Аналитик (СИ) - Семин Никита
— А кому же?
— Политбюро. Ведь институт создан по их поручению. Пойдемте, я провожу вас до зала заседаний. Вас уже ждут.
А вот сейчас у меня под ложечкой засосало. Одно дело — привычный доклад Иосифу Виссарионовичу и совсем иное — перед всем составом руководства нашей страны. Понятия не имею, как ко мне там относятся. Но делать нечего, пора выдвигаться вслед за Агапенко. Надеюсь, никого, кто питает ко мне «особую любовь», там нет. Ну, сейчас все и увижу.
Глава 9
Апрель 1932 года
В зал заседаний Агапенко довел меня очень быстро по моим внутренним ощущениям. И тут же оставил одного перед дверями, предварительно доложив о моем приходе.
Позвали для доклада меня не сразу, пришлось минут десять «промариноваться» в ожидании, что лишь добавило мне напряжения. Поэтому когда я все же зашел в зал, то первым делом посмотрел, какое мне дали «рабочее место». Оно было не очень презентабельным. Большая доска на стене, стойка под плакаты, куда я намеревался крепить свои графики, и тумба-подиум. На нее-то я и положил свою папку, медленно и, постаравшись сделать это незаметно, выдохнув. После чего посмотрел на собравшихся.
Слева направо расположились пожалуй самые влиятельные люди в СССР.
Андреев Андрей Андреевич. Я уже с ним один раз мельком виделся. Самый молодой член Политбюро. Как по возрасту, так и по времени его работы на этой должности. Принят в Политбюро только в этом году в феврале. Судя по его взгляду, меня он узнал и вспомнил. Вроде смотрит благожелательно, что и не удивительно — точек пересечения у нас не было и даже сейчас отчет будет не по его ведомству. Он так-то до сих пор является наркомом путей сообщения.
Рядом с ним через круглые очки в тонкой оправе меня рассматривал Молотов. Один из главных сподвижников Сталина. Сейчас занимает пост председателя Совета Народных Комиссаров, что соответствует главе правительства. Член Политбюро с 1926 года, практически с момента его основания. Другое дело, что до этого Политбюро тоже существовало, но только тогда партия была РКП (б), а лишь с 26-го года она «расширилась» до Всесоюзной. Вячеслав Михайлович своих эмоций не показывает, и непонятно, как он вообще относится, что перед ним выступает с аналитическим докладом еще не закончивший университет студент. Одно мне ясно — он будет ориентироваться на реакцию Сталина.
Дальше сидел сам Иосиф Виссарионович. Старейший член Политбюро. Заседал в этом органе еще когда партия была чисто российской, а не всесоюзной, с 1919 года. По возрасту он тоже один из самых старых здесь. Старше него только присутствующий здесь же Калинин. Смотрит благожелательно, но и в тоже время словно как-то предостерегающе. Или мне это только кажется от нервов?
Надолго я задерживать свой взгляд на генеральном секретаре не стал, переведя его на следующего члена местного собрания.
Климент Ефремович Ворошилов. Тоже преданный сторонник Сталина. Отвечает за всех военных в стране, занимая пост председателя Реввоенсовета и одновременно наркома по военным и морским делам. Пожалуй единственный из присутствующих, во взгляде которого видно явное неодобрение и подозрительность ко мне. И чем я заслужил такую нелюбовь? Нигде ведь раньше не встречались. Или у него это «врожденное»?
Мазнул я по нему своими глазами мельком, и тут же перевел взгляд на его соседа за длинным столом — Кагановича. Вот у кого взгляд «добрый-добрый», а ощущение возникает, что он держит камень запазухой. Из его биографии мне известно, что до 28-го года Лазарь Моисеевич курировал Украину, а после был отозван в Москву. Точные причины мне неизвестны, надо будет потом, если после этого доклада все сложится хорошо, узнать про каждого члена Политбюро чуть больше, чем выплескивается на страницы газет. Сейчас курирует сельское хозяйство и связанные с колхозами вопросы. Пожалуй, заочно он обо мне должен знать побольше всех остальных, за исключением товарища Сталина.
За Кагановичем сидит Калинин. Михаил Иванович — сильный агитатор, а кроме того именно его стараниями провозглашен лозунг «долой неграмотность», позже активно перешедший в конкретную деятельность. К тому же он довольно любим в обществе. Не раз когда я посещал с проверками заводы, или еще во время посещений колхозов, люди, посчитавшие себя обиженными, грозили «Калинину напишу!» Сталина боятся, а вот его — любят. Что не удивительно — сам он бывший крестьянин и до сих пор часто выезжает «в поля». На меня смотрит немного с ехидцей, но без враждебности.
Последним из семерки членов высшего органа управления был Орджоникидзе. Нарком тяжелой промышленности. Вот уж кто будет слушать мой доклад с особой внимательностью. Я заранее готовлюсь к тому, что ему может не понравиться что-либо в моем анализе, просто потому, что люди не любят критику или советы. Однако, что удивительно, почему-то Григорий Константинович смотрит на меня с открытой располагающей улыбкой. Причем никакой натянутости я от него не ощущаю — он реально рад меня видеть. И это несмотря на то, что с ним я тоже раньше нигде не встречался!
На рассматривание членов Политбюро у меня ушло меньше минуты, но пауза между тем, когда я подготовил материалы, повесив первый график и положив папку на тумбу, и пока я обводил взглядом членов «комиссии» все же была заметна.
— Начинайте, товарищ Огнев, — первым не выдержал Сталин, — не стесняйтесь.
— Кхм. Для начала представлюсь, — заговорил я. — Огнев Сергей Федорович. С недавнего времени — глава Института анализа и прогнозирования. После создания института перед нашим коллективом была поставлена задача — провести анализ развития тяжелой промышленности и дать прогноз, какие ожидаются сложности в будущем, и какие результаты наша страна может достичь в течение следующего пятилетнего плана. Начну с проведенного анализа уже полученных результатов.
Чем больше я говорил, тем сильнее успокаивался. Тем более что вопросов мне пока не задавали и с мысли не сбивали.
Свой доклад-отчет я разбил на несколько частей. Сначала был ознакомительный фрагмент. В нем я кратко приводил общую статистку — какая ситуация в тяжелой промышленности по отраслям была в начале пятилетки и какая на текущий момент. Сюда включил и количество заводов, и общее число рабочих, их зарплаты, довольствие, выпуск продукции, насколько достигнуты были планы. В конце ознакомительной части заострил внимание на не достигнутых показателях и причинах, почему это случилось с точки зрения анализа. Когда я прервался, посыпались вопросы.
Начал Андреев. Он поинтересовался, почему я мало упомянул руководящую роль партии. Пришлось напомнить ему небольшой отрывок из моего доклада, где я указывал, что именно с подачи решения партии в принципе началась индустриализация. Что может быть еще очевиднее ее руководящей роли? Также добавил, что более полно роль партии в процессе проведения пятилетки будет озвучена чуть позже.
Затем уже и Каганович задал пару вопросов насчет оценки института по поводу темпов индустриализации на Украине. Пришлось сказать, что полная оценка прозвучит в конце доклада, когда я озвучу общие выводы. Сейчас же прошу вопросов — все ли упомянуто в ознакомительной части. Если чего-то не хватает, просьба отметить это, чтобы подобных пробелов не было в следующий раз.
Короткое молчание закончилось словами товарища Сталина, что вводная часть достаточно полная и можно переходить к следующему этапу доклада. После этого я начал представлять уже ту самую «перекрестную» статистику. Решил работать на контрасте, чтобы после привычного в чем-то ознакомительного фрагмента отчета, товарищ Сталин, для которого я в первую очередь и готовил доклад, увидел различие и возможно более «продвинутую» версию представления данных. Почти все то же самое, но только теперь акценты были смещены. Я не только рассказывал, где у нас добавилось людей, но и где их соответственно стало меньше, и как это сказалось на тех участках, где рабочие трудились раньше. Как это повлияло на экономику в целом. Вот это члены Политбюро слушали уже гораздо более внимательно, и интерес появился абсолютно у всех. Особенно у Калинина и Кагановича. Первый просто радел за крестьян, помня свое детство, а для второго моя статистика была особенно в тему, так как наглядно показывала, почему в сельском хозяйстве у нас идет «просадка» по показателям. А ведь Каганович перед всей страной за нее в ответе. И теперь может опираться на эту часть моего отчета в качестве своей защиты и подтверждения своей высокой эффективности. Мол, он-то старается, делает все для страны, но выше головы не прыгнешь — людей Орджоникидзе к себе в тяжпром забирает! Недаром он стал так многозначительно смотреть на других своих коллег.
