Принц мародеров - Артемис Мантикор
— Если подумать, — я припомнил услышанные на рынке слухи. — То да, такие были. Например, байка о торговце кошмарами. Очень вписывается в твою теорию.
— Что там?
— Точно уже не вспомню, но если ночью вдруг пропадет видимость и полезут невозможные монстры из всех щелей, нужно бросить монетку со словами «оплачено».
— Любопытно. Да, подходит.
— И к чему это все?
— Еще не догадался? Если хищник не спит в своем логове, то где он может быть? Правильно, на охоте. Чтобы творить все эти чудеса и быть избранным для уймы разных мутных сил, нужна прорва могущества, а могущество любого пустотника в поглощенной пище.
— Ты хочешь сказать, что и пытал разумных он, и создавал эту жуть, чтобы просто получить силу?
— Ну, о чем он думает в эротических фантазиях я понятия не имею. Но пока что все его действия укладываются в простые схемы охоты пустотников. Только Алькор делает это в промышленных масштабах. Все, что он творит, должно впечатлять эмоционально. Помнишь, что говорил о бездушном боге Харо? Причиняя боль другим она стремится хоть что-то почувствовать сама. Не удивительно, что лис — её ярый последователь.
— Хорошо, это я понял. Но как ты планируешь его искать? Разве что самим прикинуться потенциальной жертвой.
— Вряд ли. Алькор все же не идиот. А вот создать нужную нам жертву и отправить по нужному адресу — дело одной бутылки грибного самогона. Затем останется отправить наш кусочек сыра в пешее плаванье по указанному маршруту, пока следом за ним мышка сама не засунет голову в мышеловку. Считай, что лис уже проиграл. Всё, что от нас теперь требуется — разыграть наш собственный сценарий.
Пришло время для ответного хода.
22. Охота на лис ⅓
В небольшом скверике ошивался невысокий пухлый хоббит. Выглядел он изрядно навеселе, и не из-за заплетающихся ног или скверного запаха. Вовсе нет, на вид он был одет довольно прилично, по меркам безымянных. Однако мало кто в трезвом уме будет нести в руке высокий полутораметровый кальян, пытаясь его при этом на ходу курить. Да еще и в таком сомнительном месте, как необитаемая часть домена.
Это место не то, чтобы славилось криминалом или чудовищами, и некоторые здесь даже жили. Но при этом никто и не разгуливал столь вольготно, словно бы привлекая к себе всеобщее внимание.
Стоит заметить, у хоббита была причина поступать так. Серьезная причина. Как вообще мог отреагировать простой кальянщик, мечтающий о карьере такого же простого трактирщика, вдруг узнав, что записан в отряд смертников не самой приятной бандитской шайки. Настолько неприятной, что её лидер, вызывающий даже у своих чувство отвращения, магическим образом связал свою жизнь с его.
Теперь гибель этого неприятного типа означала и его собственную, так что даже сбежать не получится. А ведь он всегда был далёк от боевых действий. По крайней мере, искренне старался. Нет, не из-за трусости, просто призвание его было иным. Не лежала у него душа к смертоубийству.
Однако на пути, что уготовила ему судьба, избежать этого не выйдет. Теперь уже поздно. Но кто ж знал, что его подпишут на это просто в силу высокого уровня? Во имя трёх лун, ну какие рейды? Неужели уровень важнее отсутствия боевого класса? Чем ему отбиваться от чудовищ, кружкой пенного пива? Или окуривать призраков фруктовым паром?
Дальнейший его путь лежал через темную подворотню. Только здесь веселый путник обратил внимание на то, в каком месте находится. Вокруг не было ни души. Лишь выброшенный кем-то бумажный ком, гонимый ветром, вприпрыжку бежал по мощеной дороге.
Смирившись с неизбежным, хоббит сделал затяжку и шагнул в полумрак. Корнецветы давно спали, потому местность освещалась лишь редким колониями фосфоресцирующих грибов и люминориса.
Старая дорога здесь была сильно избита временем и множеством бед, что претерпел в своё время этот домен. Мощеная мелким камнем дорога покрывала собой более древние крупные ступени. Путь уходил немного вверх и изгибался в сторону.
Мимо мелькнул единственный на этой улочке островок цивилизации — вывеска бара с неразличимым во тьме месивом вместо логотипа. Но был он, разумеется, закрыт. Никто не помнит, когда это заведение вообще работало. Таких полно в заброшенных районах Доминиона.
Затем тропинка уходила чуть влево. Развалившийся, словно ленивый кот, двухэтажный дом с деревянным балконом нависал своей громадой над улочкой, вынуждая ту смиренно обойти его громадную тушу стороной.
Одинокому путнику стало не по себе, но как истинный безымянный хоббит, он вынул свободной рукой бутыль, скрутил пробку и сделал последний глоток тяжелого пойла. Больше внутри не оставалось. Зато оставалась увесистая стеклянная тара с улыбающимся мудрым белобородым лицом Ректора в качестве оберега.
Хоббит хотел было еще раз затянуться остатками ароматного пара, и даже сделал это не выпуская из рук пустой бутылки. Но неприятность поджидала в другом. Покрытые пеплом кубики на вершине заботливо собранного будущим владельцем трактира не давали больше необходимого жара.
Едва он об этом задумался. Как подул сильный ветер, сметая пепел прочь и унося в обратный путь, прочь из мрачной узкой улочки.
— С-спасибо, — поблагодарил полурослик, и даже сделал затяжку. Но курить больше не хотелось.
Редкая поросль вокруг стала еще реже, и в этом свете тлеющие угли казались более яркими, словно зависшие во мраке кусочки умирающих звезд.
Где-то в отдалении послышался странный звук. Дребезжащий скрежет, источник которого он вряд ли смог описать. Медленный нарастающий неестественный шум пробирал до дрожи, до кончиков пальцев ног.
Сначала металлический звон, затем скрежет. Они повторялись раз за разом все чаще и чаще, а после в отдалении возник новый воющий звон.
— Будто механический зверь бьётся в агонии, — шепнул себе под нос хафлинг.
Голова невольно повернулась в сторону пути назад. Мысли косяком маленьких предателей едва ли не с криком указывали на дорогу обратно. Но разум твердо велел остановиться — идти до конца оставалось ближе, чем возвращаться, и вернувшись предстояло еще придумывать дорогу в обход. А ведь это самый обычный путь, который он проделывает не то, чтобы часто, но регулярно.
Свет окончательно померк. Логично будет спросить, каким образом — ведь растения здесь не мерцали, а
