, сразу понял — победа!

— Величество, — поправил я-мое-величество и, видя его удивленное лицо, пояснил небрежно: — Да- да, уже король. Мунтвиг разбит вдрызг, а мы начи­наем объединение северных королевств. Конечно же, пора начинать думать о победном возвращении в мар- кизат Черри...

Он выпучил глаза, я видел, как даже дыхание у не­го перехватило от лавины так небрежно вываленных новостей.

— Ко... роль?

— Да, — подтвердил я еще небрежнее. — Из трех королевств сделал одно, так что не просто король, а как бы весьма король. Даже зело! Хотя и обло.

Он сказал потрясенно:

— Уже?

— Разве быстро? — изумился я. — А мне казалось, и так затянул. Можно бы побыстрее, меньше бы дров наломал. В общем, Сен-Мари раздавить не составит трудов, только для такого пустяка перебрасывать всю огромную армию с севера? Это стыдно, выкажем ле­ность ума и отсутствие отваги. Хорошо бы обойтись местными силами.

— Силов маловато, — сказал он в затруднении, — но видит бог, у вас может и такое получиться!..

Я сказал самоуверенно:

— Конечно, может!

— А если может, — сказал он, — то надо. Чтоб о нас песни пели и глупости глупостили.

— Это важно, — согласился я, — как не ради глу­постей? Вся жизнь потеряет смак! Глупостей должно быть много, чтобы, как говорят в простом народе, бы­ло что вспомнить. Хотя, правда, я слыхал от стариков, что если и вспоминают, то кривятся и стыдятся.

— Ну да, — согласился он, — это мы думаем, что им будет вспоминать интересно. Но мы такими не останемся...

Я взглянул остро, в голосе отважного и не привык­шего обременять голову умными мыслями капитана прозвучала странная нотка.

Стареет, что ли, мелькнула опасливая мысль. А мне вовсе не философы нужны, я сам философ, мне ру­баки и прочие исполнители надобны в большом ко­личестве.

— Мы такое натворим, — сказал я хвастливо, — что все равно вспоминать и гордиться будем. Мы ж не бабе коллекционируем?

Он хмуро усмехнулся.

— Это так.

— Докладайте, — велел я. — Что за это время и как произошло?

Он посмотрел с виноватостью, забавное зрелище, когда пират с такой жуткой физиономией, изрезанной старыми шрамами, смотрит вот так и разводит рука­ми. При этом вздыхает так горестно, словно в одиноч­ку тащит на гору тяжело груженную телегу...

— Когда Вирланд взял власть, началось как бы стыдное для мужчин. Забегали, орут... Что делать, зна­ли только заговорщики, остальные растерялись. А тут еще в порт примчались всадники...

— С Кейданом?

Он кивнул.

— Сказать, что я удивился, это ничего не сказать!.. А он заявил мне, что единственное для него безопас­ное место — это на палубе корабля. Я хотел было послать его к такой матери, но на берегу показалась погоня, а я, как добрый христианин, по своей гуман­ности и в предчувствии некой смутной выгоды, велел принять его на борт и убрать сходни.

Я спросил с интересом:

— Те требовали выдачи?

— Да, — ответил он, — но тут уже я сам послал их подальше. Кейдан хоть и враг, но король?.. А они, значит, бунтовщики.

— Ну-ну?

Он сказал серьезно:

— Винюсь, сперва в самом деле увел эскадру в от­крытое море, но это же оставить вас без поддержки... хотя, конечно, когда демоны наперебой служат, мож­но и без меня, но все равно будет не совсем бы как честно, хоть я и пират. Вспомнил, что если и обой­детесь без меня, то у вас есть войска в Гандерсгейме, которым, возможно, моя помощь придется кстати.

— Уверен, — сказал я, — они вам обрадовались.

— Еще бы, — ответил он с гордостью. — Правда, не мне, кораблям. В Гандерсгейме еще таких красав­цев не видели! Жду не дождусь, когда поплывем в ваш маркизат Черри. На таких кораблях и океан не такой уж и бесконечный...

Капитаны кораблей, что из новых, при словах «ваш маркизат» насторожили уши, но я тут же оживлен­но начал расспрашивать, что происходило, не давая им слова вставить, а потом, если не забудут и все же спросят, скажу, что послышалось, и посоветую пить меньше.

— А что Кейдан? — спросил я.

Он поморщился.

— Трусил, но виду не показывал.

— И что с ним? Где он?

— В Гандерсгейме, — ответил он с неловкостью. — А куда его еще?.. Не бросать же за борт, если прибе­жал просить убежища.

Я сказал зло:

— Только в Гандерсгейме его не хватало.

Ордоньес сказал успокаивающе:

— Он в Гандерсгейме, но... не у дел, Ваше Величе­ство. Эх, как же здорово! Я теперь настоящий адми­рал, если служу Его Величеству королю!

Я кивнул на каравеллу у берега.

— А где остальные?

— Все в деле, — заверил он. — Ни одну не по­терял!.. Из тех, что построили. Вывел в море, пред­ставляете, почти без экипажа, уже там обучал, делал из этих простофиль моряков... Каравелла капитана Джорджа-Якоба все время курсирует между Тараскон- ской бухтой и этой.