Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев

— Отчего же не устроить? Пойдём, всё покажу. Только это дирижабль жены, а не мой.

— А у вас по брачному договору раздельное имущество? — поинтересовался он.

— Нет у нас брачного договора, — отрицательно покачал я головой. — В семьях Владеющих брачный договор редко составляется — у нас ведь не бывает разводов и вообще имущественных споров. Однако формально у нас имущество раздельное, и я заметно побогаче.

— Жене хватает?

— Денег ни разу не просила, — усмехнулся я. — Но я ей и без просьб регулярно дарю всякое разное. В основном, конечно, разные блестяшки, но вот видишь, дирижабль подарил.

По дирижаблю Бернар ходил молча, только качал головой и изредка трогал разные вещи. Перед джакузи он остановился с озадаченным видом.

— А это что такое?

— Это у жены ванна такая, — объяснил я. — В этом бассейне она ванны и принимает.

— Я сначала так и подумал, что ванна, но засомневался — очень уж велика. А ты принимаешь?

— Я — нет. Как-то неуютно чувствую себя на таких просторах. А жене вот захотелось.

— Но зачем ей такая большая ванна? — Бернар всё не мог отойти от удивления.

— Знаешь, Бернар, если женщина чего-то хочет, совершенно бессмысленно спрашивать, зачем ей это надо. Она легко придумает сразу несколько разных объяснений, причём все они будут друг другу противоречить. Ты, конечно, сможешь выбрать из этих объяснение любое, которое тебе понравится, но что тебе это даст? Проще уж не спрашивать.

— Верно говоришь, племянник, — грустно вздохнул Бернар. — Я тоже не спрашиваю.

Обедали Арди, как всегда, вместе, всей семьёй. Хорошая традиция, и я опять им немного позавидовал. У нас почему-то никогда так не получается, и надо честно признаться, во многом из-за меня самого — вечно у меня какие-то дела вне дома. Я всё мечтал о том моменте, когда мы, наконец, доучимся, и я смогу уделять семье больше времени, но сейчас чем дальше, тем больше чувствую, что князь не позволит мне расслабиться, и его слова насчёт начальника приказа вовсе не шутка.

После обеда мы с Бернаром уединились в его кабинете у камина.

— Знаешь, дядя, — сказал я, прихлёбывая удивительно вкусный морс, который всегда готовили для меня женщины Арди, — у вас заметно изменилась атмосфера, и мне очень приятно это видеть. Лица стали веселее, в общении появилась лёгкость — сразу видно, что у семейства дела идут неплохо. Когда мы приехали к вам в первый раз, у вас было немного мрачновато, уж извини меня за прямоту.

— Не за что извиняться, — пожал плечами Бернар. — Всё так и есть. Семья, наконец, увидела свет в конце туннеля, да и вообще жить мы стали гораздо лучше. Правда, я помалкиваю о будущих сложностях, не хочу никому портить настроение.

— И себе тоже не порть, — усмехнулся я. — Любые сложности можно решить — ну, как правило. Сразу тебе скажу: поставки не прекратятся, даже если мы начнём воевать. Дирижабль с алхимией будет прилетать точно по расписанию — ему будут выданы все соответствующие разрешения, как выполняющему церковные миссии. Так что успокойся сам и успокой Эриха Зеппера.

— Рад слышать, Кеннер, — он благодарно кивнул. — Меня это действительно здорово тревожило.

— На самом деле есть ещё одна проблема, касающаяся тебя, — продолжал я. — Император обязательно воспользуется случаем тебя призвать — не потому, что ты ему нужен, а исключительно ради того, чтобы добиться от меня каких-нибудь уступок. Не то чтобы он действительно рассчитывал на какие-то уступки — просто раз есть возможность безо всяких усилий получить небольшой козырь, то почему бы его не получить?

— Ты в самом деле настолько значительная персона, что император хочет от тебя каких-то уступок? — поднял бровь Бернар.

— Да нет, не особо значительная, — засмеялся я. — Да и Дитрих вряд ли рассчитывает поиметь с меня что-то заметное. Просто это некий рычаг воздействия, а коллекционировать рычаги воздействия — это естественный инстинкт любого правителя.

— И как эту проблему можно решить? — спросил Бернар, уже начиная хмуриться.

— Мы обсуждали это с кардиналом Скорцезе, и он предложил неплохой выход. Тебя примет в почётные рыцари какой-нибудь из церковных орденов, и как рыцарь, ты не будешь подлежать призыву императора.

— То есть он не сможет послать меня воевать с вами?

— Воевать с нами он тебя и так не пошлёт, — хмыкнул я. — Ему нужен всего лишь рычаг воздействия, и он ни в коем случае не станет доводить дело до прямого оскорбления. Но вот в Сицилию он тебя наверняка направит. Не в бой, разумеется — будешь там околачиваться где-нибудь при штабе.

— Мне не нравится этот вариант с уклонением от призыва, Кеннер, — мягко сказал Бернар. — Одно дело не желать сражаться с родственниками — это понятно и простительно. Уклоняться от священной битвы за родную землю — это совсем другое дело.

Я только закатил глаза.

— Бернар, ты неправильно понимаешь ситуацию, — вздохнул я. — Если бы это было действительно битвой за страну или веру, я не стал бы тебя уговаривать. Это действительно священная обязанность, и уклоняться от неё было бы недостойным. Но именно в данном случае ничего подобного нет. Император просто использует ваш патриотизм, чтобы достичь своих политических целей, которые с патриотизмом не имеют ничего общего.

— С чего ты это взял? — недоверчиво спросил он.

— С того, что я это точно знаю. Давай просто посмотрим на ситуацию с разных сторон. Прежде всего, у империи не хватит сил для завоевания Сицилии. Да-да, идут разговоры, что после смерти Нашми Великого у муслимов неразбериха, и это очень удобный момент, однако это неправда, и император, который такие разговоры и запустил, прекрасно это понимает. Принцы режут друг друга, но это мало на что влияет. Великий визирь правит железной рукой, диван всё так же собирается, а сераскира[3] никак не задевают свары принцев. Возможно, империя могла бы отвоевать Сицилию напряжением всех сил, но императору такая пиррова победа не нужна.

[ 3 — Диван — собрание сановников, высший орган власти; Сераскир — главнокомандующий.]

— Почему ему не нужна победа? — хмурясь, переспросил Бернар.

— Потому что его устроит разве что лёгкая победа, а лёгкой победы там даже близко не будет. Сицилия такой ценой ему просто не нужна…